Зёрнышки квиксоли содержались в обычной железной руде, но обнаружить её присутствие могли промышленные маги с помощью специальных приборов, созданных… из квиксоли. Это породило своего рода философский парадокс: как была обнаружена первая квиксоль, если её обнаружение невозможно без использования квиксоли?

Наибольшими запасами обладали Номас и Химмельблю. За два тысячелуния разработки квиксоль в Щербатых Горах стала редкостью. В отличие от стен-камней и самородков, её запасы не возобновлялись природой магических струн.

Зато вся номасийская равнина была сплошным пятном квиксоли, смешанной с железом. Номасийцы ленились добывать её сами, да и не имели технологий, поэтому сдавали квиксольные месторождения в аренду Гофрату и Химмельблю.

Один кирпич из стены моей камеры стоил как маленькая ферма или квартира в столице. Гофрат сильно потратился на тюрьму для магов. Насколько я поняла, кирпичи этой камеры были заряжены «Опустошением». Я всё время чувствовала, что на меня действует непреодолимая сила, с которой должна бороться. Это истощало.

Когда заходили стражники, чтобы отвести на очередной допрос, у меня едва хватало сил, чтобы не упасть. На меня надевали перчатки-ловушки и выводили в коридор. Вели вдоль дверей, за которыми томились другие пленные. Приводили в один и тот же кабинет с каменным столом в центре. По углам стояли маги, создавая защиту для сидящего за столом гофратского генерала.

Допросы проходили по одному и тому же мотиву:

2

— Итак, Бленда Роули, ты готова сотрудничать?

— Конечно, нет. Во-первых, я не стала бы сотрудничать с врагами моей родины, во-вторых, я ничего не знаю ни об ингермаггерах, ни об сельскабах.

— Находка в твоей сумке свидетельствует об обратном.

— Это просто чехол.

— Однако, чехол подлинный, созданный вместе с самим устройством.

Я пожимала плечами. Генерал тоже пожимал плечами и резко менял тему:

— Откуда шёл портал, из которого ты перебросилась?

Я привычно отвечала, что не выходила из портала, а просто гуляла рядом с озером, когда он открылся.

Генерал так же буднично опровергал мои утверждения:

— Твоя одежда была мокрой. На выходе из портала ты попала в воду.

— Я проверяла свои умения в водотворчестве.

— Ха-ха, нет ничего более далёкого от водотворчества, чем стен-магия, на которой ты специализируешься.

Тогда я повторяла слова Матвея:

— Надо выходить из зоны комфорта и пробовать творить в тех направлениях, которые далеки от того, чем занимаешься сейчас.

— И каковы успехи в творении водой?

— Хватило бы, чтобы тебя утопить.

Генерал делал вид, что ему смешно, а я чувствовала, как маги увеличили поле защиты. Продолжая разговор, генерал как бы между делом убрал со стола кувшин с водой, опасаясь, чтобы я не разбудила силу воды.

Продолжал допрос, повторяя то, что спрашивал на предыдущих:

— В твоём теле содержались остатки обратной материализации. Такое бывает только после выхода из портала.

— Ничего подобного.

Самоуверенные заявления, не подкреплённые даже попыткой их подтвердить — это то, чему я научилась у Первомага и Драгена.

На этой части допроса генерал выкатывал своё последнее нерушимое доказательство:

— Один из наших агентов, ливлинг, был в образе птицы и своими глазами видел, как из портала появилась ты и ещё кто-то.

— Ерунда.

Тут генерал привычно гневался:

— Прекрати играть. У нас неоспоримые доказательства. Мы не отстанем от тебя, пока не добьёмся правды. Скоро приступим к пыткам.

Я делала глубокий вдох, скрывая страх:

— Приступайте.

— Кто был твой спутник? — рявкал генерал.

— Не было никого! — кричала я в ответ. И добавляла, чтобы узнать о судьбе Матвея: — Разве вы не обыскали побережье?

— Обыскали. За камнями обнаружены следы того, что там кто-то лежал. Тоже мокрый.

— Раз никого не нашли, значит, никого и не было. Вообще, это я лежала.

— Почему не развела огонь, чтобы обсохнуть? — снова менял тему генерал.

