Только Кален мог одновременно обидеть и похвалить меня.

– Рада, что ты такого высокого мнения обо мне, – сказала я, но мой сарказм остался незамеченным.

– Понимаю, что я – последний человек, кому ты раскроешь свои секреты. Но у тебя полно друзей в аша-ка, которым можно довериться. Поделись своими тревогами с братом. Нельзя держать их в себе, а потом лишаться из-за них сна.

Он что, пытается быть милым? Я-то привыкла к другому, агрессивному Калену – тому странному зверю, с которым не знаю как обращаться.

– О чем ты толкуешь?

Мне показалось или он только что покраснел? Кален умел великолепно прятать свои эмоции, и только его сердце не могло скрыть явного недовольства.

– О принце Кансе, конечно! – вспылил он. – Хватит себя жалеть!

Я изумленно уставилась на него. Мне и в голову не приходило, что таким образом Кален пытается меня подбодрить.

Его голос смягчился:

– Он никак не мог повлиять на свою женитьбу. Да никто не мог. Это всего лишь договор между императрицей Аликс и королем Телемайном, союз между Кионом и Одалией. Принц Канс не испытывает к принцессе Инессе ничего, кроме глубочайшего уважения, однако сам не рад. Полер и Микаэла были в курсе предстоящей помолвки, но я не знал, что тебе ничего не сказали.

Я чувствовала, как у меня пылает лицо. Из-за моего смущения попытки Калена утешить меня стали еще более формальными и неуклюжими.

– Для нас всех эта новость стала неожиданностью. Принцесса Инесса очень зла на Канса и короля Телемайна, хотя и не может открыто это показать.

– У нее нет для этого оснований! – не сдержалась я. – Нечестно, что принц Канс должен терпеть ее гнев ради своего отца…

Я замолчала. Кален улыбался – какая редкость.

– Канс может пойти войной на простую деревню, а ты все равно будешь его защищать, да?

– Просто их брак не должен начинаться с недомолвок, – пробормотала я и попыталась встать. Кален, положив руки на плечи, мягко, но с силой удержал меня на месте. – Я же сказала, со мной все в порядке.

– Нет, не в порядке. – В его голосе снова слышалось раздражение – вернулся знакомый мне Кален. – Перестань уже упрямиться. Попытайся чаще полагаться на других.

– Я не могу! – злобно выпалила я. – Ты знаешь, каково это, когда нельзя повлиять на мнение людей о тебе? Когда тебя боятся и ненавидят, даже если ты защищаешь их и помогаешь им? Когда тебя считают неважной твои же друзья – те самые люди, на которых ты равняешься? Это несправедливо!

Повисла тишина, прежде чем Искатель смерти ответил.

– Ты права, – сказал он. Что-то в его голосе вынудило меня внимательно взглянуть на него. – Совершенно несправедливо. Но ты живешь с этим и принимаешь. Какой прок жаловаться, если ты ничего не можешь исправить? – Кален стиснул челюсти.

– Что такое?

– Ничего.

– Несколько секунд назад ты просил меня полагаться на других людей и не упрямиться.

– Официальная церемония обручения, – вздохнул он, – состоится через неделю. Король Телемайн временно освободил герцога из Хольсрата, чтобы тот мог присутствовать на помолвке и свадьбе.

– Герцог из Хольсрата? Но… – Брат короля долгие годы томился в темнице. Его заточили за попытку поднять восстание против своего же родного брата. Знатное происхождение спасло его от виселицы, но не от пожизненного заключения.

А Кален был его сыном.

– Кровные узы крепче предательства, – горько усмехнулся Кален. – Наверное, король Телемайн желает примириться с братом, несмотря на все его деяния. Но какова бы ни была причина, мой отец будет присутствовать на помолвке вопреки всем слухам.

– Каким слухам?

– Неважно.

– Кален!

Он бросил на меня быстрый взгляд, но все же сдался:

– Люди всякое говорят. Они думают, что герцог до сих пор планирует занять трон. Что я специально втерся в доверие к королевской семье, чтобы добиться определенного влияния, необходимого для его помилования.

