- Ребятам очень повезло, сыграл фактор внезапности, помноженный на растерянность врага.
- Вопрос не в том, что их атака безрассудна, и они чудом остались живы. Дело в том, что дух их оказался крепок, а воля к победе сильна. Теперь по войскам пойдет молва, что если тыловики могут, то чем мы хуже. А стойкость в передовых частях нам очень нужна. Слышали, наверное, что вчера 21-я армия генерал-полковника Кузнецова перешла в наступление с задачей, овладев Быховом и Бобруйском, выйти в тыл противнику на могилёвском направлении. Стрелковый корпус Петровского успешно форсировал Днепр, занял Рогачёв и Жлобин и продолжает наступление на Бобруйск. Части 66-го корпуса продвинулась на 80 км и заняли переправы через реки Березина и Птичь. 67-й стрелковый корпус наступает в направлении немецкого плацдарма в районе Старого Быхова. Противник отчаянно сопротивляется и подтягивает резервы, говорят, даже сняли часть войск блокирующих наши силы на Белостокском выступе.
Тут наш разговор прерывают, мне необходимо готовиться к вылету. Так как было решено, что одного кинооператора я буду «катать» лично.
День 14 июля как по заказу выдался солнечным, но знойным, хотя я бы больше порадовался низкой облачности, не позволившей использование авиации противника. На построенном за ночь наблюдательном пункте, кроме нескольких командиров и кинооператора присутствовали инженеры Попов и Шитов, батальон прикрытия закопался в землю немного впереди. Красноармейцы выкопали индивидуальные ячейки, замаскировались и теперь изнывали от жары. В бинокли, стереотрубы и даже невооруженным глазом станция просматривалась прекрасно. Немцы не успели перешить ж.д. колею под свой стандарт, но это не помешало им использовать, захваченный подвижной состав СССР, так что целей хватало в избытке.
В соответствии с планом, в 15.00 ч. на участке обороны 20-й армии в 5-ти километрах восточнее Орши раздались несколько выстрелов пристрелочной гаубицы, а затем над деревьями взметнулись столбы дыма и в сторону противника потянулись едва заметные днем огненные стрелы. Меньше чем через минуту весь район железнодорожной станции Орши, был охвачен яростным огнем. По фронту в двести метров горело все. Эффект от практически единовременного подрыва более сотни реактивных мин калибра 132 мм, в течение нескольких секунд превзошел самые смелые ожидания. Даже я, видевший работу залповой системы, и то оказался под сильным впечатлением. Оставшиеся же в живых гитлеровцы были ошеломлены и деморализованы. В панике бежали целые подразделения, собирать которые будут, наверное, до самой ночи. Мы на высоте метров в двести плавной дугой подлетали к бушующему внизу огню. Опасаться зенитных орудий не приходилось, по крайней мере, сейчас. Бомбардировщики, воспользовавшись моим советом, появились над Оршей точно в указанное время и, пользуясь растерянностью немцев, успешно отбомбились. Попутно накрыв танковую колону которая, перед этим вошла на западную окраину города. Снизившись, по указанию оператора еще немного, я разворотом по широкой дуге, давая возможность сделать лучшие кадры, повел Р-5 на свой аэродром. Задание выполнено, думаю, что руководство будет довольно. Фронтовые испытания прошли более чем успешно, правда одна установка из семи не стреляла, видимо из-за поломки, он на общем результате это не сильно сказалось. Сразу после залпа машины сорвались со своих позиций, выныривая из облака поднятой ими пыли и пороховых газов. Они еще не успели скрыться за дальним лесом, как с востока показалась группа немецких бомбардировщиков, видимо по радио сориентированная на новую угрозу и отозванная с выполнения задания. Приняв машины за понтоны, так как направляющие во время движения всегда были укрыты чехлами, немцы пролетели мимо, и отбомбились по уже пустому месту.
Спустя полтора часа батарея «Катюш», перезарядившись, обстреляла переправу, через речку Оршица, по скопившейся перед мостом массе немецких войск. Киносъемку с воздуха не проводили, так как над переправой висели немецкие истребители. Но я при этом уже не присутствовал, и так день для занятий был почти потерян.
В середине июля под Ярцево случайно встретился с полковником Лизюковым, приехавшем на трофейном броневике, который был передан мною на нужды обороны Борисова. Он был вызван в штаб к Рокоссовскому, по вопросу организации обороны Соловьевской переправы, комендантом, которой его назначили. Я тоже здесь был по делам службы. Оба искренне обрадовались встрече, долго трясли друг, другу руки, задавая какие-то бессмысленные вопросы и почти не слушая ответы. Пятнадцатилетний сын Алексея Ивановича - Юрий, одетый в военную форму стоял рядом и улыбался. Со стороны, наверное, мы и, правда, смотрелись смешно. Потом успокоились и отошли в сторону поговорить обстоятельнее. Алексей Иванович рассказал, что на меня послали два представления - за пленных немцев и за помощь в организации обороны Борисова. На вопрос, чем я так помог, получил развернутый ответ. Оказывается, после нашего отъезда, ближе к обеду немцы передовыми частями вышли к Березине, но форсировать не торопились, мелкими группами прощупывая оборону. В районе Чернявской переправы немецкую моторизированную колону, внезапно атаковало звено наших истребителей, сбросив бомбы «страшной разрушительной силы». Технику накрыло огненное облако, противник в панике отступил, бросая имущество. Через час атака самолетов повторилась в районе Борисова, свидетелем, которой в числе прочих, стал и Лизюков.