— Мне хотелось быть мокрой. Творила водяные заклинания. Думайте, что хотите, — выдавала я варианты ответов.

Меня отводили обратно в камеру, где опять попадала под гнетущее воздействие квиксольных стен. У меня едва хватало сил, чтобы не терять сознание.

Куда делся Матвей оставалось загадкой. Ведь он был слаб, чтобы уползти. Да и куда бы он делся от целого отряда вражеских лазутчиков?

Однажды генерал показал мне такое, что только запутало все мои предположения о судьбе Матвея.

3

На последнем допросе генерал был чрезвычайно хмур. Раньше подыгрывал моим шутливым приветствиям:

— А, кэрра Бленда. Давно не виделись. Ну, готовы продать родину? Нет? Ничего, скоро заставим.

Теперь он просто приказал магам. Меня вдавили в кресло.

— Надоело твоё упрямство, — сказал генерал, прохаживаясь внутри силового поля: — Пойми, сейчас война. Ты — враг. Утаиваешь потенциально важную информацию… Но ты девушка, ты молода и красива, а мы, гофратцы, не номасийцы, для которых жизнь человека ценится меньше, чем следы костра на заброшенном кочевье.

Тут я не могла не согласится.

Если бы я попала в руки соотечественников Аделлы, то с меня давно содрали бы кожу, отрезали бы нос и уши. А потом ливлинги, обернувшись какими-нибудь зубатыми монстрами, играли бы моим телом, покусывая и расцарапывая ровно до тех пор, пока не начала бы умирать. Затем в меня вдохнули бы чуть-чуть жизни, чтобы продолжить пытку.

— Но больше терпеть я не намерен. Смотри и делай выводы.

Генерал развернул свиток умобраза. Появилось побережье Омгана, где меня захватили. Были видны камни, за которыми позже спрятался Матвей.

— Это часть сознания нашего агента, который наблюдал с ветки дерева, — пояснил генерал.

Где-то над озером вспыхнул портал. Внимание ливлинга переместилось на него. Через некоторое время появились я и Матвей. Материализовались и вышли на берег. Агент, перепархивая с ветки на ветку, не терял нас из виду.

Вот мы разулись, вылили воду из ботинок. С Матвеем произошло нечто странное. Он упал, начал корчиться. Со стороны это выглядело ещё загадочнее. Вот мимо ливлинга проскакали лазутчики. Я поняла, что и они не подозревали, что за ними велось наблюдение.

Я оттащила Матвея за камни, временно пропав из виду. Потом выскочила и позвала на помощь.

— Хорошо, хорошо, — отозвалась я. — Признаюсь, я была не одна. Но всё это не имеет никакого отношения ни к войне, ни к сельскабам! Если я скажу правду, вы всё равно не поверите.

— Не спеши, — отрезал генерал. — Смотри дальше.

Вот меня вырубили и разместили поперёк седла лошади Баэста. Я увидела, что этот гад тут же положил ладонь на мою задницу.

Несколько стражников принялись обыскивать побережье. Зашли за камни… Весь умобраз вдруг осветился ярким жёлтым светом. Над камнями вырос пузырь, состоящий из множества световых копий. Стражников не просто проткнуло, а разнесло на тысячи кусочков. Баэст успел накрыть себя и командира силовым полем, которое быстро затухало под градом жёлтых стрел.

Развернув лошадей, они скрылись из вида ливлинга. Сам он взлетел, чтобы рассмотреть световой пузырь сверху, но ничего кроме слепящего света не увидел. Тогда поспешно улетел, уворачиваясь от стрел.

— Вот, что там произошло, — сказал генерал, сворачивая умобраз.

Я была потрясена:

— Честно, клянусь Триединым… Я не знаю… Человека за камнями зовут Матвей. Он вообще не из Голдивара. Он с Земли, из иного мира.

— Маг?

— Нет. У них вообще нет магии.

Генерал устало потёр переносицу:

— Опять ты врёшь. Допустим, ты не знаешь секрет производства ингермаггеров. Ладно, быть может, ты не знаешь, откуда у Химмельблю взялись сельскабы. Но не знать, что с тобой был сильнейший внеклассовый маг…

— Я говорю правду!

Генерал достал из стола мешочек и высыпал на стол какие-то обломки.