– Не волнуйся, – спокойно заявил он. – Я уже ухожу.

– Аня! – игнорируя Симоненко, снова стала звать Вика.

– Она в магазине, – по своей обычной привычке стал объяснять Валера. – Я тебе там повесил памятку, по диете. Есть нужно 5–6 раз в день. По чуть-чуть. И нужны витамины.

– Я пью витамины, – еле сдерживаясь, ответила Вика.

– У тебя для первого триместра, – продолжил Симоненко, не обращая внимания на раздражение бывшей жены.

– Я разберусь!

– Конечно, – согласился мужчина, аккуратно с ложечкой надевая ботинки. – У тебя в ванной полка разболталась, я подтянул. И в аптечке беспорядок был. Теперь под рукой все. Ничего лишнего. И завтра привезут матрас.

– Что? – опешила Вика.

– Специальный, – пояснил Симоненко. – У тебя наверняка отваливается спина.

– Я к тебе не вернусь, – со злостью ответила Вика. – Даже и не думай об этом!

Застегнув куртку, Валера полез в карман, достал и положил на тумбочку кольцо.

– Ты забыла. Тогда, ночью.

– Я не забыла, – ответила Вика, еле сдерживаясь, чтобы не повысить голос. – Я ушла.

– И ни разу не думала, как бы все сложилось, если бы осталась? Все было бы иначе. А сейчас что? Родить ребенка от погибшего мужчины. Быть матерью-одиночкой. Совершить подвиг! Только подвиг не нужен, – остановившись в дверях, он, не меняя интонации, добавил: – Да, и детскую кроватку я тоже починил. Ты же просто не понимаешь: я знаю все, что тебе сейчас нужно.

Михаил Панин в группе водителей «АВТОВОЗА» был, пожалуй, самым активным борцом за свои права. Драться он умел, и в той последней потасовке ему досталось меньше других. Но, несмотря на это, Панин считал, что кулаки – не метод решения проблемы. Проблему решать надо в корне и сразу. А не наскоками, угрозами и регулярными драками стенка на стенку. Он предлагал горячим головам из «АВТОВОЗА», да и самому Антонову зайти с другой стороны. Или поискать хороших надежных знакомых в правоохранительных органах, кто бы за деньги или по знакомству разобрался в том, каким способом Хасанов получил лицензию. Или в городской администрации, чтобы там как-то поменяли мнение относительно достойного перевозчика.

Антонов отнекивался, считал, что это бесполезная потеря времени и что договариваться надо с самим Хасановым. Дружить надо, а не конфликтовать до бесконечности. И сейчас, стоя у кассы супермаркета с тележкой, он разговаривал по телефону с Колей Ильиным, убеждая его, что Хасанов и его ребята ничего не смогут сделать против своих конкурентов, что драк, скорее всего, больше не будет. И не стоит в них ввязываться, пока кого-то не покалечили и не возбудили уголовное дело. И так уже досталось Антонову, но теперь нужно быть осторожнее…

Прижав телефон щекой к плечу, Панин поспешно стал заканчивать разговор и полез рукой в карман за бумажником. Пришло время оплачивать покупки. Он не заметил, как мимо касс прошел какой-то невысокий коренастый человек в «балаклаве». Как этот человек вдруг резко наклонился и схватил маленького сына Панина, уже вышедшего, чтобы не мешаться отцу, из кассовой зоны. И только услышав крик сынишки, Панин поднял голову, увидев лишь спину мужчины, который тащил его мальчика через дверь на улицу. Перемахнув через тележку и чуть не свалив с ног попавшуюся на пути женщину, Панин бросился к выходу. Неизвестный толкнул мальчика на сиденье машины и резко тронулся с места.

– Туда, к выезду! Там ближе! – крикнул подоспевший охранник. – А я за ментами.

– Сука, стой! – заорал обезумевший Панин и побежал к шлагбауму.

Он чувствовал, что успевает добежать туда первым. Но что дальше? Голыми руками остановить машину? Лом какой-нибудь, камень! Шлагбаум, который опускается только на ночь, опустить сейчас, но там замок. Сломать?

Мужчина успел увидеть, что номера запыленной невзрачной «Лады»-«десятки» заклеены бумагой или непрозрачным скотчем. Машина неожиданно остановилась, распахнулась задняя дверь, и сын Панина буквально вывалился на асфальт.

– Павлик! – Панин упал на колени возле сына, поднимая его, отряхивая. – Как ты, живой? Испугался? Кто это был?

