– Спасибо, спасибо, – с улыбкой кивнул ему Соколовский.

– Я тебя лично пристрелю когда-нибудь! – прорычал Пряников, вытирая потное лицо.

– Спасибо, и вам спасибо, – сделал Игорь благодарный полупоклон в сторону начальника.

– А ребенок-то где? – вставая с пола, спросил Жека.

– А я когда у Ларисы на даче увидел, что эти два хмыря приехали в масках, то решил не рисковать лишнего и в кроватку вместо Кирюши своего Хуана положил. Они с ним и умчались. А Кирюша с Ларисой так на даче и остались. Только она очень перепугалась.

Машина Фишера стояла возле офиса. Увидев выходивших из здания шефа и Васильева, охранник с готовностью открыл заднюю дверь.

– Если статистика по американскому рынку труда окажется хуже ожидаемой, – сказал Фишер, – то рубль будет укрепляться. Соответственно…

– А убиваете вы исходя из данных по инфляции? – из-за машины появилась Катя, с ненавистью глядящая на мужчин. Охранник тут же схватил девушку за локти, но она продолжала говорить. – Моего отца, после того как украли его фирму?

– Не понимаю, о чем вы, девушка? – спокойно ответил Фишер.

– Юриста, которого я наняла, чтобы вернуть фирму отца? – продолжала перечислять девушка.

Васильев подошел к девушке и вырвал из ее рук смартфон и показал Фишеру.

– Запись. Он у нее в режиме диктофона.

– Интересно, – покачал Фишер головой. – Я не воспринял тебя как игрока. Выходит, ты готова рисковать ради него? Настолько ты его любишь? А он это знает? Нет. Иначе пришел бы с тобой. В машину ее!

В кабинете было по-ночному тихо. Следователь Лепиков повернул ноутбук к сидевшему напротив Пряникову.

– Это записи обоих допросов Родионовой.

Пряников с хмурым лицом смотрел на экран и слушал, что спрашивает следователь и как отвечает Родионова. Лапиков, засунув руки в карманы, прохаживался по кабинету, поглядывая на подполковника. Наконец запись закончилась. Пряников отодвинул ноутбук и откинулся на спинку стула. Следователь тоже уселся на свое место и, чуть наклонившись вперед, сказал.

– Это все. Теперь вопрос к вам. Материалов достаточно, чтобы предъявить Соколовскому обвинение в превышении служебных полномочий.

– Очень хорошо, – отозвался Пряников.

– Мы можем прямо сейчас закрыть его в СИЗО.

Пряников медленно поднялся, потер задумчиво скулу кулаком и уверенным властным голосом ответил:

– Пока не трогайте.

– А когда?

– Я скажу когда. Вы меня поняли?

– Понял, Андрей Васильевич.

Родионова сидела уже почти час в кафе напротив здания, в котором располагалось Управление собственной безопасности. Наконец появился следователь Лапиков, он придержал дверь, и следом вышел Пряников. Вика сидела и смотрела, как они, разговаривая, идут дальше по улице. Она все еще смотрела туда, даже когда оба скрылись за углом другого дома. Кофе в руках Вики давно остыл.

– Я на месте, – тихо сказал в телефон Соколовский. – Ноги тут в темноте бы не переломать.

– Я на месте, – отозвался голос Игнатьева. – Действуй.

Убрав телефон в карман, Игорь удобнее перехватил большую сумку с деньгами и пошел, осторожно ступая по битому кирпичу, двинулся к сваленным старым ржавым трубам. Он уже подошел к месту закладки, когда рядом раздался звук автомобильного мотора. Прятаться и бежать куда-то было бессмысленно, потому что свет фар уже выхватил его в темноте. Оставалось только крайнее средство. Соколовский вытащил пистолет и направил его на затормозившую рядом с ним машину. Стекло со стороны водителя медленно опустилось, и он увидел Игнатьева. Откуда-то сзади из кабины раздался хрипловатый властный голос.

– Ствол в кусты. А сумочку в машину.

Соколовский стоял и пытался рассмотреть человека, сидевшего в машине. Но тут голова Игнатьева наклонилась вперед. Ствол пистолета упирался ему в затылок.

Нервы были напряжены до предела. Соколовский хорошо видел, что свободный ход спускового крючка пистолета у головы Игнатьева выбран наполовину. Или нервный тип за его спиной, или очень опытный. Нервные люди такими делами не занимаются!

