Его слова были встречены молчанием. Мои сомнения усилились после того, как Ланди сообщил мне о двухнедельном промежутке между моментом, когда Уиллерса видели в последний раз, и тем, когда заявили о его пропаже. Если только Лео сознательно не избегал общения со знакомыми, то, что с ним произошло, скорее всего случилось вскоре после того, как ветеринар усыпила его собаку. Как сказал Ланди, это относит время его смерти скорее на шесть, чем на четыре недели назад.

Проблема в том, что я не считал, что останки могли находиться так долго в воде. Если бы тело проплавало в здешнем мелководье лишние две недели, оно пришло бы в еще худшее состояние, чем сейчас. Это означает, что Лео Уиллерс либо полностью самоизолировался перед тем, как застрелиться, что маловероятно…

Либо это не его тело.

– Мне нужны факты, а не сомнения, – отрезала Кларк, не повышая голоса. – Как скоро нам удастся подтвердить установление личности?

– Зубную карту и отпечатки пальцев можно сразу сбросить со счета, – заявил Фриарс. – Сделаю все, что смогу, но, по-видимому, придется ждать результатов экспертизы ДНК. Хотя…

Он осекся, услышав шаги на пирсе. Я обернулся и увидел подходящего сэра Стивена Уиллерса. Вместе с ним шел заместитель начальника полиции Драйден, но держался позади, и по его виду было ясно, что он предпочел бы находиться в каком-нибудь другом месте, а не здесь. Кларк шагнула навстречу, загораживая путь к стоящим на бетонной набережной носилкам.

– Сэр Стивен, думаю, вам не стоит…

– Я хочу видеть сына. – Голос был сухим и без ярких интонаций, но определенно властным.

– Прошу прощения, но мы еще не уверены…

Но он уже ее обошел. Кларк умоляюще посмотрела на Драйдена, но безвольное выражение лица полицейского ясно говорило, что он не собирается вмешиваться. Старший следователь покраснела: рыжеватые волосы и светлая кожа покорились чувству. Поджав губы, она молчала, пока сэр Стивен стоял у открытого мешка. Несколько мгновений молчание нарушали только крики чаек. Уиллерс смотрел на то, что лежало у его ног, и ветер шевелил его седые волосы.

– Я узнаю пальто. – Голос лишен эмоций, как и вид говорившего человека. – Старое, из ателье «Кольерз» на Джермин-стрит. У моего сына там был открыт счет. – Кларк и Ландерс переглянулись, а Фриарс снова занялся телом.

– Здесь есть бирка. – Он аккуратно приподнял пальто, чтобы лучше рассмотреть. – Пошив ателье «Кольерз».

– Часы тоже его. Внутри найдете надпись. Их перед смертью подарила ему мать, – сказал сэр Стивен и холодно посмотрел на Кларк. – Я все время твердил, что мой сын мертв. Надеюсь, сейчас вы мне поверите.

– Сэр Стивен, я…

– Он явно жертва неосторожного обращения с ружьем. Не вижу смысла в затягивании и без того болезненного процесса.

– Уверен, старший следователь Кларк предпримет все возможное, чтобы официальное опознание тела стало первейшим приоритетом. – Крутой баритон Драйдена больше не отличался изысканностью обхождения, как и его слова. – Я прав?

– Разумеется, – ответила Кларк без особенной охоты. – Доктор Хантер, вы не оставите нас на минуту?

Я кивнул, испытав облегчение. С телом до того, как его доставят в морг, больше заниматься нечем, и мне совершенно не светило участвовать в каком-либо споре с отцом умершего. Нежелание сэра Стивена согласиться, что его сын покончил с собой, понятно, но его позиция не способна изменить факты. Можно объяснять какими угодно случайными обстоятельствами выстрел с близкого расстояния в лицо, но среди них редко бывают подлинные «несчастные случаи».

Существовала еще одна причина, почему я был рад уйти: я ошибся. Признание сэром Стивеном пальто и часов сына во многом закрывало вопрос опознания. Как и мои сомнения, сколько времени останки находились в воде. Может, я переусердствовал, цепляясь за осложнения, которых на самом деле нет, устало думал я. И теперь понял, зачем меня пригласили плыть за телом. Морскому отделению полиции не требовался судебный антрополог, и мое присутствие стало больше перестраховкой, чтобы влиятельный отец жертвы не обвинил власти в недосмотре.

