Папа утешил меня лекцией об умении избегать привязанностей: «Ибо в конечном итоге люди либо уходят, либо подводят тебя». Таким образом он выражал свое исковерканное представление о самодостаточности, а не призывал к недоверию, как могло показаться. «Из всех людей по-настоящему рассчитывать можно лишь на себя», — любил повторять он.

На память Бэй оставил мне тряпичную куклу, которую я очень полюбила и назвала в его честь. Эта кукла стала моей неизменной спутницей. Бэй сидел рядом, пока я ела, и согревал по ночам, когда я сжимала его в объятиях.

Из-за того что я постоянно таскала Бэя с собой, он вскоре порядком истрепался. Глаза его вылезли из орбит, и он потерял столько набивки, что стал почти плоским. Дырочка в шее разрослась до большущей прорехи. Дошло до того, что голова у него перестала держаться прямо.

На починку Бэя мама тратила больше времени, чем на ремонт нашей одежды. Наконец, ей надоело зашивать ему шею, и она просто обмотала ее клейкой лентой. Выглядел он, спору нет, идиотски, но я была счастлива: кукла была целая, кукла была со мной.

Как-то раз мы отправились на пикник возле университета. Разумеется, я взяла с собой Бэя. Когда мне захотелось пописать, мама повела меня в общественный туалет, оставив папу с Алексом бросать фрисби.

Вернувшись, я не обнаружила Бэя на нашей подстилке. Стоит ли упоминать, что я пришла в ужас. К поискам подключилось все семейство. Пока наконец Алекс не заметил на траве следы поролона, ведшие к собаке, которая сжимала истерзанного Бэя в пасти. Пока мама пыталась меня успокоить, папа огласил свои наметки к трактату о равнодушии к собственности.

Поэтому, возможно, моя склонность привязываться к людям была ничем иным, как бунтом против отцовских правил. Мне сложно было отпустить Джо Драйера, хотя наша дружба вконец разладилась. Мне сложно было отпустить Ричарда Руиза, хотя он вел себя не так, как подобает влюбленным юношам. И от мысли, что мне придется расстаться с лофтом, моей первой серьезной покупкой, сердце мое обливалось кровью. Даже расставание с вещами проходило нелегко. Если я уверена, что замысел осуществим, мне очень трудно от него отказаться.

Папа, наверное, скривился бы от отвращения, увидев, каким скопидомом я выросла. И потому я чертовски часто думала о нем, когда готовилась вступить в новую эру — эру добровольных расставаний.

Я рассталась с ЭКО и самой идеей материнства — во всяком случае, пока. Мы с Джошем готовы были рассмотреть другие варианты, но позже, после заслуженного перерыва. Все важные решения по этому вопросу мы отложили, по меньшей мере, на год.

Я отпустила свой гнев и решила стараться изо всех сил, чтобы воскресить «Джилл». Теперь, когда Лиз не могла больше мне помешать, я согласна была даже выкурить с нею трубку мира. Такой случай мне представился на вечеринке в честь основания «Свити Пай».

Не прошло и минуты с моего приезда, как Лиз уже зашагала ко мне по крыше дома: именно в таком экзотическом месте в Сохо расположился закрытый клуб, арендованный под торжество.

— Как мило, что ты пришла, — сказала она, удостоив меня лишь кивком и странноватой усмешкой.

— Хочу пожелать тебе удачи, — честно призналась я. Незачем было пестовать старые обиды, да и мне самой хотелось создать образ сторонницы всех начинаний «Нестром». — Ничто не сравнится с тем кайфом, который испытываешь, открывая журнал.

— Мне предстоит познать этот кайф, — сказала она.

— Слушай, я знаю, что мы не очень-то ладили, но ты все же имей в виду: я искренне желаю тебе удачи. — Не знаю, какой бес в меня вселился, но мне действительно захотелось выяснить отношения с Лиз Александр. Я ведь из тех людей, которым претит сама мысль, что кто-то, пусть самая безжалостная сучка, может их ненавидеть. Я надеялась, что она тоже согласится не поминать прошлого.

— Я тоже желаю тебе удачи, Джилл. Надеюсь, в скором времени ты снова испытаешь этот кайф, — загадочно сказала она.

Я ответила лишь смущенной улыбкой. Что бы это значило? Или, может, я делала из мухи слона? Может, это лишь одна из типичных ее подколок?

