На этот раз все проходило без ажиотажа. В Берлине уже привыкли, что адмирал Лютьенс периодически выходит в море, совершает там что-нибудь невозможное и невредимый возвращается домой. Хотя, конечно, бомбардировка Рейкьявика – это не александрийское сражение, которому теперь грозило войти в учебники по истории. Не тот масштаб, да и выхлоп поменьше.
Тем не менее, Гитлер ходил гоголем, считая успех, в том числе, и своей личной заслугой. В чем-то так и было, конечно – тот, кто отвечает за все, имеет право претендовать на самые крупные плюшки. Колесников не обиделся и не расстроился, а просто воспользовался моментом и вытряс для своих людей – тех, кто ходил в рейд, и тех, кто его обеспечивал, – солидную награду, выраженную не только в орденах, но и в рейхсмарках. Тем, кто ходил в море, побольше, тем, кто не ходил, поменьше, но постарался никого не обделить. Гитлер подписал заготовленные документы без проволочек – в конце концов, по сравнению с тем, что получила Германия, сумма выглядела ничтожной. Ну а слух о том, что он попытается ее выбить, адмирал аккуратно запустил накануне отлета. Подчиненные должны знать, кто и что ради них делает. Пригодится на будущее.
Заодно, раз уж пошла масть, Колесников предложил устроить десант в Исландию. Британцы вряд ли ждут их возвращения, а захватить остров с таким пассивным населением вполне реально. Идею обещали обдумать, но конкретного ответа не дали. Да адмирал и сам понимал, что такие вопросы с ходу не решаются. Хотя бы просто потому, что захватить просто, а вот удержать куда сложнее. Вот и прикидывают, что лучше. Колесников и сам не знал, даст ли этот захват хоть какой-то эффект, но выглядело красиво – взять десантников на борт своих линкоров, пройти мимо британских заслонов и устроить показательную операцию…
Зато вторую идею в узком кругу обсуждали долго и с интересом. Присутствовали Гитлер, Гиммлер, Геринг и примкнувший к ним Лютьенс… Формулируя расклад в духе развитого социализма, адмирал едва удержался от смеха. А идея была важной, нужной и требовала четкого взаимодействия флота и люфтваффе. Откровенно говоря, никогда еще двум извечным соперникам не удавалось достичь столь полного взаимопонимания. В той истории – так уж точно. И результатом стало полное одобрение ее со стороны верховного командования. Вот только значило это, помимо прочего, еще и то, что теперь Колесникову придется тащить на своем горбу еще один груз…
Единственно, с Хелен он так и не повидался. Ее газета как-то вдруг разрослась, стремительно набирая популярность, а вместе с ней и тиражи. Как мало для этого оказалось нужно… Теперь специальный корреспондент Хелен Орлова была нарасхват и как раз сейчас уехала в длительную командировку. Что же, дело есть дело, хотя и немного обидно… А так как больше адмирала ничего в Берлине не держало, он отбыл к своему флоту, чтобы через две недели снова выйти в море.
Говорят, Наполеон, когда ему предлагали для повышения какого-то офицера и долго расписывали, насколько он хорош, спрашивал только, удачлив он или нет. Если подходить к вопросу в подобном ключе, следовало вначале решить, удачей или неудачей считать встречу, которой по всем канонам просто не могло быть. Именно эта мысль крутилась в голове Колесникова, когда он наблюдал за британскими кораблями. А еще требовалось решить, что же делать. Атаковать – риск. Бежать – тоже риск, хоть и меньший. Да и не поймут…
Британцы, похоже, испытывали те же чувства. Во всяком случае, хотя эскадры разделяло не более двенадцати миль, ни одна сторона не предпринимала решительных действий. Просто шли параллельными курсами. И кто ж мешал этим умникам проскочить хотя бы на час раньше, в сердцах подумал адмирал. Нет, он сильнее, конечно, но второй раз так испытывать судьбу… Кто не слышал рев вражеских снарядов и сотрясание палубы от их ударов, тот не поймет, но Колесников почувствовал, как похолодели пальцы, и совершенно этого не стыдился.
