Дипломатический подход считается мудрым, поэтому я решила дать дурачку шанс.

– Прекрати сейчас же, – велела я, уклоняясь раз, другой…

Аустерлиц лишь оскалился и кинулся на меня. Я ушла вбок и поставила недотепе подножку. Он заорал, попытался вскочить – и я угомонила его ударом по голове, от которого у гранда треснул череп.

Следующее покушение произошло несколько дней спустя. На сей раз это была юная фанатичная монашка. Она выдала свои намерения, когда крикнула «Мерзость!», а в следующую секунду попыталась утянуть меня с собой в шлюз.

Я вырвалась и отбилась. Монашка вылетела, створки шлюза мгновенно захлопнулись – она явно заранее поставила на них какой-то таймер, – и мы на секунду встретились взглядами, прежде чем за ней распахнулись двери в открытый космос, и ее утянуло во тьму.

Когда приговоренных к смерти выбрасывали в космос, наблюдателям полагалось поворачиваться к ним спиной. Эдакое намеренное проявление неуважения. Мол, осужденные настолько ничего не значат, что и на смерть их глазеть не стоит.

Что до этой отчаянной, которой хватило смелости броситься на меня, я ощутила странное желание проводить ее взглядом. Это меньшее, чем я могла отплатить ей за подобную храбрость. Множество грандов меня не выносило, еще больше гелиоников ненавидело всеми фибрами души, но лишь единицы были способны на поступок.

Для гелиоников существа вроде меня людьми не считались. Приставка «дан» подчеркивала, что я ниже их по статусу, однако новый император решил на мне жениться. Им придется преклонить колена перед существом. Дьяболиком.

Меня удивляли вовсе не сами покушения, а их редкость. Всего три за десять дней? Даже как-то обидно.

Мне нравилось ощущение опасности. Оно заставляло сосредоточиться, разгоняло кровь. Поднося кубок к губам, я одновременно сканировала толпу. Наверняка мой так называемый убийца достаточно глуп и захочет проследить, как я выпью яд.

Увы, на меня смотрело слишком много людей. Следовало бы догадаться. Все-таки теперь, куда бы я ни пошла, за мной следили, изучали, меня обсуждали и пытались составить мнение.

– Они когда-нибудь устанут на нас пялиться? – спросила я в первую ночь после коронации, когда заметила столь пристальное внимание.

– Такова жизнь Домитрианов, – ответил Тайрус.

Итак, вернемся к моему убийце… Слишком много кандидатов. Слишком много народа собралось в честь Дня прощения, и догадаться, кто из них решил оборвать мою жизнь, не представлялось возможным. Пожалуй, об этом мечтала бо€льшая часть наблюдателей.

Затем я поймала взгляд знакомых светлых глаз. Тайрус наклонил голову в сторону выхода, намекая, что пора оставить гостей и отправиться на церемонию.

Я кивнула в знак согласия. Мы должны были пойти в Великую Гелиосферу. День прощения являлся большим государственным праздником, одним из немногих, направленных на благо живущих на планетах излишних, а не правящего грандства.

Сегодня Тайрусу предстояло насладиться императорской привилегией амнистировать тех излишних, кто обратился в веру гелиоников. Я пошла к выходу, зная, что будущий муж ждет меня там, но вдруг замедлила шаг. Группа гостей собралась рядом с кузиной Тайруса и ее супругом.

Я всегда следила, кто вьется вокруг Примас Дофины, Дивинии. Она была наследницей трона Тайруса и в моих глазах главной угрозой. Я необратимо повредила ее разум, так что лично плести заговоры Дивиния была не способна, однако другие могли использовать ее как свою марионетку. Будь моя воля, она бы уже не ды шала.

А потом…

А потом меня вдруг осенило: да вот же орудие убийства, у меня в руках. И никто после не сумеет меня обвинить или отследить.

Приняв решение, я подошла к своей будущей золовке. Моя тень накрыла ее, и Дивиния подняла на меня отсутствующий мутный взгляд.

– Приветствую, ваше высочество. Как вам празднества? – любезно спросила я, присаживаясь в кресло.