Я понимала его, и вместе с тем мне было стыдно. Калена осуждали намного дольше, чем меня. Быть сыном предателя очень тяжело, но самому считать себя предателем, невзирая на то что ты отдал свою жизнь на служение тем самым людям, которые презирают тебя, еще труднее. Я была объектом для насмешек чуть больше двух лет. А Кален – с самого детства.

– Мне жаль. – Меня ужасало то, что я совсем забыла о сочувствии, забыла о его личной трагедии и зациклилась на своих переживаниях. – Все мои слова о ненависти – я не имела права тебе их говорить.

– Людям нужно кого-то ненавидеть. И проще всего направить ненависть на другого, чем на самого себя. Мне ли этого не знать, – необычайно спокойным голосом добавил Кален. – Я ненавидел отца практически всю свою жизнь.

– Он был жестоким? – нерешительно поинтересовалась я и тут же выругалась про себя. – Прости. Тебе необязательно отвечать.

– Три извинения за день? Многообещающе. – Не успела я возразить, как он продолжил: – Нет, он был добрым и мягким, каким только может быть отец. Его изменила мамина смерть. На нее напал дэв, как и на маму Канса и Халада. – Кален мрачно улыбнулся. – Так мы с ними стали своего рода кровными братьями. Через три месяца после их смерти мой отец поднял бунт против престола. До тех пор он был с королем в хороших отношениях. Когда умер Ванор, а Телемайн занял трон, он был еще почти ребенком и ни разу не выказывал желания захватить власть. Однажды он попрощался со мной и исчез на несколько месяцев. В следующий раз я увидел его уже в кандалах.

– Король пожалел меня и принял в свою семью: сначала в качестве друга для Канса, а после его стражника. Выучившись, я смог пользоваться рунами – для меня это стало благословением. У меня появилась цель и больше шансов защищать королевскую семью. И тогда уже людская ненависть перестала иметь значение.

– Вот и неправда! – с жаром воскликнула я. – Они тебя не ненавидят. Солдаты, включая командира Лоуда, относятся к тебе с огромным уважением! Тебя все очень любят, и я ни разу не слышала, чтобы о тебе отзывались с презрением. Если кто-то не видит твоей преданности, то они… они не заслуживают даже взгляда в свою сторону!

Кален изумленно уставился на меня, и я вдруг поняла, что в пылу своей речи наклонилась к нему слишком близко – мы оба это заметили. В голове промелькнула мысль: «Улыбайся он так же часто, как Канс, мог бы быть таким же привлекательным». Я отстранилась с пылающими щеками и стала поспешно подыскивать какие-нибудь обидные слова, чтобы сгладить нелепость сложившейся ситуации.

– А если… если их оскорбляет твое безобразное лицо, то это уже совсем другое дело.

Это было абсолютно неверное заявление и жалкая попытка съязвить. Кален начал смеяться, и от этого мне стало только хуже. «А он и правда такой же красивый, как принц Канс, когда смеется».

– Вообще-то я пытался поднять тебе настроение. Когда это мы поменялись ролями?

Я уже придумала остроумный ответ, но не успела и слова произнести, как он легонько шлепнул меня по голове.

– Ладно, на сегодня тренировки достаточно. Надеюсь, к завтрашнему бою ты хорошенько отдохнешь, хотя очень сомневаюсь, что что-то сильно изменится.

Пока он вставал, я провожала его злобным взглядом. Искатель смерти, не обращая на это внимания, заговорил, тщательно подбирая слова:

– Мы с Кансом близки как родные братья. И оба знаем принцессу Инессу с самого детства. Он никогда не говорил, что относится к ней иначе, чем к другу. Мне также известно, что он считает тебя одной из своих самых близких и самых надежных соратниц. Пусть он никогда и не говорил о своих чувствах вслух, но я подозреваю, его решение лично управлять королевством вызвано желанием оберегать тебя. Не знаю, станет ли тебе от этого легче.

Я не сдержала улыбки.

– Спасибо, Кален.

– Не за что. Приятно знать, что Канс серьезно относится к своим обязанностям наследного принца, хотя я совершенно не рад дополнительной ответственности, которую он на меня возложил из-за тебя – в том числе тренировать того, кто не поддается обучению.