Макс сделал паузу и внимательно вгляделся Марине в глаза, словно изучая реакцию.
– Короче, Древнее Зло той молодой паре было не страшно, они могли бы жить в долине хоть всю жизнь. Их убили жестокие, но вполне обыкновенные люди. Именно жестокость убийц и пробудила монстра. Древнее Зло питается человеческими душами и упивается страданиями умирающих. Невыносимые муки гибнущей красавицы вывели его из спячки, и он увидел, что Белые Великаны ушли из тех мест. Но оказалось, что их загадочный воин невероятной силы, тот, что ходит с птицей на драконьих крыльях, все еще где-то здесь, непонятно, где именно, но в саму долину он не заходит. Но стоит монстру самому выйти из долины, как воин тут же найдет его и убьет. Поэтому Древнее Зло не может покинуть долину, чтобы убивать всех подряд, и убивает только тех, кто сам приходит туда. Летом монстр спит, потому что плохо переносит высокие температуры, а зимой испускает какое-то свое черное колдовство, которым заманивает людей к себе, причем на значительном расстоянии. Жертвы добровольно являются в долину, и он убивает их изощренно и медленно, потому что ему важна не сама смерть, а непосредственно страдания умирающего, которые он испытывает в свои последние минуты. Чем страдания сильнее – тем монстр довольнее.
Макс замолчал, увидев приближающегося официанта со второй бутылочкой воды. Он опорожнил ее из горлышка еще быстрее, чем первую, и официант унес пустую емкость с видом человека, обслуживающего колхозника, оказавшегося на дипломатическом фуршете.
– В общем, Древнее Зло убивает людей в долине Оюнсу вот уже десять тысяч лет, и за это время были и другие спасшиеся, мы не первые. Шаман сказал, что выжившие – это редкость, но тем не менее спастись там можно. То оружие – волшебная заколка-кинжал – все еще существует. Те немногие выжившие спасались именно благодаря ей. Они убивали ею мертвецов и даже пытались убить самого монстра, поэтому он весь в шрамах и ранах. На протяжении тысячелетий окрестные шаманы берегут это оружие и следят, чтобы оно всегда находилось в долине Оюнсу. Если кто-то из жертв, оказавшихся там, находит этот кинжал и понимает, что им можно отбиться от монстра и его мертвецов, то остается жив и выбирается из долины без всяких последующих глюков. Тогда шаманы находят его, забирают заколку и возвращают ее в долину. У нее там даже есть какое-то специальное место, которое нужно найти. Шаман конечно же возвестил, что владеть заколкой может только человек с чистым сердцем, мол, грязной душе волшебное оружие помогать не станет, но я думаю, что все проще: мы элементарно не знали ни о чем и потому не нашли кинжал. Мы даже не думали его искать! Шаман рассказал мне, как по приметам найти место, куда они ее постоянно относят, – это совсем несложно. Понимаешь?! Мы можем навсегда избавиться от кошмаров!
– И ты в это поверил? – усмехнулась Марина, в глубине души уже уверенная, что это правда.
– Поверил, – подтвердил Макс. – После того, как тщедушный старикашка ушел! Потому что это была единственная ночь, когда у меня не было глюков! Единственный раз, когда в темноте не копошились мертвецы с кишками в руках! Тогда я понял, что мы можем вылечиться!
– Что для этого нужно? – Марина невольно подалась вперед. – Носить эту заколку в волосах? Держать в руках? Это навсегда? Что будет, если ее снять? Глюки вернутся?
– Вроде как достаточно сутки ее использовать, – Макс пожал плечами. – Так шаман сказал. Один полный оборот планеты вокруг своей оси, секунда в секунду. Женщина должна скрепить ею волосы, ибо для нее это заколка, мужчина держать в кулаке, как оружие, ибо для него это кинжал…
– Ты нашел ее? – перебила его Марина. – Где она?!
