Однако стоило дойти до середины, которую он сам и сочинил, как Герман начинал винить себя за нее. Сердце произведения не было похоже ни на начало, ни на конец. Оно было особенным, словно парень жил в тот момент в другом мире и другой жизнью, будто бы в его разуме строились иные картины восприятия мира… Но спустя шесть тактов пронзительных криков флейты, она затухала и звучала « pianissimo »…