И все же пора было решать. Колесников еще несколько секунд раздумывал, а потом отдал приказ:
– Поднять корректировщиков.
И с этого момента всем присутствующим стало ясно: вот оно, началось.
А ведь вначале все было просто здорово! Они вышли в море, имея в составе эскадры четыре корабля. Почти как в прошлый раз, только вместо «Адмирала Шеера», довольно успешно промышляющего в южных морях и пока, несмотря на все усилия англичан, так и не пойманного, с ними шел только что выпущенный из дока «Лютцов». После модернизации корабль показал невиданную для кораблей этого проекта скорость в тридцать три узла и значительную экономию топлива, и теперь не было опасности, что он гирей повиснет на ногах остальных участников забега. И почти сразу им поступила информация о крупном военном корабле, торпедированном немецкой субмариной.
Мальчики Дённица, несмотря на серьезные потери активно пускающие на дно британские корабли, оказались народом совершенно безбашенным и в то же время умеющим полагаться не только на удаль, но и на точный расчет. И возвращающаяся с позиции подводная лодка, обнаружив в тумане британский корабль, весьма ловко всадила ему в борт две торпеды, после чего смогла уйти от охраняющих подранка эсминцев. Увы, добить британский корабль им было просто нечем – эта пара торпед оставалась последней, все остальные подводники уже расстреляли. Однако, несмотря на склонность приписывать себе победы, причем не меньшую, чем у асов Геринга, на этот раз командир субмарины доложил истинную правду. Он клялся и божился, что британец только поврежден и пытается уйти, но скорость у него вряд ли более десятка узлов. И что за корабль, он сказать не мог – не опознал. Атаковал вслепую, зная, что своих здесь нет. Вот только если бы этот корабль был чем-то маловажным, вряд ли его стали бы так охранять. Следовательно, надо было попытаться его перехватить – мало ли…
И немецкая эскадра настигла поврежденный корабль. Авианосец «Глориес», которому, видать, на роду было написано встретиться с «Шарнхорстом» и «Гнейзенау». Только на сей раз он хоть и шел с огромным креном, не дающим поднять в воздух самолеты, но беззащитным отнюдь не казался. Рядом с ним, помимо трех эсминцев, тяжело пластал волну «Рипалс», брат-близнец потопленного не так давно «Ринауна». То ли подводники не заметили его, то ли линейный крейсер подоспел позже – неважно. Главное, его пятнадцатидюймовые аргументы весьма и весьма снижали шансы немцев в предстоящем споре.
Основным преимуществом Колесникова оказалось то, что впервые, наверное, с начала войны в морском бою немцы имели превосходство в воздухе. Правда, скорее, формальное, но, тем не менее, два самолета-корректировщика уже вились над британской эскадрой. Зенитки «Рипалса» и эсминцев грохотали, но особого вреда самолетам причинить не могли – те не пытались атаковать и, расположившись на относительно безопасной высоте, спокойно вели наблюдение. А вот у британцев не имелось и того. С авианосца хоть кому-то взлететь получится не раньше, чем он выйдет из дока, а старый линейный крейсер катапультами для запуска самолетов оснащен не был. Так что куда будут падать британские снаряды, его артиллеристам, в отличие от немецких, рассмотреть будет сложно.
И все же первыми добились попаданий именно британцы. Скорее, просто волей случая, или, может, сказал веское слово продвинутый артиллерийский радар – им не потребовалась даже пристрелка. Первый же залп лег накрытием, столбы воды окатили палубу «Шарнхорста», а один из снарядов с грохотом врезался в броню.
Взрыва, как ни странно, не последовало. Корабль только вздрогнул, и его корпус на миг загудел, подобно колоколу. Уже позже, когда неразорвавшийся снаряд извлекли, выяснилось, что имел место курьезный случай. Британцы выстрелили по «Шарнхорсту» по ошибке поданным к орудию практическим снарядом[1]. Взорвись он – и какие повреждения были бы нанесены немецкому флагману, остается только гадать, а так снаряд лишь пробил броню и, оставив за собой аккуратное круглое отверстие, завяз в изуродованных металлических конструкциях. Можно сказать, повезло…
