Дальше я изложил свой план с привязкой к местности на карте. Особо умничать не стал, а выбрал мост, через небольшую речушку, имеющий стратегическое значение, так как через него немецкая мобильная группа, выявленная лейтенантом Ананьевым южнее Езерище, может ударить во фланг дивизии. А это между прочим 40 танков, 30 бронемашин и мотоциклетные части, так не проще ли связать их боем в выгодном для нас месте. А выгода заключается в том, что к мосту они пойдут по единственной пригодной для этого дороге, способной выдержать танки. И дорога эта проходит вдоль берега этой самой речушки, с топкими берегами. Проходит по насыпи, скорее даже дамбе, на которой маневры танков ограничены, и тянется эта насыпь до моста около трех километров. Мест выбрать позиции под противотанковую артиллерию будет достаточно, тем более разведка говорит, что берег с нашей стороны имеет несколько промоин, глубиной около метра, но достаточно широких, чтобы скрытно выкатить орудия на прямую наводку. Да сорокапятки долго не продержатся, но их задача выбить головные машины и запереть колону на дамбе. Основной удар должна нанести гаубичная батарея. В первоначальном варианте я планировал использовать взвод гранатометчиков, с бутылками с зажигательной смесью, которые укрылись бы в поле со стороны противника и после начала обстрела колоны, с тыла подожгли бы танки. Но Зыгин сказал, что это пустое. Вызванный тут же начальник артвооружения сказал, что при наличии корректировщика его гаубицы с закрытых позиций перемешают стоящую колонну с землей за 20 минут, даже без предварительной пристрелки. Перед тем как покинуть штаб обратил внимание присутствующих, что мост, по данным разведки, охраняет усиленный взвод, при поддержке легкого танка со скорострельной 20-мм пушкой и двумя 37-мм противотанковыми орудиями. Танк спрятан в капонире, устроенном на вершине холма, а орудия размещены на его склонах. Кроме того за холмом стоит батарея 57-мм минометов. Но такими силами остановить хорошо подготовленную атаку даже стрелкового батальона можно максимум на полчаса. Танковая колонна прибудет не ранее чем через час. Но мост на сегодняшний день имеет стратегическое значение, так как позволяет немцам перекрыть два направления и угрожать нам фланговым ударом, а части дивизии в случае его захвата имеют возможность развить наступление и сильно облегчить положение корпуса. Значит, у немцев есть какой-то козырь. Или оборона моста имеет, не выявленную разведкой, артиллерийскую поддержку, или где-то рядом находится резерв, о котором тоже не известно. Показав не отмеченную на карте грунтовку, уходившую от моста в сторону леса, пояснил, что она имеет неприятную низину, подводы и машины могут пройти свободно, бронетранспортеры с трудом, а танки однозначно увязнут. Но в любом случае предложил перестраховаться и выдвинуть к мосту пару танков, желательно, что бы среди них был Т-34. Ему немецкие «колотушки» не страшны, а он в случае непредвиденной ситуации «запрет» мост, да и предадут они атаке весомость, вынуждая немцев выдвинуть свою бронетехнику к предполагаемому месту прорыва. Кроме того предположил, что немцы уверенные в своем превосходстве и быстрой победе, могут направить в наш тыл небольшие мобильные группы для захвата тылового имущества. Для противодействия им можно создать три мобильных отряда, усиленных противотанковыми орудиями, и выдвинуть к местам переправ. Дальнейшее обсуждение, как и какими силами, будет проводиться атака на мост, что бы выманить немца, продолжилось уже без меня. За дело взялись профессионалы, а я пошел готовиться к операции по захвату станции. Мои комсомольцы попытались увязаться со мной, погеройствовать решили, но я их отшил, сказав, что они теперь знаменная группа и головой отвечают за доставку вверенного имущества к нашим, за линию фронта. Распространяться, что у нас с собой знамя с портретом Сталина, я по какой-то непонятной мне самому причине не стал. Просто сказал, что бойцы охраняют важный трофей, попросил, переодеть их в нормальную форму и присмотреть в мое отсутствие. Бойцам же категорически запретил трепаться языком. Сам я тоже переоделся, шикарные галифе, и френч аккуратно были убраны в вещмешок и оставлены на хранение. На себя надел форму лесных братьев и прорезиненный плащ.