Он подхватил сына на руки, а перепуганный мальчик, что было силы, вцепился в шею отца.

Родионова закончила допрос, Панин, не выпуская сына из рук, хмуро кивнул и пошел к выходу. Соколовский догнал его уже на парковке возле машины.

– Извините, еще один вопрос, Михаил! – сказал Игорь, подходя к водителю. – А с кем вы говорили по телефону? Перед тем как все случилось?

– С Роговым, а что? – удивился Панин.

– А где был Рогов в этот момент, вы знаете?

– Да, он сказал, что был у Антонова в больнице.

Панин с сыном уехали, а Соколовский продолжал стоять, глядя задумчиво вслед машине. Аверьянов и Вика подошли к нему.

– Ты чего, Игорь? – спросил Жека.

– Знаете, что мне пришло в голову, – сказал Соколовский. – Тот, кто напал на Антонова, знал, что тот будет один, в ангаре. Тот, кто пытался украсть ребенка Панина, знал, что он каждый день в это время везет ребенка в школу.

– Действует кто-то из своих? – догадалась Вика.

– Именно, – убежденно подтвердил Соколовский. – Хасанов мог заплатить кому-то из водил «АВТОВОЗА». И мне почему-то кажется, что заплатил он Рогову.

– Заплатил чужому, чтобы не мараться самому? А че, удобно, – согласился Жека.

– Хорошо, Игорь, – Вика серьезно посмотрела на Соколовского. – Мы с Жекой в «Колесницу», а ты отработай свою версию.

Соколовский шел по больничному коридору, придерживая под мышкой мотоциклетный шлем. Дойдя до холла, он остановился. Рогов сидел в кресле с журналом в руках. Водитель тут же поднял голову и вежливой готовностью поздоровался с оперативником.

– Ну как? – поинтересовался он. – Нашли?

– Ищем, – не стал обнадеживать мужчину Соколовский. – Давно вы тут сидите?

– С утра, – пожал Рогов плечами. – Привез Сане одежду, журналов полистать. Сижу, спешить все равно некуда. Работы-то нет.

– А к Антонову сейчас можно?

– Можно. Там Надя у него сейчас.

Удивительно, но его подозрения, ни сам Антонов, ни его жена не подтвердили. Они отнеслись к подозрениям Соколовского относительно причастности Рогова к покушению скептически. Он, видите ли, днюет и ночует в больнице, он как член семьи для Антоновых. И девочку возит в школу, и продукты привозит. И сегодня, как показал Антонов, Рогов с 7 утра в больнице. Не в палате, конечно, но, наверное, там, в холле. Озадаченный Соколовский вышел из палаты и увидел Рогова с трубкой телефона возле уха. Тот принялся возмущаться, что полиция снова ничего не делает. Вон и у Панина, оказывается, сына чуть не похитили, а полиция не шевелится.

Катя не сразу решилась нажать на кнопку звонка. Но раз пришла, то надо доводить дело до конца. Кроме того, что жена повешенного юриста могла что-то знать такого, чего не сказала полиции. Во-вторых, Катя в большом долгу перед этой женщиной. Ведь это из-за Катиных дел погиб человек, кормилец семьи.

Девушка давила на звонок почти минуту. В квартире кто-то был, потому что с улицы в окнах был виден свет. Наконец щелкнул замок, и дверь чуть приоткрылась. В щель на Катю смотрело лицо осунувшейся усталой женщины.

– Вам кого? – неприязненно спросила женщина.

– Здравствуйте, – торопливо заговорила девушка, опасаясь, что женщина захлопнет дверь. – Я Екатерина Игнатьева, и… Ваш муж… Его… Нашли вчера, в моем квесте.

– Да сколько ж можно, – сморщилась женщина и покачала головой.

– Я пришла извиниться, – заторопилась Катя еще больше. – Я разберусь, кто слил в интернет, и… я знаю, полиция уже ищет убийцу…

– Какого убийцу, о чем вы? – удивилась женщина, уставившись на гостью. – Оставьте меня в покое. Я ведь уже сообщила в полицию. Я… и предсмертную записку отдала им…

Она делает глубокий вдох – собирается с силами. – Это – самоубийство.

– Постойте, то есть, – Катя смотрела на вдову ошарашенно, но женщина не дала ей договорить.

– Самоубийство! Кого вы наказывать собрались? Что расследовать?!