Глеб провел ладонью по лицу. Ощущение было такое, будто он только что пересек пропасть и, наконец, разглядел тонюсенький мост, по которому прошел.

- Ты мне жизнь спасла.

Она неопределенно развела руками.

- Ну, ты мне тоже, - и уперлась взглядом в окно.

Еще утром Анна не рассталась бы с носителем уникальных данных ни за что на свете. И вдруг журналистская жила обвисла. Внятный хруст уничтоженного сокровища не вызвал ни сожаления, ни отчаяния, ни тоски. Она смотрела на себя будто со стороны и могла лишь удивляться происходящему. Причина сего пряталась рядом: то ли за углом улицы, где затормозила машина похитителей, то ли за дверью этой комнаты, где она узнала лицо своего спасителя, то ли здесь, в эти минуты, пока в мозг укладывался ровный лаконичный рассказ человека о пережитом.

- Ума не приложу, кто хотел меня похитить, - Анна услышала свой голос, существовавший сейчас отдельно от мыслей.

- Тебе не угрожали? Письма? Звонки? - насторожился Глеб.

- Нет... Я вообще ничего не понимаю.

- Тебе нужно затаиться. Утром позвони своему шефу, возьми отпуск. И мы попробуем разобраться, что к чему.

- Мы? - она рассеянно подняла голову и тут очнулась.

Глеб удивленно посмотрел на девушку.

- Ты отказываешься от моей помощи?

- Нет. Но... Глеб, ты и так сегодня из-за меня ввязался в драку!

- Я не знал, что ты - это ты.

- А если бы знал? - осторожно уточнила Анна.

- Я бы попробовал вытрясти из этих троих кое-какие сведения. По крайней мере, выяснил бы, на кого они работают.

- Глеб... - она разглядывала друга детства как восьмое чудо света, - где ты набрался рыцарского духа? Неужели в своей деревне?

Он не понял, шутит Анна или нет. Она продолжала:

- Зачем тебе это? Тебе невыгодно влезать в мою историю! Да это просто опасно. Живи, как живешь! Клянусь, я не напишу про тебя ни строчки! Ни одна живая душа не узнает, что ты существуешь.

Она говорила искренне, но невидимая мерзлая поземка вилась между слов, прикрывая нечаянные прогалины в душе.

Глеб поднялся.

- Ты устала. Мы все устали. Давай спать, а утром спланируем следующие шаги, - он подошел к шкафу и достал подушку и одеяло. - Ложись здесь, на диване.

- Глеб... - Анна догадалась, что чем-то обидела товарища, но не могла взять в толк - чем именно.

- Я хочу найти свои корни, Анна. История Жулавского - это и моя история. Я должен многое понять, чтобы идти дальше по жизни. Иначе я проживу жизнь впустую.

Глава 12

Равновесие

Анну разбудил солнечный свет. За окном, наскоро завешенным старыми газетами, виднелось чистое голубое небо. Девушка потянулась и поморщилась: затекло плечо. Диван с торчащими под обивкой пружинами не располагал к комфортному созерцанию снов.

Глеб спал ничком на полу, голова его свесилась с матраса, одеяло сползло, обнажив загорелый мускулистый торс и внушительные кровоподтеки на боку. Анна не рискнула приблизиться к товарищу, будучи уверена, что в таком случае он моментально проснется.

Она достала сигареты, еще раз оглянулась на спящего и бесшумно вышла в прихожую. Тамара копошилась на кухне.

- Привет, - Анна остановилась возле облупленной колоды и закурила.

- Привет, - девочка с любопытством рассматривала новую знакомую. Сейчас при дневном свете она выглядела настоящим ребенком, от вчерашней взрослости не осталось ни следа.

- Ты давно встала?

- С солнышком. Кушать хочешь? Я делаю завтрак.

- Спасибо. Пока не хочу, - Анна профессионально изучила обстановку и поймала себя на том, что в голове проворачивает текст заметки. Писать она не собиралась, тем более, пообещала Глебу нигде не упоминать ни о нем, ни о Тамаре.

- Тебе здесь нравится, Тома?

- Не. Тут все ненастоящее.

Разговаривать с детьми Анна не умела, а другой стиль в данной ситуации не подходил. И все же журналистка попыталась завоевать расположение слабоумной девочки.

- А Глебу тоже не нравится?

- Глеб ищет свой горизонт. Поэтому он идет туда, где ему не нравится. Он говорит, что легкая дорога - это неправильная дорога. Я учусь быть такой же, как он.

- Ты любишь Глеба?

- Да! - девочка просветлела. - Он очень хороший.

- И он тебя любит?

- Да. Я тоже стараюсь быть хорошей.

- Он целовал тебя когда-нибудь? - вопрос слетел с языка непроизвольно, и Анна испугалась, что поспешила.

- Конечно!

Журналистка растерялась. Не спрашивать же "в лоб", спали ли они вместе. Впрочем, Анна почти уверилась: в плотские отношения удивительная пара никогда не вступала.

- Ты думаешь так же, как думали люди в городах, - вдруг выдала Тамара. Это неправильно. Так нельзя думать.

- Почему же? Такая жизнь... - пробормотала опешившая журналистка.

- Это выдуманная жизнь. Кто-то придумал, что это надо делать. А на самом деле это приходит само, когда разрешит земля.

- А... а ты? - вылез неуклюжий вопрос.

Тамара сжала большие пухлые губы и посмотрела в сторону.

- Глеб идет к горизонту. Он сильный и смелый. Он обязательно найдет горизонт. А я иду с ним. И мы ищем наш дом.

Она отвернулась к электрической плите, на которой бурлила в кастрюле каша, и забормотала песенку.

- Оторвалась веточка,

На траву упала.

Где ты, моя деточка?

Елочка рыдала.

Без корней родимых,

Сгинешь ты в ненастье,

Потерять любимых,

Для земли несчастье.

- Доброе утро.

Анна вздрогнула.

- У-уф. Как ты тихо, - выговорила она, обернувшись.

Глеб успел привести себя в порядок: волосы стянуты тесьмой, лицо гладко выбрито. Только желтоватый синяк на скуле напоминал о ночном приключении.

- Выспалась? - он шагнул к столу и выдвинул для гостьи табурет. Присаживайся, не стесняйся. Тома, дай-ка я... - он взял у девочки ухватки и поднял горячую кастрюлю. - Сначала позавтракаем, а потом поговорим.

Где-то рядом запищал электронный зуммер.

- Мой мобильник, - спохватилась Анна. - Наверное, Григорий!

- Подожди! - Глеб удержал ее за руку. - При ответе абонента сигнал легко проследить.

- Но...

- Анна, за тобой охотятся. Ради собственного спокойствия, не бери трубку.

Девушка опустила голову. Она не слышала Григория уже двое суток. Он обещал позвонить. И вот эта дурацкая конспирация!