Нить в пальцах. Я тебя держу, не бойся.

Я никому не расскажу, вплетаясь

Своей судьбой легко в твою. Откройся.

Я нашу жизнь создаю, верстаю.

Идем со мной, теплом плечей касаясь,

Не занимаясь мелочей подсчетом,

Обиды прошлые в песок бросая,

Оставив ветру все свои заботы.

Прочитана книга судьбы до текущего дня. По-прежнему глянец сверкает на суперобложке, и каждый момент ключевой методично заложен; твоя аккуратность всегда удивляла меня. Бубновый валет и сушеный кленовый листок, атласная лента и старое темное фото, и белый от времени чек к ресторанному счету, и справка в бассейн без печати, и допуск пустой.

Я тоже там есть, я однажды тобою пролистан.

Я неосторожен:

Я – загнутый угол страницы.

Сентябрь рояля крышкою прижат, и клавиш кость легко дрожит под кистью, и бальный зал наполнен звуком чистым; а он ведет тебя, ладонь держа, и за окном осенняя листва, и невозможно сердце успокоить, и нежность обнимает вас обоих, и дольше жизни длится венский вальс.

Странная была любовь,

Как надтреснутое зеркало.

Где-то между городов

Электричка тихо ехала,

За стеклом кружился снег,

Разрастался лед отчаянья,

Словно в бесконечном сне

Заливало мир печалями,

Был январь, была зима,

Мир окутало спокойствие,

Только в разных двух домах

Две обиды стали гостьями.

Сведены одной судьбой,

Два следа переплетаются.

Очень странная любовь.

Навсегда такой останется.

Шпалы, рельсы, провода…

Все направится, бог даст.

Я снова бегу от людей, не умея солгать,

Скрываю глаза под слоями текилы и сна.

Мир катится мимо, безумен; куда уж догнать,

Слова согревая за пазухой, словно наган.

Молчать невозможно; слова – неснимаемый груз,

Не вырвешь, как зуб развалившийся, вон из души.

Мой мир за пределами вашего; я буду жить,

Держа в рукаве божью искру, как меченый туз.

Под ноги дорога идущему ляжет сама.

В колоде чужой и крапленая карта не в масть.

В лужу с разбега, зачем беречь каблуки.

Много ли детства осталось в твоей душе?

Брызги воды блестят на твоем плаще,

Но не волнует нынче тебя прикид,

Галстук на ветку, кейс, как давно, в кусты,

И, словно катер, по мокрой аллее в бег.

Детства – в достатке осталось еще в тебе,

Ну и скачи себе, не боясь простыть.

Ты – лето.

Соль на губах.

Спутанные влажные локоны.

Около дома

В шаге от линии волн

Лодка,

Плоскость сети разложена,

Плавится в свете неба,

Вся в голубом.

По волнолому

Блики

От рыбьих чешуй плывут.

Полдень.

Ладонь в ладони.

Лето – и я,

И ты.

С половинки луны на ветки капает пурпур,

Персеиды летят, разрезая небо на ленты,

Как пружина, собран, готовый к новому спурту,

Завтра день придет, и я в нем неизбежно буду,

В три аккорда играя остатки странного лета.

Скоро листья с деревьев двор перекрасят в охру.

Перебрать сарай, к зиме подготовить лыжи.

Будем снова чертить узор на туманных стеклах,

И ругаться, что долго белье на веревках сохнет.

И смеяться вместе осенним рассветам рыжим.

Вместе, слышишь?

Сквозь облака просвечивают звезды.

Июль открылся кладом под рукой,

Прозрачна ночь, и голове легко,

И беды, и обиды несерьезны.

Разрыв-траву в ладонях крепко сжать.

Пуста постель твоя, и смята простынь.

Сквозь сонный луг, разбрасывая росы,

Иванов день зовет тебя бежать.

Сорвавшись в ночь, забросив все дела,

Как нож сквозь ткань, прорвешься через город,

Купаясь в бликах желтых светофоров,

В своем извечном поиске тепла.

На спицы фар поймаешь поворот,

Сомнения свои в багажник бросив,

И, словно кошка, ткнешься в шею носом,

Найдя концом маршрута мой порог.

Под осенним кармином и охрой не видно дорожек.

Облака застревают в округлых объятьях антенн.

Осень – повод добавить еще одеяло в постель,

И следить за движением капель дождя в темноте,

И сочувствовать мокрым, от ветра озябшим прохожим.

Через месяц снегами покроется шкура земли,

Осень на переломе, октябрь к середине подходит,

Подготовиться стоит к невнятным прогнозам погодным.

Есть хороший рецепт для холодного времени года:

Генерируй тепло миокардом, и щедро делись.

Сентябрь, как банджо, внутри у тебя звенит,

Антоновки вкусом плавится на губах.

В себе до весны ощущения сохрани.

Закатывай ветер в баночки про запас.

На полки в подвале джем из тепла поставь,

Из запаха листьев сидр по бутылям лей,

Чтоб было на чем замешивать снов состав

В январской полуночи матовом хрустале.

Гордись урожаем тайной своей страны,

Раз сердце свое в корнях весной закопал.

Спускается яблоко солнца по небу вниз,

В корзину к другим светилам стремясь упасть.

Магия слова тебя вырывает из сна. Краешком рта улыбнешься, запутаешь нити. Из миллиона случайных, ненужных событий снова создашь невозможный, прекрасный финал. Улиц зеленых знакомый пройдя лабиринт, солнечный зайчик подхватишь с листвы изумрудной, лестницей долгой спускаясь от площади к пруду, в сердце оставишь кусочек вечерней зари. Мягко ступая брусчаткой, свернешь во дворы, слушая шелест ветвей засыпающих клёнов, ты улыбнешься прохожим умиротворенно, душу навстречу закатному ветру открыв. Город раскроет обятия старых домов, в парке скамейку подставит отцовской ладонью. Окна распахнуты, штору из двери балкона тянет сквозняк, от росы подоконник промок.

Запасы варенья в подвале подходят к концу.

Зима выдыхается, с крыши сползая пластами.

Мы не без труда календарь до весны пролистали,

Она – на пороге, недолго – и схлынет усталость,

И щелкнет внутри выключатель: свершилось, танцуй!

На тряпки порви простыню (скоро Чистый четверг),

Во влажные марлечки спрячь огуречное семя.

В аккорды капели – душевными струнами всеми,

И сердцем фокстроты стучи, от рассветов косея.

Остатки февральских хлопот – на совок и за дверь.

На тяжелом песке, у границы прибоя – следы.

К горизонту – дорожка зеленого лунного света.

Заплетаются в волосы струны звенящего ветра,

Проникают под кожу, вливаются в кровь незаметно,

Заполняют пространства, что ранее были пусты.

Закрывая глаза, ты наощупь находишь слова,

И сцепляешь их в ленты кусочками яркого паззла.

Осторожно и нежно касание кожи атласной.

Удивишься случайной, нежданно доставшейся ласке,

Забывая о страхе дыру в своем сердце прорвать.