Она не надела платье. Для последней ночи с Эредином, если той суждено состояться, Цири выбрала изысканный шелковый халат на запах с длинными рукавами. Ремешок еле удерживал наряд на худом теле, вырез получился глубоким и откровенным. Но именно этого она и добивалась.
В ее комнате, кроме мебели и удобств, имелись некоторые предметы для ухода за собой. Цири ни разу не притрагивалась к ним, считая что для пленницы это лишнее. Но сегодня она смело взяла в руки гребень и села за стол перед маленьким потемневшим зеркальцем. Цири стала расчесывать мокрые спутанные волосы, поглядывая на свое отражение. Она чародейка, и пора соответствовать этому званию.
Волосы постепенно поддавались воздействию гребня, превращаясь из спутанный массы в гладкую пепельную волну. Локоны высыхали в шелковое серебро, а Цири продолжала механически их расчесывать. Глядела в зеркало неотрывно, всматриваясь в собственные черты. Злоба, казалось, навсегда исказила ровную линию губ. Зеркальная Цирилла отвечала идентичным горящим взглядом, полным ненависти и решительности. Но что-то было не так.
Как ей бы не хотелось не думать об этом, но она видела и другие изменения. Не понимала, какие именно, но замечала их во взгляде. Некая смиренность, отрешенность читалась там. Словно она больше не была Львенком из Цинтры, ведьмачкой, воспитанницей госпожи Йеннифер, не была чародейкой… Ныне она была непокорной, но все же игрушкой Эредина. Не позволив себе опомниться, Цири схватила зеркало и с силой швырнула на пол. Со звоном оно разлетелось на множество осколков и осталось лежать, разбитой мозаикой отражая черный потолок.
И тогда ее посетила рискованная, отчаянная идея, которая могла стать ее триумфом.
Цири как раз закончила убирать осколки, когда в комнату вошли. Небольшой отряд стражи стоял на пороге. Один из них, который очутился ближе всех, громко объявил:
— Король хочет тебя видеть.
***
Королевские покои встречали пустотой и холодом. С первой секунды, как она здесь очутилась, обжигающая лавина воспоминаний накрыла Цири с головой. Вон на том столике стоял фужер с дьявольским зельем, которое в последствии Эредин заставил её выпить. Тогда случился их первый и единственный поцелуй, преисполненный отчаянного безумия.
А вон там, у стены, украшенной портретами и гобеленами, произошло… Произошло то, что у людей принято называть занятием любовью. Но Эредин не любил ее. Он преследовал свою цель, не заботясь о ее чувствах. Делал больно. Упивался мучениями.
Цири прошла вперед, стараясь не думать, не вспоминать. Дверь на террасу была, как и в прошлый раз, распахнута. Бесцветные сумерки проникали в комнату, окрашивали теплое дерево интерьера в загадочный голубоватый оттенок. Она выбежала на террасу, не в силах сдержать желание вдохнуть свежий воздух. И он не разочаровал ее, насытив приятной прохладой. В нем были, едва уловимые, знакомые нотки, которые очаровали ее еще в лесу вблизи загадочной башни. Тот самый искрящийся сладковатый аромат окутывал ее и в последним сновидении. Бесспорно, Тир на Лиа обладал своим неповторимым шармом, и даже воздух здесь был волшебным.
Цириллу околдовал открывающийся с балкона вид на город. Высота замка позволяла всецело оглядеть окрестности Тир на Лиа и даже простирающиеся вдаль равнины — изумрудно-зеленые за крышами зданий и бледно-молочные ближе к седому горизонту. Словно украшение для этой хмурой величественной картины на небе зажигались первые звезды, а на городских улицах — мерцающие синеватые фонари. Ей нравился этот мир.
Еле вынудив себя отвлечься от красот эльфской столицы, Цири решила заняться более полезным делом. Пока здесь нет Эредина, ей не помешало бы осмотреться. Поэтому она быстренько подбежала к краю балкона и посмотрела вниз. Цирилла рассчитывала на витиеватую архитектуру дворца и на то, что его усеянный ажурными балконами фасад подскажет путь к бегству. Конечно, она понимала, что спуститься отсюда на землю будет сложно, и потом придется преодолеть еще много препятствий на пути к свободе. Одним из таких препятствий окажется городская стража, которая сможет обрезать на корню ее отчаянный план побега.
