— О, Ремус, дружище!

Люпин многозначительно изогнул бровь и скрестил руки на груди.

— Что за бардак вы тут устроили?

Сириус фыркнул и сел на место. Фабиан ответил:

— Мозговой штурм, Рем. Решаем задачи, поставленные перед Орденом.

— Для этого надо было вывернуть всё, что у нас было? — непонимающе отозвался Люпин, выуживая реестр из-под груды прочих листков и документов.

— Во-первых, это далеко не всё, — апеллировал Блэк, едва заметно улыбаясь, — а во-вторых, мы лишь делали свою работу.

— Но убирать будет Ремус, ты это имеешь в виду? — иронично произнёс Люпин.

Блэк расплылся в щенячьей улыбке.

— Нет, я не стану это убирать, — высказал протест Лунатик, — и ты меня не заставишь.

Фабиан рассмеялся от души, Ремус в глубине души тоже смеялся, но внешне казалось совершенно иное. Он не хотел уступать Сириусу, потому что считал, что всё должно быть честно.

Блэк буркнул что-то себе под нос и придвинул стул ближе к столу.

— Мы тут, между прочим, кое-что любопытное нашли, — встрял Подмор. Он придвинул ближе к Ремусу зелёную папку и продолжил. — Мы посмотрели личные дела некоторых чистокровных семей, на это нас надоумила Алиса. Признаюсь, мы бы долго тупили, если бы не догадались делать небольшой список с пометками. Мы выписали имена, характеристики и различные спорные факты биографии тех или иных личностей. Собственно, эта папка — что-то вроде получившейся сметы. Взгляни.

Ремус жадно вчитывался в написанное. С первого взгляда, ненужные факты. Но с другой стороны…

— Я вижу, ты просёк фишку, — произнёс Фабиан. — Получается, что можно вычислить многих Пожирателей по их связям между собой. Но не это самое главное открытие.

Люпин удивлённо посмотрел на Пруэтта.

— Есть кое-что, что я не могу объяснить. И вряд ли кто-то из нас может.

— Что ты имеешь в виду?

Повисло неловкое молчание. Орденцы словно решались на что-то очень трудное — настолько нагнетала сложившаяся тишина. Слышно было даже дуновение ветра за окном.

Инициативу на себя взял Сириус:

— Мы пока не знаем, чем так дороги пожирателям эти вещи, но есть кое-какие наводки.

Ремус опёрся на стол, вперившись взглядом в Сириуса. Но Блэк ничуть не смутился и продолжал говорить:

— Есть несколько предметов, которые кочуют от одного пожирателя к другому без видимой на то причины. Я, как человек, выросший в подобном ограниченном обществе, с уверенностью заявляю, что ни один чистокровный волшебник, имеющий эту поганую манию величия, не станет кому попало оставлять свои вещи, и уж тем более Волдеморт не станет раскидываться своим барахлом.

— Что это за вещи? — негромко спросил Люпин, словно опасаясь говорить на такую тему. — И чьи они?

— Скорее всего, они принадлежат ближайшим соратникам или самому Волдеморту. Меня больше заботит то, какая между ними связь.

Возникла небольшая пауза. Стерджис поднялся с места и медленно вышел из-за стола.

— Давайте поступим следующим образом. Мы спихнём это Дамблдору. А он пусть делает с этим, что захочет. Нам пока эту задачку не осилить.

Сириус, Фабиан и Ремус пили чай. Блэк читал газету, Фабиан что-то черкал в записной книжке, а Ремус приводил в порядок документы в штаб-квартире.

— Бродяга, я вдруг вспомнил… — тихо, с едва заметной улыбкой заговорил Люпин. — Ты на своей свадьбе порвал пиджак от свадебного костюма.

Фабиан оторвался от своих дел, с ухмылкой посмотрел на Сириуса.

— Было такое дело, — ответил Блэк и снова уткнулся в газету.

— А ты помнишь, где он теперь? — улыбка на лице Ремуса стала более явной.

Бродяга свернул газету, стараясь попутно припомнить ответ на вопрос, но в голове было пусто.

— Нет, не помню.

— Он у меня висит в шкафу.

Лицо Блэка вытянулось, на нём проступила озадаченность.

— Позволь поинтересоваться, что он там делает?

— Ты разве не помнишь ничего?

Сириус усмехнулся:

— Выходит, что нет.

Ремус потёр усталые глаза руками.

— Когда Марлин кидала букет невесты, ты дико оскорбился, почему нет традиции бросать что-нибудь и жениху. Тогда ты снял с себя порванный к тому времени пиджак, набросал в карманы конфет со стола, развернулся к нам спиной и швырнул всё это в нас. И угадай, кому это всё прилетело прямо в лицо?