— Ну кто его знает, — хихикнула я. Я не хотела, чтобы она заметила, как мне неловко от ее намеков. — Ой, смотри-ка: сюда пришла одна моя старая знакомая из «Чики». Пойду поздороваюсь, — сказала я, пытаясь улизнуть с минимальными потерями.

— Увидимся, — отозвалась Лиз.

Разумеется, ее комментарий не шел у меня из головы всю неделю. Но потом я поняла, что слова Лиз ничего не значат, а вот мне лучше бы направить свою бурную энергию в иное русло и попытаться возместить ущерб, нанесенный ее работой в «Джилл». Опять же, ее уход я восприняла как возможность начать все сначала и, не мешкая более ни минуты, принялась завоевывать Роджера Рейнольдса. Если мне удастся заполучить в его лице союзника, то, возможно, я смогу вернуть хоть долю власти. И вот, когда пришло время показывать новый выпуск заправилам «Нестром», я будто бы помолодела на несколько лет и чувствовала себя во всеоружии.

В тот день я выглядела бесподобно. И немудрено: мне-то действительно нравились эти ежемесячные встречи, когда мы могли обмениваться мнениями и сообща обмозговывать возможные методы продвижения журнала. К примеру, какую статью можно превратить в тему для ток-шоу, или какие портреты знаменитостей достаточно броски, чтобы засветиться в «Энтертейнмент Тунайт» и «Инсайд Эдишн».

Роджер поделился обнадеживающими новостями относительно рекламы; пресс-секретарь располагал отменными заготовками; результаты фокус-группы наконец были обработаны, и это были весьма неплохие результаты; тираж продолжал расти. Все должно было пройти как по маслу.

Тогда почему же я чувствовала себя совершенно лишней, пока Ти-Джей, позевывая, тер ноги, а Эллен сидела неподвижно, как мраморная статуя? Почему мне казалось, что они готовы в любой момент надо мной посмеяться? У этой оптимистической, на первый взгляд, встречи обнаружилась весьма странная изнанка.

Так что не стоило особо удивляться, когда на выходе из конференц-зала я повстречала Барбару Стерлинг, вице-президента по кадрам.

— Можешь уделить мне пару минут, Джилл? — приторным голоском спросила она.

Эту самую Барбару я заметила на свадебной фотографии Эллен. Такая себе третья Степфордская сестричка.

— Даже не знаю. Времени у меня сейчас маловато, — сказала я, желая лишь подзадорить ее. — А о чем ты хотела со мной поговорить?

— Это касается твоего контракта, — ответила она.

Ах, вот оно что. Ну-ну. Давно пора было.

В этот момент Эллен высунулась из конференц-зала.

— Погоди одну минутку, Барб, — сказала она, прежде чем закрыть дверь и приступить к тайному совещанию с Ти-Джеем.

Пока мы с Барбарой направлялись к лифту, я мысленно готовилась к переговорам. Я ожидала чего угодно: ретивого переливания из пустого в порожнее, нового срока со старой зарплатой, суесловия насчет «достижения целей» и прочего. У меня самой были в запасе кое-какие требования.

На всем пути к офису Барбара почти не говорила. А то, что говорила, звучало настолько фальшиво и натужно, что мне хотелось пнуть ее под зад и посмотреть, как она летит с четырехдюймовой высоты своих пастельно-розовых туфелек от «Маноло Бланика».

Зайдя, она предложила мне сесть.

— Так что же ты хотела обсудить? — спросила я, косясь на часы и тем самым намекая, что мне некогда разводить пустую болтовню.

— Подожди немного. Нужно, чтобы присутствовали все, — сказала она примирительным тоном, как будто имела дело с непослушной школьницей. Затем, извинившись, отлучилась, чтобы проверить автоответчик.

Через минуту дверь отворилась, и в кабинет вошел Пол. Он придвинул стул ко мне, кивнул, разгладил свой пиджак от «Прада» и наконец уселся. Я взглядом дала ему понять, что сама не пойму, в чем дело. Обычно мы не обсуждали мой контракт в его присутствии. Странно.

В следующий миг в кабинет весьма беспардонно ввалилась Эллен. Вид у нее был крайне деловитый, но замеченная еще на встрече с Ти-Джеем окаменелость ее членов почему-то осталась.