Цири усердно размышляла, разглядывая улицы, как вдруг ее внимание привлек какой-то шум. Она сразу поняла, что звук доносится не из покоев, а откуда-то с улицы, но источник был вне её поля зрения. Крайне заинтересованная, Цирилла осторожно последовала вдоль террасы, которая, как оказалось, опоясывала угол дворца. С другой стороны здания открывался вид на замковый двор. Именно там, несколькими днями ранее, Эредин приземлился с Цири в окружении Дикой Охоты, прежде чем снять ее почти в обмороке с коня и отнести в темницу. Сейчас там разворачивалась похожая картина с единственным отличием — солдаты-призраки обступили целую толпу пленников.
Цири замерла, словно неживая. Эредин тоже был там.
Его легко можно было различить среди других охотников. Необычайно высокий даже в рядах представителей своей расы, облаченный в огромный устрашающий доспех и тяжелый черный плащ, он цепко приковывал испуганные взгляды. И, пожалуй, самым ужасным в его облике был шлем. Даже с высоты было видно, как пленники спешат отворачиваться, когда король Охоты скользит по ним тягучим мертвецким взглядом через черные глазницы опущенного забрала.
Сердце заколотилось с безумной силой. Цири успела забыть о настоящем Эредине под воздействием будоражащих видений в башне и волнующих снов в душной темнице. Чудовище из потустороннего мира, питающееся болью и мучениями людей — расы, по его мнению, достойной лишь рабского ярма. Вот кем в действительности был Эредин, а не прекрасным эльфом из темных сказочных земель.
У девушки не оставалось сомнений — все пленные были людьми, в отдаленном понимании ее братьями и сестрами. Дикая Охота вторгалась в чужие миры, пополняя свой фонд быстро умирающих рабов, и Цири была такой же рабыней для Эредина — только в более извращенном грязном аморальном смысле.
Совершенно неосознанно девушка опустила ладонь на живот. Ведь она успела позабыть на мгновение о скверне, что усилиями Эредина прижилась в ней.
Кипя от злости, ведьмачка наблюдала за церемонией сортировки пленных. Король лично руководил процессом. Пленники, в количестве около полусотни, выстроились в нескладную шеренгу. Эредин шел вдоль строя в окружении пары солдат, на мгновение останавливался возле каждого раба, затем давал знак свите. Те хватали несчастного пленника и отводили в сторону. Вскоре сформировались группы, куда король отправлял рабов по принципу, что был известен одному ему. С такой высоты она, конечно же, не могла разглядеть лица несчастных людей, но могла представить, какой страх и отчаяние те испытывали.
Около маленькой девочки, судя по росту — на вид не больше двенадцати лет, Эредин остановился и простоял дольше обычного. Та держала голову опущенной, не смея взглянуть на короля, чье лицо пряталось за страшной маской. И снова Эредин подал знак, охотники подхватили девочку, но вместо того, чтобы отвести в определенную группу, поставили отдельно. Одну-одинешеньку.
— Не тронь мою дочь! — вдруг закричал пожилой мужчина из шеренги, и эхо громко разнеслось по замковому двору. — Иначе я зарублю тебя!
Девочка пронзительно закричала «Папа, не надо!», несколько солдат холодно засмеялись, а Эредин медленно повернул голову к смельчаку.
Сначала Цири показалось, что все обошлось, что король не будет реагировать на смешные угрозы спятившего старика. Но она ошиблась. Эредин не спеша двинулся к пленнику, пропуская тех, кто должен был пройти процедуру распределения перед ним. Но тот, вместо того, чтобы думать о самосохранении, встретил эльфа с мужественно выпяченной грудью. Цири нервно закусила губу, уже зная, что сейчас произойдет.
У старика не было шансов. Эредин взял его за горло, рука в латной перчатке сжалась в смертельной хватке. Цири не могла слышать жуткого хрипения несчастного, но почему-то слышала. Его лицо стремительно багровело, когда король одной лишь рукой поднял его над землей. Тот конвульсивно вцепился в перчатку, не в состоянии расцепить пальцы Эредина. Девочка истошно кричала, давясь рыданиями, пыталась вырваться от солдат. Но все тщетно. И вскоре дрожь, колотившая старика, оставила в покое тело. Эредин разжал ладонь, и труп упал к его ногам.