Следующее исследование («проблемное исследование») было направлено на выявление влияния текущих функций и институциональных особенностей цивилистической науки в разные периоды на рассмотрение нескольких ключевых проблем. Для этого исследования были взяты две проблемы – обязательства и юридического лица, отобраны фундаментальные работы разных периодов исходя из периодизации, проведенной на основании исследования нормальной науки, и проанализирована реализация функций науки соответствующего периода, отраженная в: а) обосновании актуальности, б) выборе предмета и методов, в) научном результате. В отличие от исследования нормальной науки при отборе образцов для этого исследования я, напротив, ориентировалась на известность автора, известность работы (она могла повлиять на дальнейшее развитие науки). Поскольку для этого исследования выбирались известные произведения, то сами работы в монографии не реферируются. В соответствующем разделе специально описываются критерии отбора монографий для исследования, использовались при этом данные об индексе цитирования той или иной работы в современных исследованиях, переиздании – количестве таковых и суммарном тираже работы, а также другие факторы.

Выработаны критерии нормальной науки, в соответствии с которыми описана исследовательская программа нормального современного цивилистического исследования, выделены соответствующие обоснованным в предыдущих главах части: догматическая, социологическая и аксиологическая.

В приложении к настоящей монографии размещен перевод известного доклада Ю. Г. фон Кирхмана, в котором автор размышляет о соотношении права и юриспруденции. Казалось бы, доклад немецкого прокурора имеет мало отношения к предмету исследования, однако это не так. Доклад в качестве отдельного издания был опубликован в Берлине в 1848 г., вызвал бурные обсуждения, отголоски которых можно найти в работах отечественных ученых по проблеме назначения юриспруденции. Кроме того, доклад является замечательной иллюстрацией всех тех проблем, о которых идет речь в настоящей монографии. Перевод доклада сопровождается комментариями и пояснениями, позволяющими читателю лучше понять смысл выступления Кирхмана.

Исследование позволило выделить ряд специфических черт отечественной цивилистической науки, которые были описаны и проанализированы. Представляется, что в результате удалось ответить на некоторые вопросы, побудившие заняться изучением цивилистики как особого научного направления, хотя, конечно, сложность вопросов и авторский подход к поиску ответа не позволяют гарантировать абсолютной истинности сделанных выводов. Несмотря на небесспорность подхода и результата, надеюсь, что читатель найдет что-то полезное для себя как в логике и методике исследования, так и в сделанных выводах.

В литературе не так часто встречаются попытки дать определение цивилистической науки, выявив признаки, видовые отличия от иных правовых наук или каким-то иным способом. Исследование описаний сущности этого явления позволило обнаружить три подхода к цивилистической науке. Ее можно рассматривать как а) вид человеческой деятельности; б) определенные знания; в) социокультурный институт.

В юридической литературе четкого разграничения этих смыслов при рассмотрении цивилистической науки не проводится. Первый подход, в соответствии с которым цивилистическая наука рассматривается как разновидность человеческой деятельности, соответствует такому взгляду на науку вообще. Под наукой часто понимают «сферу человеческой деятельности, функцией которой являются выработка и теоретическая схематизация объективных знаний о действительности»[35], специальную социально организованную и социально признанную форму деятельности по получению знаний[36].

Одно из самых первых отечественных объяснений сущности науки в контексте исследования гражданского права основывалось на идее о том, что оно представляет собой науку «ясно и правильно понимать законы и применять их к встречающимся в общежитии случаям или происшествиям»[37]. Эта работа являлась одним из первых отечественных произведений в области гражданского права, опубликованным еще до инкорпорации гражданского законодательства в Свод законов, поэтому по содержанию данная работа была направлена на описание существующего гражданского законодательства, при этом деятельность по описанию гражданского законодательства на тот момент являлась, несомненно, научно-исследовательской, а научный результат, выраженный в виде такого описания, представлял огромную ценность как для дальнейших научных исследований, так и для практического применения. Предложенное объяснение рассматривает науку гражданского права как деятельность – наука понимается как определенная совокупность действий исследователя, в результате которых он а) понимает законы и б) применяет законы. Качественная характеристика результата этих действий определяется как «ясно» и «правильно», при этом критерии такой «ясности», «правильности» в работе не названы.

Еще одно деятельностное понимание науки гражданского права можно обнаружить в одном из самых известных советских учебников гражданского права. Авторы учебника полагали, что наука советского гражданского права изучает «закономерности гражданско-правового регулирования имущественных и личных неимущественных отношений социалистического общества и формулирует добытые знания в виде понятий, категорий, теорий и идей»[38]. Здесь наука понимается как деятельность а) по изучению закономерностей, и б) по формулированию полученных знаний в виде понятий. В этом определении указывается и предметная область приложения этой деятельности – закономерности гражданско-правового регулирования. Получается, что эти закономерности составляли предмет исследования. Научным результатом названы понятия, категории, теории и идеи. О методах, с помощью которых эти закономерности выявляются и исследуются, и о требованиях, предъявляемых к полученному результату (даже таких неопределенных, как вышеприведенные «ясно», «правильно») умалчивалось. В определении В. Вельяминова-Зернова сделан акцент на функциональной характеристике науки: получаемые знания ценны не сами по себе, а лишь поскольку позволяют применять право к встречающимся в общежитии случаям и происшествиям. В ленинградском определении науки практическая польза от научного знания, выраженного в виде понятий, категорий, теорий и идей, не ожидается.

В. А. Белов рассматривает науку (и, по всей видимости, цивилистическую науку тоже) как мыслительную аналитическую деятельность, призванную «постичь и объяснить закономерности изучаемого предмета, спрогнозировать и (при необходимости) направить его развитие в нужном направлении, поставив его на службу народному хозяйству и человечеству»[39]. Как можно заметить, в таком понимании содержится некоторое предвосхищение результата (указание на априорное существование закономерностей), одновременное рассмотрение этой науки как естественной (изучающей и объясняющей свой предмет, рассматриваемый как объективно существующий) и как технической (направленной на преобразование предмета). Отмечу и указание на цель этой деятельности – направить предмет (видимо, право?) «на службу народному хозяйству и человечеству».

Вообще, функциональных (деятельностных) (как приведенные подходы Вельяминова-Зернова и В. А. Белова) пониманий науки в отечественной цивилистике советского и постсоветского периода практически не встречается. Немногочисленные отечественные определения цивилистической науки как деятельности оставляют за рамками указание на то, какую именно потребность она удовлетворяет. Вместе с тем само по себе обнаружение закономерностей и конструирование понятий не удовлетворяют никаких человеческих потребностей, разве что любопытство. Пока акцентируем внимание на этой особенности деятельностных пониманий науки, в дальнейшем этот вопрос будет подробно освещен.