– Он жив! - вне себя от счастья воскликнула Ольга. - Смотрите, он жив! - Он осторожно подхватила Ыха на ладони и вытянула их вперед, демонстрируя остальным.

– Конечно, жив, - меланхолично согласился Тилос. - Я же и говорю - к утру… Кто жив? - Он вскочил на ноги и быстро подошел к Ольге. - Надо же… Ну-ка, водички ему! - Он окунул в котелок палец и осторожно капнул водой в рот Ыху. Тот жадно сглотнул и опять приоткрыл пасть.

Вскоре зверек почти пришел в себя. Он сразу же вскарабкался по Ольгиной рубахе до самого плеча и повис вниз головой, закрыв глаза.

– Пусть поспит, - облегченно вздохнул Тилос. - Онка, голова твоя садовая, почему ты решила, что он мертв?

– Ну… - замялась Ольга. - Сердце я не почувствовала… и вообще, Сила сквозь него свободно текла, не задерживалась…

– Сама же сказала, что он другой, - покачал головой Заграт. - И сердечко у него такое маленькое, что немудрено промахнуться. Ох ты, паникерша… - Его пальцы бессознательно перебирали шерсть волка.

– Заграт, - мягко сказал ему Хлаш. - Гром мертв. Его надо похоронить.

– Зачем? - поднял на него невидящий взгляд орк. - Какая разница, съедят его могильные черви или вороны? Трупу все равно, так или иначе он вернется обратно в мир, породивший его. Делайте как знаете…

Волчок, до того тихо лежащий в стороне, медленно встал, подошел к Грому и ткнулся в него носом. Странно фыркнул и тщательно обнюхал, обойдя со всех сторон. Все настороженно наблюдали за ним. Волчок чихнул, развернулся и равнодушно затрусил прочь. За ним ушел и кабан.

– Странный он какой-то, - почесал в затылке Телевар. - Никогда не видел, чтобы волки себя так вели.

– Действительно, странно, - согласился Тилос. - Он обнюхал Грома как… как… как незнакомую вещь, что ли. Не понимаю.

Теомир застонал и пошевелился. Все, кроме Заграта, бросились в нему. Юноша открыл глаза и слепо смотрел в черное небо, отблеск рассвета играл на белках его глаз.

– Онка… - простонал он. - Он…ка… - Его глаза закрылись.

– Снова без сознания, - сообщил Тилос, прощупав ему пульс. - Но сердце бьется ровно. Ладно, утро вечера мудренее. Раз такое дело, надо устраиваться на ночлег. Ох, рассказал бы еще мне кто, откуда в этой глуши разбойнички взялись… Неужто специально нас поджидали?

С трудом орудуя трофейными копьями и клинками, выкопали неглубокую яму для Грома. Над могилой Хлаш воткнул два скрещенных под углом копья. Заграт молча постоял над холмиком, отошел в сторону и улегся на землю, все тем же невидящим взором смотря куда-то в пустоту.

– Пусть полежит, - шепнул Тилос Телевару и Хлашу. - Нам еще кольчуги по росту подобрать надо.

Спустя какое-то время кольчуги и оружие были сняты с трупов, кое-как оттерты от крови и аккуратно сложены в кучки. Отряд переместился поближе к оврагу, где были привязаны разбойничьи лошади. В свете костра примерили кольчуги. Тилос и Хлаш от них отказались, а Заграт равнодушно принял свою, тут же натянул через голову и снова сел на землю. Кольчугу Теомира положили рядом с парнем, остальные аккуратно свернули и убрали в переметные сумы. Телевар подобрал себе длинный тонкий слегка изогнутый меч, заточенный на половину длины со стороны обуха, Хлаш выбрал треххвостый кистень на длинной рукояти, Заграт ткнул пальцем в пару длинных кинжалов без гард, которые и прицепил себе на пояс взамен старого. Тилос смерил взглядом волнистый двуручный фламберг, покачал головой, отложил в сторону. Долго приглядывался, презрительно кривя уголок рта, наконец взял прямой меч, два пояса, долго возился, пока не закрепил ножны за спиной, затем удовлетворенно кивнул. Телевар долго копался, расседлывая лошадей и ругаясь вполголоса.

В тех же переметных сумах нашлась еда - лепешки, вяленое мясо, несколько огурцов, вареные вкрутую яйца, соль. Последней особенно обрадовались - есть бесолое до смерти надоело. Развели маленький котелок, бросили туда мясо, часть получившегося бульона осторожно влили в рот Теомиру. Тот с трудом сглатывал, но в сознание не пришел. Ольга взялась пальцами за его виски, чувствуя, как пульсирует сквозь них целебная сейчас Сила, но быстро почувствовала себя опустошенной. Вздохнув, девушка прикрыла парня попоной, осторожно переложила сопящего Ыха в берестяную коробку из разбойничьего багажа, сама улеглась рядом с Теомиром, свернулась калачиком и тут же уснула.

