========== 1. ==========

Ярмарка гремела на несколько кварталов, полыхала яркими огнями-бабочками, взрывалась фейерверками, благоухала хотдогами, сладкой ватой и варёной кукурузой. Чисто американское развлечение с высоченными мертвыми петлями горок, крикливыми ряжеными лоточниками, десятком беспроигрышных лотерей и обязательным шатром гадалки на отшибе.

Гильбоа воевала всегда, и Сайлас, едва взойдя на трон, лишь сильнее раздул угли вездесущей военной машины, забирая всё новые и новые жизни. А чтобы народ не роптал, не обвинял своего короля в бессмысленности и кровожадности, приходилось несколько раз в год устраивать такие вот развеселые гуляния, чтобы подданные не забывали, зачем идут на фронт, чтобы, слыша весёлый детский смех, видя улыбки и искорки бенгальских огней, отражающиеся в глазах близких, негодовали и шли вперёд.

Мишель хлопнула в ладоши и подняла на Томасину умоляющий взгляд.

— Отпусти нас с Ненной покататься. Мы не скажем маме и она за нами присмотрит, — она ткнула пальцем в длинную очередь на русские горки.

— Не пристало принцессе участвовать в таких увеселениях, — нахмурилась Томасина. — Но, думаю, от одного раза никому плохо не будет.

— Бежим! — радостно завизжала Мишель и дёрнула брата за руку. — Бежим, займем очередь. Покатаемся и купим сладкой ваты, а потом… — Она сделала страшные глаза, огляделась по сторонам и, понизив голос, шепнула: — Заглянем к гадалке. Ты же хочешь узнать своё будущее?

— Я и так знаю свое будущее, — буркнул Джек, следуя за сестрой. — Я буду королем.

— Я старше! — Мишель обернулась, на ходу гордо вскинув голову. — А значит, я буду королевой! — и, споткнувшись, полетела на песок дорожки.

— Ваше высочество, — всплеснула руками Ненна и подскочила к ревущей в голос принцессе, достала из сумочки бутылку с водой и салфетки. — Ну как же вы так!

Мишель, размазывая слёзы по щекам, повернулась к брату и показала ему язык.

Джек высокомерно передернул плечами.

— Подумаешь! — сказал он. — Растяпа!

В итоге, одёрнув напрочь испачканную юбку, Мишель наотрез отказалась идти на русские горки, несмотря на то, что их очередь как раз подошла, а билеты были куплены, и Ненну не пустила, всхлипнув пару раз и напомнив, что ей вообще-то больно. И то, что брата одного туда не пустят, а Томасина явно не составит ему компанию, только грело поруганную гордость.

Розовая сахарная вата на длинной деревянной палочке сладко пахла ванилью. Позабывшая обо всех своих невзгодах и горестях Мишель отщипнула кусочек и закинула себе в рот.

— Принцесса должна есть как леди, — пояснила она брату.

Джеку не очень-то хотелось на горки: он втайне побаивался высоты. Они обошли фокусника, клоунов, жонглеров, дрессированных собачек, заглянули в тир, где Джек, которого учили стрелять с восьми лет, выиграл сестре голубого плюшевого кролика. Наелись мороженого и попкорна, сладкой ваты, напились газировки, а под конец Джек, набравшись смелости, зашёл в палатку ярмарочной гадалки — седой носатой старухи с волосатой бородавкой на подбородке.

В полумраке старого шатра пахло ладаном и сандалом, на столе таинственно переливался всеми цветами радуги хрустальный шар. Старуха сидела в глубоком кресле, накинув на плечи цветастую шаль, и внимательно разглядывала вошедшего.

— Ну здравствуй, маленький принц, — щербато улыбнулась гадалка. — Проходи-проходи, старая Гата расскажет тебе всю правду, ничего не утаит. Ты лишь карт её коснёшься, спросишь о самом заповедном, и Гата всё тебе скажет.

Джек прищурился, глядя на рубашку странных, слишком больших карт, на звёзды и луну на ней.

— Не бойся. — Гата привстала с кресла, отчего десяток браслетов вокруг её морщинистых запястий мелодично зазвенели, разгоняя душную тишину палатки. — Подумай о том, чего хочешь больше всего на свете, подумай и коснись их.

Гадалка протянула Джеку карты рубашкой вверх. Джек сдвинул половину колоды, как сдвигал при игре в бридж с матерью.

— Подумал, — сказал он.

Он хотел корону, а ещё — чтобы отец его любил. Чтобы его хоть кто-то любил.