– Не нашел, – Макс недовольно скривился. – Я, как только все узнал, рванул в долину, потому что уже холода наступали и первый снег выпал. Но добраться туда не смог, машина на таежных дорогах убилась окончательно, пришлось возвращаться в город и ремонтировать. В ремонте сказали, что это недели на две, потому что очередь… Короче, когда я пришел за машиной, там меня ждали опера, которые за мной следили. Они поняли, что от меня толка нет, что я реально не виноват и сам ищу правду. Я им честно рассказал всю историю и даже позвал с собой в долину, за заколкой. Они конечно же решили, что я двинулся крышей. Смеяться не стали, лишь заявили, что подозрения с меня сняты, но отныне в долину мне нельзя, потому что это место преступления, и вход туда запрещен. И если я не хочу попасть в психушку, то должен про долину забыть, мне же лучше будет. С меня даже подписку об этом взяли. Я сделал вид, что согласился, и попытался попасть в долину тайком. Но оказалось, что следить за мной не перестали, и дважды меня останавливали на посту ГИБДД на загородной трассе. Гаишники вызывали полицию, и меня возвращали в город. Потом мне вдруг перестали сдавать машины в аренду. Я обращался в разные фирмы, но мне везде отказывали. Тогда я попытался добраться туда на попутках, несколько раз пробовал, но ничего не получилось. Прямо в то место никто не ехал, километров сто, не меньше, пришлось бы идти пешком, а в тайге уже снег лежал. Значит, в долине – тем более. Я не решился в одиночку и дал объявление в интернете, типа, ищу попутчика на внедорожнике в туристический поход по тайге. Через полмесяца попутчик нашелся, но до долины мы не доехали. Нас где-то в лесу остановили военные на БТР и развернули обратно, сказали, что долина теперь снова включена в состав запретной зоны, поэтому мы возвращаемся либо по домам, либо в следственный изолятор.
– Что с заколкой?! – вновь оборвала его Марина. – Мне неинтересны подробности! Она существует или нет?!
– Существует, – обиженно буркнул Макс. – Я долго пытался уговорить оперов, которые за мной следили, чтобы они хотя бы помогли мне получить разрешение на проход в запретную зону. Был готов идти туда на лыжах, даже снаряжение подобрал, но тут мне позвонил опер. Я даже не ожидал от них такого. Он сказал, что я могу расслабиться, потому что ему удалось выяснить, что в июне, когда мощная следственная бригада обшаривала долину, эксперты нашли какой-то полупервобытный алтарь с каким-то серебряным ножом. Возникла версия, что это жертвенный нож, которым совершались убийства, но срочная экспертиза ничего не дала, и его увезли в Москву в качестве улики.
– Заколка все это время была здесь?! – невольно воскликнула Марина. – Что ты сразу не сказал?!! Заставляешь слушать всякую чушь! – Она схватилась за мобильный. – Я звоню отцу! Он достанет мне ее за час!
– Подожди. – Макс бросил на нее неприязненный взгляд, и его лицо приняло выражение человека, столкнувшегося с безвыходной ситуацией. – Не все так просто. Я, как все это узнал, вернулся в Москву и начал доставать всех, кого смог: разных знакомых, знакомых других знакомых, даже ФСБ-шников, которые вели мое дело. Просил хотя бы посмотреть на заколку, надеялся подержать ее в руках, может, хоть немного легче станет. Меня долго динамили, потом один ФСБ-шник по большому секрету сказал, что никакого серебряного ножа нет. То есть что-то подобное действительно нашли в долине во время поисков, но в Москву оно так и не попало. Никто не понимает, как это произошло. Вроде бы после экспресс-экспертизы, проведенной на месте, кинжал упаковали для отправки в Москву, но сюда он так и не приехал. Следователи считают, что его либо утеряли в дороге, либо кто-то украл ради продажи в частную коллекцию, потому что первичный анализ определил, что нож хоть и не несет на себе следы крови, зато возрастом тысяч в десять лет, если не больше.
– Его надо найти! – Марина спешно вывела на экран смартфона список избранных контактов и ткнула в отцовский номер. – Отец его найдет!
– Думаю, кинжал все еще там, в долине, – заявил Макс. – Это шаманы выкрали его и вернули на место. Старик говорил, что грязная душа владеть ею не сможет, такова воля древних могущественных шаманов Белых Великанов. Мы должны ехать туда…
– Хватит бредить, Макс! – нервно взвизгнула Марина, обращая на себя внимание окружающих, и торопливо понизила голос: – С меня хватит монстров, мертвецов и шаманов! Я хочу забыть обо всем и жить спокойно!