Проснулась она от первых лучей солнца, пробившихся сквозь листву. Сладко зевнув, девушка села и с тревогой посмотрела на Теомира. Тот глубоко и ровно дышал, лежа на боку.

– Пусть пока поспит, - улыбнулся ей Тилос. - Доброе утро, красавица. Как спалось?

– Спасибо, Тилос, улыбнулась в ответ Ольга. - Нормально. Ой, а где Ых? - Коробка рядом с ней была пуста.

– Твой Ых проснулся ни свет ни заря, сообщил мне, что голодный, и улетел охотиться, - сообщил тролль, выходя из кустов с полным котелком воды. - Даже "здрасьте" не сказал. Такой мелкий, а лопает как корова, круглые сутки. И куда в него лезет?

– Пусть ест, заслужил! - заступилась за него Ольга. - На тебя бы такая громадина свалилась, как на него!

Зашевелился Теомир. Он сел на землю, откинув попону в сторону, схватился за голову и застонал.

– Темка, Темочка! - затормошила его взволнованная Ольга. - Ты еще лежи пока, у тебя шишка на затылке!

– Все лучше, чем дырка в черепе, - проворчал Заграт. - Ты куда вчера ломанулся, дубина стоеросовая? Один всех победить решил?

Теомир обвел всех непонимающим взглядом.

– Я? - недоуменно спросил он. - Ломанулся?

– Во! - удовлетворенно кивнул головой Заграт. - Ему еще и память отшибло.

– Ничего мне не отшибло! - обиделся Теомир, осторожно ощупывая затылок. - Только голова болит. А что случилось? Я помню, как на нас какие-то бандиты бросились, а потом - все, мрак.

– Точно, отшибло, - подтвердил Хлаш. - Ты отбивался как зверь, а потом, герой-штаны с дырой, бросился за убегающими, после чего и схлопотал по башке. Скажи спасибо Грому, да еще своему дружку Ыху, что еще жив.

– Да? - озадаченно сказал Теомир. - А я ничегошеньки не помню. А где Гром?

– Гром погиб, - коротко ответил Тилос. - Ольга, пока вода не вскипела, полечи Теомира. Потом седлаем коней - и вперед. Одвуконь мы до Талазены за неделю доберемся. Хлаш, Заграт, придется осваивать верховую езду.

– Еще чего! - хмыкнул Заграт. - Чтобы честный орк взгромоздился на лошадь? На волка - еще куда ни шло…

– Да и мне пешочком привычней, - поддержал его Хлаш. - Тилос, я вдвое против человека вешу, только животное замучаю.

– Значит, будешь менять лошадей почаще, только и всего, - пожал плечами Тилос. - Заграт, поверь моему слову, на лошади ездить куда удобнее, чем на волке. А вообще-то это не обсуждается. До Талазены надо добраться как можно быстрее. Майно так просто от вас не отвяжется. Мало вам ночной встречи?

– Ну да, теперь каждый бандюга будет на Майно работать, как же, - поморщился Заграт, с тоской глядя на лошадей. - Свихнулся ты на нем, вот что.

– Если у тебя паранойя, это не значит, что за тобой не следят, - ухмыльнулся посланник. - Уже позднее утро, а мы все на месте сидим, словно квочки. Поехали, что ли…

Каол чувствовал, что струйка холодного пота течет по спине даже в этом несуществующем мире. Противно дрожали колени. Однако хозяин был на удивление спокоен и задумчив.

– Ушли в болота, говоришь? - пробормотал он, барабаня пальцами по столу. - В болота… Н-да. Чего и следовало ожидать. Что же мне с тобой делать, друг сердешный? Согласен, жугличи - не лучшие помощники, но все равно задание ты блестяще завалил. Сколько я тебе давал сроку?

– Неделю, хозяин, - губы у Каола тряслись.

– А сколько прошло?

– П…пять дней, повелитель, - рухнул на колени Каол. - Хозяин, у меня еще два дня, я даю слово, что достану их! Пожалей, повелитель, не губи!

– За два дня ты их не достанешь, - лениво сообщил ему Майно. - Если бы сам пошел с облавой, а не сидел как гусь на пепелище Хамира, то мог бы и достать. А сейчас тебе до бродов через Ручейницу минимум день скачки, да по болотам день… ах да, местных у тебя всех вырезали, проводников же сберечь не догадались. Ну что же, три дня тропами в обход болот. Итого четыре дня по наименьшему счету. И это только до тех мест, где они сейчас. Или ты думаешь, что они на пеньке сидеть будут, тебя поджидая? - Майно взял со столика бокал вина, задумчиво повертел в руках, поставил обратно. - Скажи-ка, мальчик мой светозарный, на кой ты мне сдался, такой неудачник? Упустить пятерых, имея под рукой десяток тысяч кочевников, - это надо сильно стараться. Чего молчишь?