Дивиния лишь тупо моргнула, не в силах ничего понять. Я небрежно поставила свой кубок, совсем рядом с ее. Затем устроила целое представление, расплетая сложный узел ныне рыжевато-каштановых волос и укладывая их заново (пустая трата времени, если вспомнить «живые» пряди, способные воспроизвести любой стиль, но многие женщины все равно любят прихорашиваться). Надо было отвлечь внимание.

– Что ж, благодарю за приятную беседу, – сказала я Дивинии. – Желаю вам приятного вечера.

Затем взяла ее кубок, а свой оставила на столе. Вот и все, легко и быстро. Я пошла к Тайрусу на церемонию, надеясь, что к ее завершению мы услышим новости… о скоропостижной кончине его опаснейшего врага.

– Прекрасно выглядишь, – пробормотал Тайрус по дороге к Гелиосфере.

– Знаю, – ответила я.

Мы облачились в сверкающие серебристые наряды, затканные нитями из жидких кристаллов. Я сделала волосы золотисто-каштановыми, а кожу на тон темнее, но Тайрус выглядел как всегда: светлокожий, веснушчатый, с умными голубыми глазами, светлыми, круто изогнутыми бровями и копной спутанных рыжих волос.

У самого входа в Великую Гелиосферу я замешкалась. Не то чтобы волновалась, нет, просто… знала, что вот-вот совершу кощунство, войдя в святыню и заняв почетное место.

Тайрус наклонился ко мне и понизил голос:

– Если тебе станет легче, прямой трансляции не будет, и если что, мы сможем подредактировать любой эпизод. Священника мы тоже нашли. Вдобавок я пригласил много излишних.

Я остро глянула на Тайруса:

– Не грандство?

– Это не их праздник, так что у меня нашлась подходящая отговорка.

Ну разумеется. Тайрус правил крайне осторожно и продумывал каждый поступок на десять шагов вперед, прежде чем что-либо предпринять. Последние две недели общественность постепенно со мной знакомили.

Сначала по галактике распространили обрывки записи драматических событий во время коронации, когда Тайрус публично признался мне в любви, обнял и велел казнить вместо меня свою родную бабку. Мою тюремную робу на телекартинке превратили в милые, со вкусом оформленные лохмотья, а обесцвеченные волосы – в сверкающую золотую гриву. Я выглядела не как дьяболик, а как потерянная сказочная принцесса.

Одного передача точно добилась: вся вина за смерть покойного императора, Рандевальда, по праву легла на Цинию.

Галактика увидела меня лишь мельком, но этого оказалось достаточно, чтобы излишние на своих планетах по всей империи начали гадать, кто я и какая история таится за моим появлением на публике. Тайрус считал, что лучший способ лишить секрет силы – это осветить его с нужного ракурса, не прятать, а смело выставить напоказ. Поэтому на первом же заседании представил меня как свою будущую императрицу и дьяболика.

Тысячи людей лично прибыли на Valor Novus, главный корабль Хризантемы, остальные места Великого святилища заняли аватары тех, кто находился на расстоянии нескольких световых лет отсюда. Это был самый большой зал на судне и использовался лишь в подобных случаях: когда новому императору предстояло обратиться к властям предержащим своего царства.

Тайрус поднял вопрос обо мне с одним из своих союзников, а затем дал подготовленный заранее ответ:

– Моя невеста станет символом новой эпохи, которая начнется здесь и сейчас. Ее зовут Немезида дан Эмпиреан. Некоторые возмутятся, что я не выбрал суженую из числа имперской элиты. Пусть возмущаются. Я люблю Немезиду, как никого другого. Она самая честная, отважная и достойная кандидатка, какую я только мог представить на роль императрицы этой галактики. Верю, в итоге вы полюбите ее не меньше моего.

Звук в некоторых частях зала заранее приглушили на случай волнений, однако большинство наблюдателей не осмелились выразить ничего, кроме одобрения. Во время коронации Тайрус заключил под стражу нескольких гелиоников и теперь намеревался их выпустить – если, конечно, родственники во время трансляции поведут себя благоразумно. Опасность в лице бабки миновала. К слову: наравне с «глухими» зонами в зале существовали и «громкие», где сидели союзники Тайруса, которые могли поддержать его криками и аплодисментами.