Зар успел уклониться и Герман, перебежав, встал на его место и Настя увидела, что у парня треснула верхняя губа и он периодически слизывает кровь языком, а также, что у Германа расцарапана правая щека и он постоянно морщиться.

- Мы живем вне закона, дружим, потому что выбора нет, даже работаем вместе лишь потому, что должны Захару чем – то, - выдавил из себя очевидное и простое Герман. – Это честно, по – твоему? Нет! Поэтому, не зарекайся о том, чего не существует!

- Выходит, и наших чувств нет? – наконец – то сказал тихо Зар, вдруг расслабляясь, словно ему вкололи успокоительное. – Выходит, мы и любить не имеем права? А не кажется ли тебе, что это перебор?

Герман долго молчал, однако потом вдруг разбежался и ударил Зара. Настя вскрикнула и Герман ее услышал. Он повернул голову и увидел девочку. Однако он не спешил бежать или прятаться. Наоборот – он словно бы старался показать Насте что – то таким образом. Однако ей самой это было более чем омерзительно.

- Вы чего?! – визгнула она, сбежав по трапу с борта стеллара и тут же встала меж двух огней, смотря на Германа.

Голубые глаза встретились и наконец – то ребята увидели, что творится друг у друга на душе. Германа сейчас что – то сгрызало изнутри и даже драка не смогла дать ему должного облегчения. В глазах же девочки Герман прочитал отчаяние. Она была похожа на загнанного зверька.

- Аня…

- Хватит! – приказала она. – Мы и так оказались черт знает где и зачем, а вы тут устраиваете драки! Вам самим не стыдно? Из – за какой – то… девушки! – вырвалось у нее.

Зар и Герман странно переглянулись и Настя только сейчас осознала, что признала себя «какой – то» девушкой. Она была никем в их команде. И даже то, что ее тренировал сам Захар и к ней относилась большая часть команды сносно, не смогли повысить ее от «ничто» к «важному члену команды».

Она сжалась, словно напуганный котенок в грозу, и, сорвавшись с места, убежала в лес. Она понимала, что ее съедает изнутри разочарование, однако не могла понять, что или кто ей доставляет такой дискомфорт.

Бег прервался довольно быстро. Она, из – за хлынувших из глаз слез, не увидела лежавшее на дороге поваленное грозой дерево и тут же рухнула на песчаную тропинку, ведущую в густой лес.

Расшибив коленки и локти, Настя поднялась и, сев, посмотрела на ладошки. В земле и песке, кое – где на пальцах проступили мелкие ранки. Девочка вдруг нашла ответ на вопрос: она разочаровалась в себе. Конечно, дело в ней! Она не смогла прижиться в прошлом мире, и тут тоже не получилось. Выходит, что с ней что – то не так?

- Эй! Ты чего убежала!

Герман возник позади нее и, перемахнув через дерево, встал напротив Насти. Он тяжело дышал, задыхаясь от бега, однако Настя приняла это за имитацию. Электы не устают так быстро. От стеллара до дерева максимум три минуты бега.

- Можно? – он кивнул на свободное место рядом с девочкой.

- Конечно. Зачем спрашиваешь?

- Привычка, - пожал плечами Герман, садясь.

Он посмотрел на руки Насти и, взяв их, осмотрел с видом врача. Потом, расстегнув куртку, достал из внутреннего кармана две части складной черной флейты и сказал, собирая инструмент воедино:

- Потерпи. Будет немного жечь.

- Не нужно меня лечить! – возмутилась Настя, убрав руки в карманы штанов.

- Но ты можешь подхватить инфекцию! – запротестовал Герман.

- И что?! Вам же лучше! Умру где – нибудь на окраине этого вашего Фрайнштантера, и дело с концом! Полина с Заром, тебе легче, да и Захару хлопот меньше…

- Дура!

Герман вдруг обнял Настю, прижав к себе. Девочка попыталась вырваться, однако парень был старше и сильнее. Один год и постоянные тренировки решали слишком многое: Настя не смогла сопротивляться и ей пришлось успокоиться. Уткнувшись носом в блузку Германа, она вдохнула приятный аромат, который ей напоминал тот самый запах пыли и озона, который все люди чувствуют до того, как начинается дождь.

