— Кот, — обречённо вздохнул тот.
— Не знал, что на Базе разрешено держать домашних животных.
— Запрещено вообще-то, но для этого мудака Фьюри пошёл на уступки, нравится директору это чудовище, видимо, характерами сошлись, — усмехается Роллинз.
— А почему Рамлоу? Странное имя для кота, — Стив в два прыжка взлетел на турник, сдёргивая грозно рыкнувшее животное за шкирку и опуская его на пол.
Рамлоу громко фыркнул, уничижительно глянул на незваного помощника и отправился по своим кошачьим делам, гордо вздёрнув пушистый хвост.
— Это кот нашего прежнего командира, — ответил Джек, помрачнев лицом. — Мы тогда на Гидру работали по приказу Фьюри, шпионили, операции срывали, а командовал нами Рамлоу. Толковый мужик, жаль, выбрал не ту сторону, — Роллинз поболтал кофе в пластиковом стаканчике. — Но он не идейный, так, за деньги, как и мы все. Многому нас научил, хотя и с первого дня просёк, что не просто так мы нарисовались целым отрядом, но молчал и скалился, ублюдок. Лет восемь мы с ним прожили, считай, душа в душу, привыкли, как к отцу родному, а он возьми и подохни на плёвой миссии, — Роллинз скривился, как от зубной боли. — Мы сколько ни разбирали с парнями тот бой, так и не смогли понять, откуда взялась целая комната, набитая взрывчаткой, и ради какого демона командира туда понесло вместе с оружием Гидры. Кэп, там всё разметало к хренам, мы и опомниться не успели, замерли на местах и тупо пялились на огненный столб. Он же нас сам расставил так, что никого не задело, а сам… — Роллинз махнул рукой. — Остался у него вот этот вот мудак. Весь в хозяина. Как его звать, мы и не спросили, но забрали с собой. Он бы, конечно, не подох, не тот характер, но попасться не в те руки мог запросто. Пожалели, а теперь и не понятно, кто кого подобрал.
Стив допил кофе, молча похлопал распереживавшегося Роллинза по плечу. У всех у них были вот такие вот друзья, ушедшие слишком рано, слишком неправильно. Было в рассказе Джека что-то такое, созвучное потере самого Стива. Может, этот Рамлоу был не просто командиром, отличным мужиком, но и кем-то большим, но служба, разные стороны или что-то другое не дало им возможности выговориться, открыться и быть рядом. Или Роллинз понял, кто они друг для друга, только когда потерял, когда смотрел слепыми от ужаса глазами на полыхающее пламя, когда обшаривал пепелище, чуть ли не на ощупь перебирая прах, пока не наткнулся на закопчёные, чуть оплавившиеся жетоны того, кто роднее всех на свете?
Горечь подкатила к горлу, заставив сглотнуть неприятный колючий комок, напоминая о Баки и самом себе в тот момент, мире вокруг себя, о том, насколько страшно лишиться части себя, самой важной, самой жизненно необходимой. Он понимал Джека и не мог не сочувствовать, но и что сказать, совершенно не знал, да и надо ли что-то здесь говорить? Что смогут изменить слова?
Поднявшись к себе, Стив несколько минут постоял под обжигающе горячим душем, стараясь смыть с себя незаживающие рубцы воспоминаний, немного сгладить, запрятать подальше, запереть хотя бы на время. Надо было отдохнуть, ненадого забыться в тишине кабинета, вытянуться на неудобном диване, закрыть глаза и просто полежать. Стив знал, что не уснёт, не получится, но уставший мозг требовал отдыха.
Стоило закрыть глаза, как на грудь навалилась странная тяжесть. Стив встрепенулся, хотел было сесть, но стоило открыть глаза, как он нос к носу столкнулся с чересчур умной мордой кота, удобно устроившегося на его груди.
— Рамлоу?
Кот в ответ раскатисто зарокотал, заурчал, жмуря свои странные глаза-плошки, дёрнул усами, мол, человек, спи, пока я тебе позволяю, и Стив почувствовал, как его утягивает в сон, впервые за долгие месяцы по-настоящему выключая.
========== Часть 2 ==========
Брок варил кофе, почему-то сейчас. Откуда-то он знал, что вечер, а он никогда не пил кофе после четырех, но все равно варил. Помешивал ложечкой в турке, отставлял с огня, как только поднималась шапочка пены, снова возвращал.