- Не знаю, что ты намешал в бочки, но смотрелось, очень впечатляющи. Немцы полдня приходили в себя. После этого зрелища, твой план о подготовке огненной ловушки был принят сразу.
- Да причем здесь я, это техники на аэродроме, что-то нахимичили. Я только общие ингредиенты подсказал. Мы и сами иногда используем подобное - эффектно конечно, но ущерб больше моральный, до чуда оружия далеко.
- Да ты послушай, вон Юрка соврать не даст. Первые атаки мы с трудом, но отбили, мосты двух переправ взорвали, хотя наши отступающие еще шли. А за Борисовский бетонный мост решили повоевать, точнее Сусайков настоял на решении оборонять город, не мог он сдать западную часть без боя. Курсантов в городе с бутылками рассадили, артиллерийские засады сделали, ну и уже на восточном берегу, ночью подготовили заминированный участок. Обочины битой техникой завалили, что бы по центральной дороге шли не сворачивая. Мост давно был заминирован, хотели его вместе с вражеской техникой подорвать. Все провода заменили, все проверили.
Утром 1-го июля немцы начали атаку и смогли войти в Борисов, прорвав оборону. На улицах мы пожгли больше десятка танков, много другой техники. Уже думали, что отобьемся, но противник танковой атакой вдоль берега прорвался к мосту, перед которым мы устроили заграждение из неисправных автомашин и бронетехники, прикрытое огнем артиллерии. Враг сумел преодолеть его сходу и, не останавливаясь, захватил плацдарм на восточном берегу. Подорвать мост не смогли - саперов, как потом выяснилось, расстреляли в спину.
- А ведь предупреждал вас, что диверсанты за мост цепляться будут.
- Да не перебивай, - сердито одергивает полковник, - я ведь про это только с тобой выговориться могу. Юрка и сам все видел. Старые деревянные мосты мы поджечь успели, и в ходе боев даже один пролет автомобильного моста удалось взорвать. А за уцелевший железнодорожный чуть под трибунал не отдали, хотя он в ведении войск НКВД был, пришлось сильно правленую правду в рапорте писать. Короче, немцы еще технику подтянули и вперед на наш берег, по дроге двинулись. Разведку шесть мотоциклов, бронетранспортер и Т-2 пропустили. А вот следующую за ними группу из двадцати единиц бронетехники, по условленному сигналу взорвали. Огнеметные фугасы, давно известны, но там емкости по 25 литров, и раструб для струи, а тут пороховыми зарядами в бочках давление подняли, а потом как бахнуло. Как саперы все спланировали, не знаю, но сначала как-то не зрелищно и не эффектно было, а потом вдруг бах - и вся улица в огне. Пулеметчики только по диску отстреляли, больше не в кого было. У горящих танков башни выше домов подлетали. Немцы сутки вперед больше не рвались, правда и к мост назад отбить не удалось, только самое начало с нашей стороны смогли разрушить, но это их не сильно, то и сдержало. Мы в штаб докладываем, что за два дня боев уничтожили больше пятидесяти единиц техники и до полка пехоты, а в трубку давай орать, что мы трусы и паникеры приписками занимаемся и мост «просрали». Не поверили в общем, проверяющего прислали. А тут как раз, 3-го июля немцы, под огнем, неся потери, расчистили дорогу и смогли возобновить наступление. Мы им дали продвинуться километров на пятнадцать в направлении п. Лошница, и тут Московская дивизия бросила во фланг танковый и мотострелковый полки. В ходе контратаки разгорелся встречный танковый бой, в котором с обеих сторон участвовало около 300 единиц бронетехники, такое на всю жизнь запоминаешь. У нас два десятка Т-34 и КВ огнем и гусеницами крушили врага с фронта, а БТ-7 и Т-26 вдоль немецкой колоны несутся и из всех орудий и пулеметов стреляют. Машины горят, боеприпасы взрываются, горючие по дороге разлилось и пылает. Потери врага под сотню единиц бронетранспортеров и танков, сколько машин сожгли и раздавили, посчитать не получилось, но колона была несколько километров длиной. Немцы успели у себя в тылу развернуть противотанковые и зенитные орудия. Только это их и спасло от полного разгрома. Под их защитой противник отошел, но и нам удирать пришлось. Наверное, все самолеты на нас кинули, больше 20 авиа налетов за день. Зато остановили врага еще на сутки. И бутылки с горючей жидкостью, очень хорошо себя показали. За один бой красноармейцы старшего лейтенанта Щеглова, из 175 мотострелкового полка, переброшенные от Чернявской переправы, и организованные в истребительные отряды, сожгли 15 танков. Всего за три дня боев на шоссе противник потерял почти две сотни танков и до трех тысяч пехоты, судя по трофейным документам, из 18-й танковой дивизии 47-го танкового корпуса вермахта. Плохо только, что поле боя за ними осталось, и часть техники они восстановили. А у нас не то, что поврежденные - исправные танки прямо возле дорог стоят, видел по пути сюда два КВ, думаю себе забрать, закопаю в землю, как ДОТы будут.