– А поговорить? – с трудом натянул на лицо улыбку Игорь, не сводя взгляда с пистолета. – И потом лобовое стекло забрызгано, руль липкий, вся машина в мозгах! Доедешь до первого гаишника…

Палец на спусковом крючке шевельнулся, и Соколовский поспешно отбросил свой пистолет в кусты.

– Ладно, ладно, – сказал он, подходя к машине и протягивая сумку. – Ты только не нервничай.

Повинуясь толчку сзади, Игнатьев взял сумку и положил рядом с собой на сиденье.

– Десять шагов назад, – скомандовал киллер. Дождавшись, пока Соколовский отойдет, он толкнул Игнатьева. – Выходи. К нему.

Медленно открыв дверь, Игнатьев выбрался из машины и подошел к Соколовскому. Следом вышел мужчина в темных брюках и темной летней куртке. Игорь разглядывал его и никак не мог избавиться от мысли, что составить словесный портрет этого человека очень сложно. Все у него среднее, все обычное и не выделяющееся. Ничего индивидуального, никакой выразительности во внешности.

– Один вопрос, – глядя на дуло пистолета, спросил Соколовский. – Моя мать перед смертью спрятала компромат на Фишера. Ты знаешь где?

– А это моя страховка, – спокойно ответил киллер. – Чтобы однажды оказаться далеко-далеко, но живым и здоровым.

– Значит, знаешь, – убежденно заявил Игорь.

Мужчина усмехнулся и тут же перевел ствол пистолета на Игнатьева. Повинуясь минутному порыву и понимая интуитивно, что без Игнатьева ему в своих розысках не продвинуться, Игорь бросился вправо, заслоняя его от пули убийцы. Выстрел отдался эхом среди полуразрушенных кирпичных стен бывшего завода. Игорь почувствовал страшный удар слева в нижнюю часть груди. У него перехватило дыхание. Второго выстрела не последовало. Мужчина быстро сел в машину и уехал. Соколовский, держась за грудь, застонал и скатился с Игнатьева на траву.

– Игорь! Твою мать! – Игнатьев поднялся на колени и схватил Соколовского за одежду, ища рану. – Сейчас, сейчас…

Разорвав рубашку в том месте, где в ней виднелась дырка от пули, Игнатьев увидел под ней бронежилет. Облегченно вздохнув, он отпустил Соколовского и сел на траву, глядя, как молодой человек расстегивает бронежилет, стаскивает его со стоном, а потом рассматривает большое красное пятно на ребрах. Завтра на этом месте будет здоровенный синяк. Соколовский уставился на руки Игнатьева, в которых увидел кастет.

– Интересные у вас игрушки, – сказал он.

– У тебя тоже, – толкнув ногой брошенный бронежилет, ответил Игнатьев.

– Наверное, и прозвище у вас было какое-нибудь типа…

– Аркаша Ипподром, – хмыкнул Игнатьев.

– Как? Ипподром? Да ладно! Вы что, на скачках играли?

– Ипподром подо мной ходил, – поднимаясь на ноги и отряхивая брюки, сказал Игнатьев. – И добился я этого без всяких стволов. Чисто…

– Ствол, – спохватился Соколовский и, держась за бок, тоже поднялся и полез шарить в кустах, куда недавно бросил свой пистолет.

– Нашел? – спросил, подходя, Игнатьев. – Я тоже. Он деньги вытащил, а сумку выбросил.

– Ничего, теперь отследим. По геолокации, – убирая пистолет в кобуру, заявил Соколовский. – Я так и думал, что он от сумки избавится. Я кое-что бросил в машину и помимо сумки.

Женщина бежала тяжело, ломая кусты и хватаясь за низкие ветки берез. Полнота мешала ей, дышала она тяжело, но страх заставлял бежать дальше, озираясь по сторонам. Выбежав на поляну, женщина упала на колени, кое-как выбралась на самую середину, чтобы видеть вокруг себя больше свободного пространства, и тяжело поднялась на ноги. Ее грудь вздымалась, футболка на груди и под мышками была мокрая от пота.

– Хватит! Хватит! – простонала она, затравленно озираясь. – Я знаю, ты здесь!

Ветка хрустнула слева, и женщина вскрикнула в ужасе, резко повернувшись на звук.