Через два часа мы уже неторопливо подъезжали к переезду возле станции Бычиха со стороны Петрово. Я, закутавшись в немецкий плащ и нацепив очки, управлял мотоциклом, позади меня сидел, боец в форме фельдфебеля, с хорошим знанием языка, по крайней мере, он сносно мог ответить на заданный вопрос по-немецки. В люльке устроился Сергей Иванович в железнодорожной форме, думаю, что он за эти дни немцам примелькался и вопросов к нам будет меньше, да и на станции он ориентируется, так что лишним не будет. Следом за нами ехал грузовик, в котором находилось два десятка бойцов, без поясных ремней, знаков различия и с самым несчастным видом, изображая пленных. Их оружие было сложено в два больших ящика и сверху укрыто лопатами. Однако совсем безоружными бойцы не остались, я видел, как украдкой они прятали под одежду ножи, гранаты, а у некоторых были даже пистолеты. В кабине кроме водителя в немецкой форме ехал лейтенант, предоставленный мне Галайко и знавший немецкий как родной, вот только вид он имел не строевой, и форма на нем висела как на чучеле. Несмотря на внешний вид, парнишка был боевой, а заинструктированный мной, готов был сорваться на первый же патруль, который посмеет нас остановить.
Пост у переезда мы преодолели безо всяких хлопот. Лейтенант высунулся в окно и приказал сообщить на станцию, что он везет этому бездельнику и тыловой крысе затребованных для ремонта пленных. Вытянувшийся по стойке смирно ефрейтор доложил, что связи с комендантом станции не имеет. После чего лейтенант разразился длинной фразой на немецком и, судя по ставшими довольными лицам солдат, он поступил верно. Мы, страхуя, остановились чуть в стороне, и только когда машина тронулась, я разжал руку стиснувшую в кармане рукоять револьвера и поддал газу. К зданию станции мы подъехали без всякой помпы. Лейтенант спокойно, по деловому, сопровождаемый Сергеем Ивановичем, прошел в помещение. Через пять минут, показавшихся мне вечностью, он вышел с комендантом, и остановился возле крыльца, спокойно покуривая, мимо них проскочил Сергей Иванович, и суетливо подбежав к машине, стал что-то объяснять сидящим в кузове. Лейтенант оставил коменданта у крыльца, отбросив недокуренную сигарету, неторопливо подошел к мотоциклу.
- Я, как договаривались, сообщил, что привез пленных, добровольно перешедших на сторону немцев, для нужд коменданта, но вопрос размещения, содержания и охраны возлагается на него. Он попросил нас задержаться, пока не согласует вопрос о выделении солдат в охрану. Что делать дальше?
- Скажи, что пленных можно временно разместить в пакгаузе, там крепкие стены и дверь запирается на замок. Если там находится имущество, так его все равно нужно будет отправлять в Германию, поэтому предложи помощь в погрузке на платформы. Главное, что бы немцы видели, что комендант отдал приказ на начало погрузки, а потом мы их тишком уберем.
Все получилось даже лучше, чем я рассчитывал. Капитан Иващенко, назначенный старшим над «пленными» построил их возле машины, а затем сопровождаемый комендантом и бойцами, переодетыми в немецкую форму, мы пошли к пакгаузу, смотреть, что из имущества нам может пригодиться. Немцы, несшие охрану, провожали нас равнодушными взглядами, по случаю появления офицера, они подтянулись к бронетранспортеру и усердно изображали несение караульной службы. Фельдфебель сделал вялую попытку доложить, но лейтенант так же вяло махнул рукой, потом как бы спохватившись, стал что-то говорить по-немецки и махнул рукой в сторону пакгауза. Ефрейтор ответил «Я воль» и побежал к бронетранспортеру.
- Что ты ему сказал? - спросил я тихо, когда комендант убежал вперед, гремя связкой ключей.