Герман погладил ее по волосам и вдруг понял, что Настя трясется, но старается сдерживать слезы. Она вдруг обняла его в ответ и спросила:

- Почему вы так ненавидите меня?

- Мы?! Ты с ума сбежала?! – возмутился Герман, смотря на надвигающиеся с востока красные закатные облака.

- Нет… Зачем вы вообще затеяли эту игру? – спокойно спросила она, слегка отдаляясь от него. – Полина теперь меня со свету сживет…

- Не сживет, - улыбнулся Герман. – Сейчас с ней Зар что – нибудь сделает и она изменится.

- А разве так можно? – не поверила Настя.

- Можно, - кивнул парень. – Амберов можно запрограммировать на все, что угодно. А их чувства можно так выворачивать, что они не то что человека, мир полюбят. А поверь, амберы не самые дружелюбные существа…

- По сути, вы лишаете их воли, правильно?

Герман с удивлением посмотрел на Настю, однако ни слова не сказал против. Она была права. Он впервые в жизни был с ней согласен целиком и полностью, ведь считал также. Он никогда не трогал Антония, чтобы как – то подкорректировать его чувства и мнение о чем – либо. Давал право выбора…

Поэтому Аккерман, положив руки на плечи Насти, посмотрел ей внимательно в глаза и увидел в ней ту самую искренность, которой не было ни в одной девушке, которых он повидал за свои шестнадцать лет много.

- Иногда их нужно лишить воли, чтобы они не навредили ни себе, ни кому - то еще, - сказал тихо Герман. – По сути, такая же функция должна быть и у людей.

- Зачем она нам? – удивилась Настя. – Я не хочу, чтобы мои чувства меняли или исправляли.

- Значит, ты хочешь мучится? Например, от безответной любви? – уточнил Акккерман, кладя флейту на колени. – Или оттого, что не можешь полюбить того, кто любит тебя?

- К чему ты клонишь?

- К тому, что людям нужна функция по изменению чувств. Тогда бы все было проще. Все друг друга бы любили и не было бы проблем, - заявил серьезно Герман. – Неужели бы это было плохо?

- Нет, но все равно, - Настя не знала, как правильнее выразиться, однако душа сама подсказала слова. – Люди – не машины. На то им и не дано кнопки «перезагрузки». Каждый человек – это своя кипа эмоций, которые он переживает по – своему. Если бы все могли менять чувства и заменять их шаблоном, нужным ни себе, а партнеру, то какие же это тогда эмоции? Это так, смех! – она улыбнулась, но эта улыбка вышла больной, вымученной. – Лучше страдать, чем перепрограммировать свои чувства.

- Аня…

- Если бы это было возможно, то понятия бы любви и дружбы бы исчезло. Это должно идти из души и от сердца. А не от разума! Понимаешь?!

Герман, конечно же, понимал, поэтому, когда Настя встала и уверенно посмотрела на виднеющийся вдалеке стеллар в густой траве, он поднялся следом и, взяв ее за руку, вдруг сказал:

- Если что – то случится, ты выживешь.

- О чем ты? – не поняла Настя, глядя в чистые глаза Германа.

- Кто умеет чувствовать, тот будет жить. Вечно…

Он пошел первым, уводя за собой Настю. Она шла, не обращая внимания на боль и на то, как сильно ныли ее мышцы. Настя шла за Германом и вдруг поймала себя на мысли, что кнопка «перепрограммировать» все – таки нужна. Ей. Она нужна была ей.

Зар и Герман – они похожи, очень похожи. Однако Зар ей очень нравился за свое спокойствие и рассудительность, а Герман – за ум и расчётливость. Она подумала, что в битве за Зара, которую она уже проиграла, победным трихом в узорах ее чувств смогла стать та самая кнопка перемены чувств. Она бы перенесла всю любовь на Германа, чтобы попытать счастье с ним.