В закрытые ставнями окна лупил осенний ветер, по ногам тянуло холодом, но Броку в толстых овчинных тапках, которые шила старая Марта на своей ферме, было тепло.
Он перелил кофе в толстостенную, в сеточке мелких трещин по голубой глазури, чашку, добавил сахар, плеснул молока, отметив, что за молоком надо будет сходить завтра на ферму, и поставил чашку перед гостем.
— Пей, — сказал он. — Все как ты любишь.
И сел напротив, разглядывая незнакомца. Высокий плечистый голубоглазый блондин с волевым и каким-то потерянным лицом сидел напротив, устроив крупные сильные ладони на столешнице, словно они были не его. Он неуверенно взял чашку, попробовал кофе, прижмурился от удовольствия, облизал красиво вырезанные розовые губы и неуверенно улыбнулся.
— Вкусно. Хороший кофе.
— Вода здесь хорошая, — объяснил Брок. — Поэтому и кофе хороший. Ты пей. Я Брок.
— Я Стив, — с легким удивлением назвался гость, словно Брок должен был его знать.
Стив не знал, где он находится, как сюда попал, кто перед ним, но почему-то сейчас эти вопросы казались такими неважными, ненужными, несущественными. Кружка с горячим кофе в его руках, шелест дождя за тяжёлыми ставнями и зябнущие босые ноги — вот что правильно и важно на данный момент.
— Хорошо здесь, — выдохнул он, делая ещё пару глотков.
Тишина не давила, не тянулась к горлу тяжёлым молчанием. Стив откуда-то знал, что с Броком не обязательно подбирать какие-то темы и можно вот так вот молчать, он поймёт правильно, не станет давить, отводить взгляд, задавать безликие вопросы о том, как прошёл день. Стиву было хорошо.
Брок достал сигареты из кармана, пододвинул к себе пепельницу, закурил. Протянул пачку Стиву. Тот взял сигарету и предложенную зажигалку, закурил тоже. Некоторое время они дымили в молчании, наполняя кухню ароматом хорошего табака. Потом Брок глянул на часы.
— Надо фонарь проверить, — сказал он. — Пойдем, посмотрим на штормовое море.
Стив кивнул, и они вместе вышли из кухни. По бетонным ступеням лестницы, обвивавшей маяк между центральной частью и внешней стеной, поднялись на самый верх. Брок проверил фонарь, а потом отошел чуть в сторону и сказал:
— Охуенно просто. Сколько ни смотрю, не могу насмотреться.
Он встал у стекла и долго глядел на штормовое море в белых пенных волнах, на которые бросал свой ослепительный луч фонарь, делая их на мгновенье застывшими, прозрачными, зеленоватыми. Он слушал яростный рев прибоя, вдыхал запах воды и холодного ветра.
— Тут все настоящее, — сказал Брок. — Ты чего босой? Замерзнешь.
И сделал себе заметку: купить у Марты еще тапки из овчины. Оглядел ступни Стива, прикидывая размер. Да, примерно как у мужа. Может, на размер больше.
Стив зябко повёл плечами, всматриваясь в невероятную тёмную синь, раскинувшуюся куда хватало взгляда, огромное бушующее, живое, дышащее нечто. Он сам себе казался каким-то маленьким, незначительным рядом с таким величием, крохотной искоркой, разбивающей темноту едва-едва, а там, куда не дотягивался луч света, вздымали спины драконы, распахивали зубастые пасти, изрыгая снопы искр, топорщили перепончатые крылья.
— Босой? — Стив опустил глаза на ступни, переступил с места на месте и пожал плечами. И пусть ему было холодно, он не мог сдвинуться с места, будто прирос к Броку, едва оказался рядом в этом зачарованном месте, пригрелся у его бока, сплетая те самые невидимые нити, объединяющие половинки раз и навсегда, давая возможность чувствовать друг друга на расстоянии, незримо касаться, разделяя одну жизнь на двоих.
Стив краем глаза рассматривал Брока, сам поражаясь себе. Он знал его, казалось, досконально. Знал, как он улыбался по-настоящему, только для важных, знал все лучики морщинок на обветренном лице, все оттенки переменчивых янтарных глаз, как под ладонью ускоряется ритм сердцебиения, как он кусает губы, жмурится, как рассерженно шипит и бранится, не стесняясь в выражениях.