На первой же карте улыбка сползла с лица Гаты. Она подняла на Джека выцветшие от возраста зеленоватые глаза. Вздохнула.

Вторая, третья карты заставили нахмуриться. На последней она закурила ароматную сигариллу.

— Сложная судьба у тебя, сынок. Не любит тебя она, не балует. Не жди от других милости, всё бери сам. — Гата ткнула в первую карту. — Ты совершенно один. Нет у тебя никого. Есть семья, но никого нет, — указала на вторую. — Нет тебе прямой дороги к мечте, не дастся она сама тебе в руки, и любовь не дастся. — Третью карту Гата взяла в ладонь. — Никому такого не говорила. Редкая карта, не идёт обычно в руку. — Над четвёртой её рука дрогнула. — Чёрный Шак за тобой придёт, не гони его, он поможет, подскажет дорогу. — Вытащила пятую. — И выведет он к тебе человека из мира мёртвых. Они судьба твоя: пёс из бездны и мертвец.

Гата, тяжело дыша, откинулась на спинку кресла, смахнула со лба пот и снова взглянула на предложенный картами расклад.

— Нет тебе иной дороги, сынок, только по углям и только через преисподнюю. Бедный мой мальчик, совсем одинокий мальчик, — запричитала она, не отнимая взгляда от карт, словно и не видела ничего другого вокруг себя.

Напуганный и потрясённый, Джек выгреб из кармана все деньги, что у него были, бросил на застеленный пёстрой шалью стол и выскочил из шатра.

Снаружи он остановился, моргая от яркого солнечного света, пока к нему, крича, что они его потеряли, не подбежали Мишель и Ненна, куда-то не поволокли…

К вечеру Джек напрочь забыл о том, что нагадала ему старуха. И не вспоминал ещё пятнадцать лет.

========== 2. ==========

Под лапами мягко пружинила сырая земля. Он мчался вперёд, почти не разбирая дороги, ведомый неясным предчувствием, чужой болью и собственным желанием помочь, сделать хоть что-то, превозмогая даже свои не слишком великие силы.

Он не помнил, сколько не спал, стаскивая к двери стоящего у самой границы незнакомого города дома всё, что мог найти съестного, чтобы важный поел, стаскивая одежду, какие-то мелочи, что удавалось украсть. Он мотался из одного района в другой, лез под руку мяснику в лавке неподалёку, выпрашивая что-нибудь вкусное, и уносил, уже не помня, ел ли сам вообще в последнее время.

Вывалив розовый язык, он замер на обочине дороги, ведущей в город. Чёрные худые бока ходили ходуном. Его шатало от усталости, треснувшие — ещё до всего этого — в нескольких местах рёбра противно ныли, отдаваясь головной болью.

Яркий свет фар резанул по глазам. Он тихо взвизгнул и, пошатнувшись, повалился на землю, чувствуя, как последние силы утекают, как бы он ни сопротивлялся, ни скрёб лапами, пытаясь встать.

— Тормози! — приказал Джек и вышел из машины. — Собака? Собака… Эй, чей ты? Без ошейника… Похоже, породистый, только худющий…

Джек поднял длиннолапого чёрного пса, запихал в машину на заднее сиденье.

— Поехали со мной, — тихо сказал он. — Будешь моей собакой.

У Джека никогда не было животных, но сейчас, усталый и душевно такой же измученный, каким телесно был измучен этот пёс, он хотел… чего-то. Преданности, может быть. Верности. Или хотя бы чтобы ему лизнули руку.

Вздохнув, пёс поднял тяжёлую голову и положил её на бедро странного человека, от которого веяло такой же тоской, как и от важного. По-хорошему, нужно было зарычать, выбраться из машины и бежать обратно, но он так устал, что сил не было даже лапой двинуть. А потому пёс смежил веки, устало вздохнул и поддался сну.

***

В Шайло Джек вызвал ветеринара, велел привезти мясо и витамины и, пока врач осматривал здоровенную чёрную зверюгу, придерживал ту за морду.

Ветеринар сказал, что это чешский волчак, пяти-шести лет. Сделал прививки, выписал усиленное питание и ошейник от блох, забрал чек и ушёл.

Джек нашёл в холодильнике охлажденный фарш, вывалил в большую салатницу и поставил перед псом.

— Буду звать тебя Волк, — сказал он. — Ешь, ну что ты? Надо тебе ошейник и поводок купить. Утром пойдем гулять. Ешь. Или ты пить хочешь?