Мною прикрывали задницы.

Мои резиновые болотные сапоги со скрипом терлись друг о друга, когда я шагал по набережной к устричным ангарам, за которыми оставил машину. Там прибавилось других автомобилей. Один из них – мускулистый черный «Даймлер» с притемненными стеклами. Подумав, что полицейский бюджет и зарплата патологоанатома не простираются до таких высот, я заключил, что он принадлежит сэру Стивену. Привалившись к капоту и скрестив в лодыжках ноги, стоял мужчина, скорее всего, водитель. На нем был стильный, но функциональный костюм, близкий по цвету темно-серому галстуку, который я бы не принял за рабочую одежду. При моем появлении из-за угла он дернулся, но тут же успокоился и, заметив мои комбинезон и грязные сапоги, затянулся сигаретой, которую только что собирался выбросить. Сэру Стивену явно не нравилось, когда его работники курили на службе.

– Так это он или она?

Я удивленно посмотрел на него.

– Прошу прощения, не понял.

Он глядел на меня, и его голову окутывал дым. Лицо незапоминающееся, если бы не следы оспин – свидетельство перенесенного угревого заболевания. Неброское, как все остальное. Рост средний, комплекция обычная, аккуратно подстриженные каштановые волосы. Издалека я бы дал ему лет сорок, но теперь заметил признаки старения: проплешину на макушке и морщинки вокруг губ и глаз. Скорее, ближе к пятидесяти.

Он стряхнул пепел с сигареты.

– Я про тело, которое вы только что достали. Это он или женщина?

Под местоимением «он» шофер подразумевал сына своего работодателя. Он был не слепым и догадался, чем мы занимались в устье. А далее не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы заключить, что тело могло принадлежать либо Лео Уиллерсу, либо Эмме Дерби.

Но я не собирался становиться источником слухов.

– Простите, ничем не могу быть полезен.

Его губы дрогнули в улыбке.

– Это я так, для разговора.

Потеряв ко мне интерес и не сводя глаз с угла устричного ангара, он снова затянулся. А я, возвращаясь к машине, вспоминал происшествие на пирсе. Но сколько бы ни проигрывал сцену и ни продолжал рассуждать по поводу времени смерти Лео Уиллерса, легче не становилось.

Открыв багажник, я присел на край, стянул сапоги, затем выбрался из тяжелого комбинезона и обнаружил, что под ним вспотел больше, чем полагалось. Операция по извлечению тела подошла к концу, и я почувствовал себя больным и, больше чем всегда, не в своей тарелке. Надеясь, что нездоровье хотя бы на некоторое время отступит, я обтерся полотенцем и выпил воды из положенной в холодильник бутылки. Там же находился сыр «Бри», который я купил, чтобы отвезти Джейсону и Анже, и от его вида у меня окончательно упало настроение: я вспомнил, что мне предстоит долгая поездка в Котсуолдс.

Сосредоточься на работе и перестань себя жалеть. Ежась в прохладном воздухе, я завинтил на бутылке крышку. А когда надевал куртку, из-за ангаров показались Драйден и сэр Стивенс. Что бы ни хотела обсудить Кларк без меня, разговор уже закончился. Обменявшись коротким рукопожатием, мужчины разошлись по своим машинам. Водитель «Даймлера» вытянулся в струнку – никаких сигарет на виду – и заученным ловким жестом открыл заднюю дверцу. Сэр Стивен сел в салон, не взглянув в мою сторону, и большой автомобиль, глухо урча, зашуршал по разбитому асфальту к воротам.

С пирса вернулись другие полицейские. Кларк прямиком направилась к «Фольксвагену», вслед за ней шел Фриарс. Патологоанатом успел переодеться и в хорошо пошитом костюме в тонкую полоску и желтовато-коричневых ботинках выглядел откормленным и лощеным. Комбинезон скрывал его неожиданную полноту, но надо сказать, она его нисколько не смущала и он вел себя напористо и уверенно. И поворачивая к сияющему, как он сам, «БМВ», махнул мне рукой.

– Увидимся на вскрытии.

Я поднял в ответ руку, но в отличие от него ощущал себя грязным и взъерошенным. Два морских полицейских вынесли носилки. Ланди шел с ними, но когда они повернули к черному фургону без окон, отделился и повернул ко мне.