Сириус и Фабиан рассмеялись, глядя на Ремуса. Ремус только хихикнул и продолжил заполнять ведомости. Когда парни успокоились, Люпин обратился к Фабиану:

— Ты бы видел, как в конце вечера он подумал, что я утащил его обручальное кольцо вместе с пиджаком, хотя оно было у него на пальце!..

Сириус резко вскочил с места и крикнул :

— Кольцо! Там же было кольцо!

Парни с недоумением переглянулись.

— Какое кольцо? О чём ты говоришь? — спросил Пруэтт.

— В той чёртовой зелёной папке. Клянусь, там было кольцо. О каком-то кольце мне говорил Дамблдор. Я думаю, речь идёт об одном и том же предмете.

— Выразись конкретнее, прошу, — Ремус никак не мог взять в толк, что за кольцо, о котором говорит Блэк, и что же друг хочет донести.

— Вижу, вы оба ничего не понимаете. Тогда скажу так, словно это не вам — умным и догадливым — говорю, а непроходимым тупицам. Надо начать с кольца. Узнать о нём всё и решить, что с ним делать после этого. И прежде всего сказать о наших гениальнейших наблюдениях Дамблдору.

— Вот он обрадуется, — фыркнул Пруэтт и рассмеялся.

Лицо Ремуса озарила незатейливая улыбка.

***

Лили Эванс

Тяжело смотреть на человека, желая ему блага, одновременно с этим не имея возможности ему как-то помочь.

Девушка сидела у окна на кухне, ожидая, когда закипит вода в чайнике, и смотрела вдаль. День был пасмурным, но спокойным. Облака плыли в своём размеренном темпе, ветер едва касался почти полностью пожелтевшей, кое-где опавшей листвы. Несколько мальчишек играли с мячом прямо на проезжей части, совершенно не опасаясь за свою безопасность — в такое время Годрикова Впадина словно пребывала в дневной дрёме. Природа, отдыхая и успокаиваясь от летней встряски, готовилась к зимнему сну. Это сказывалось и на настроении. Чаще сердце полнилось меланхолией без видимых на то причин. Хотя, впрочем, оснований для этого было предостаточно.

Чайник закипел. Лили залила травяной сбор кипятком и оставила на пару минут, ожидая, пока каждый листик отдаст свой вкус и аромат воде. Джеймс уже бодрствовал, Чейз, желая облегчить муки хозяина, деликатно массировал его спину и накладывал компрессы. Перемены погоды плохо сказывались на здоровье Поттера, а следовательно, и на его настроении. Чем сильнее была боль, тем меньше он говорил и больше хандрил. Если же боль удавалось сдерживать, Джеймс даже мог пошутить, посмеяться. Лили всегда казалось, что он смотрел на неё так, будто она виновата, что он стал таким. Хотя здравый смысл подсказывал девушке, что её вины там не было. Но тяжёлый взгляд Джеймса, порой словно упрекающий, мог испортить настроение кому угодно, и уж тем более Лили.

Это был как раз такой день.

Лили заставила выпить Джеймса самые мощные обезболивающие, его состояние несколько улучшилось. Нельзя было терять времени.

— Джеймс!

Парень на коляске развернулся к Лили и одарил её вопросительным взглядом.

— Всё готово.

Поттеру не нужно было объяснений, он и так понял, что час пробил. Он подъехал к Лили, но девушка с несколько натянутой улыбкой произнесла:

— Сначала выпьем чаю.

Она просто хотела отсрочить момент.

Лили и Джеймс сидели на кухне. Девушка смотрела в свой стакан с остывавшим чаем, парень молча смотрел в окно. Неловкое молчание изредка прерывалось скрежетом мебели об пол этажом выше: Чейз приводил в порядок комнату, ранее принадлежавшую родителям Джеймса. Обряд было решено произвести именно там — комната была в меру большой и позволяла держать зелье и всё необходимое под рукой. К тому же на комнату ещё много лет назад была наложена масса заклинаний, хранивших всё, что происходило в ней, исключительно внутри самой комнаты. Таким образом, засечь заклинания было практически невозможно. Сириуса, Ремуса, Питера приглашать на это одиозное зрелище не стали, поскольку результат мог превзойти все самые смелые ожидания и последствия могли быть невероятно плачевными. Зная характеры друзей, Джеймс ни слова не сказал им о том, что зелье готово. Напротив, создавал такое впечатление, будто исцеляющий эликсир должен был вариться ещё около месяца. Конечно, Бродяга знал Джеймса как свои пять пальцев, и ему не составило бы труда заподозрить подвох. Однако Блэк был замешан в новых операциях Ордена, а дома его ждала Марлин. Ко всему прочему прибавлялись переживания за Регулуса, от которого в последнее время приходило подозрительно мало известий. Зато выразил желание помочь с приготовлениями бывший друг Лили, Северус, столь в последнее время изменившийся.