От размышлений о сложившейся на фронтах ситуации товарища Сталина отвлек звонок внутреннего телефона, связывающего его кабинет с приемной. Это был Поскребышев.

– К вам товарищ Берия со срочным докладом!

– Зови! – Верховный Главнокомандующий невольно напрягся. Неизвестно, какие именно известия заставили Лаврентия примчаться в такой спешке, даже без предварительного звонка.

Берия ворвался в кабинет, как метеор, поблескивая стеклышками пенсне.

– Доброе утро, товарищ Сталин, вы знаете, вчера умер британский боров! Вы понимаете, что это значит? Сколько он там должен был еще прожить, до 1965 года? А отдал концы сейчас…

Пытаясь осознать услышанное, Сталин взял со стола трубку.

– Лаврентий, ты думаешь, что наши потомки нас обманывают? – медленно произнес он.

Берия замахал руками.

– Да нет, товарищ Сталин, с этим как раз все нормально, ложь бы я заметил. Я с ними глаза в глаза говорил, и с Бережным, и с Ларионовым. Тут другое… В их истории все так и было… И Черчилль прожил до 1965 года.

Но там был разгромлен наш Крымский фронт и пал Севастополь. А Крым мы освободили только весной сорок четвертого. Понимаете, товарищ Сталин, у нас теперь своя история, которая все дальше и дальше отходит от их варианта…

– Это радует, – Сталин чиркнул спичкой, – товарищ Берия, а может, вам известно – от чего умер старина Уинни?

В ответ блеснули стеклышки пенсне.

– Мой источник сообщает, что старина Уинни умер от инфаркта. Более того, перед самой смертью он обсуждал с моим британским коллегой, Стюартом Мензисом, наши крымские дела…

– Плохо работаете, – меланхолично заметил Сталин, посасывая трубку, – дожили, британский премьер обсуждает со своим главным шпионом самый большой секрет СССР.

– Работаем хорошо, – возразил Берия, – несколько моих человек были в этой самой аналитической группе, которую британцы собрали по Крымскому вопросу. Им известны только случаи, когда спецтехника была задействована во фронтовых операциях, и те слухи, что мы распускали вокруг бригады Бережного и эскадры Ларионова. Я ведь вам сразу говорил, что такого слона невозможно спрятать под ковер. Если сложить в кучу все, что стало известно об эскадре, то получается бред сумасшедшего.

– А, ладно, – Сталин взмахнул рукой с зажатой в ней трубкой, – поздно плакать над разлитым молоком. Надо будет сказать Вячеславу, чтобы послал королю официальное соболезнование. От лица товарища Сталина и всего советского народа. Это был враг, но он был достоин уважения, не то что некоторые. Кстати, кто там у них после Черчилля?

– Пока его заместитель, Климент Эттли, – ответил Берия. – Британия в смятении, устраивать выборы сейчас…

– Ладно, Лаврентий, пока они в смятении, мы должны действовать. – Сталин прошелся взад-вперед по кабинету. – Что там у нас с Турцией?

– На Иненю давят со всех сторон – и мы, и немцы. После потопления двух итальянских линкоров и повреждения крейсера, последовавших сразу после форсирования Босфора, Берлин временно вышел из игры. Они получили и то, чего хотели, и то, чего не ждали. Теперь просто не знают, что им еще потребовать от бедных турок.

Теперь по нашим делам… Вчера товарищ Громыко прилетел в Севастополь, а сегодня он на крейсере «Молотов», в сопровождении эсминца «Адмирал Ушаков», отправится в Стамбул. Переговоры решили проводить там. Если книги потомков нам не врут, то товарищ Кузнецов прав – арктические конвои станут главным путем снабжения нашего фронта всем, что сейчас не может произвести наша промышленность. Оборудование для спецпроизводств мы тоже планируем закупить у Рузвельта. Обе подлодки, сторожевики и противолодочный корабль будут нужны нам в Мурманске.

– Хорошо, Лаврентий, – Сталин бросил взгляд на закрытую крышку стоящего на столе ноутбука. – Что у тебя со специнститутом? Чем раньше мы начнем работу, тем легче нам будет потом.

– Все готово, товарищ Сталин, – отрапортовал Берия, – здание института в Куйбышеве освобождено, электричество 220 вольт на 50 герц подведено. Ждем дорогих гостей.

С нашей стороны начат подбор ключевых сотрудников. В первую очередь думаем сделать упор на электронику и радиолокацию, причем в перспективе не только на цифровую полупроводниковую, но и на аналоговую ламповую. Тут предел модернизации тоже далеко не достигнут. А в некоторых специфических условиях лампы значительно надежнее транзисторов.

Самое главное – мы получили их компьютеры и специалистов по работе с ними. Один такой специалист с соответствующей техникой способен заменить миллион расчетчиков с арифмометрами. Если использовать этот ресурс централизованно, то можно получить резкое ускорение всех конструкторских работ, не связанных с воплощением изделия в металл. Любого изделия…

На рабочем столе Верховного Главнокомандующего загудел телефон ВЧ. Сталин снял трубку.

– Алло?!

– Товарищ Сталин, докладывает генерал-лейтенант Василевский. Двадцать минут назад передовые части ОТМБ осназа РГК под командованием генерал-майора Бережного прорвали немецкий фронт со стороны Лозовой, уничтожив при этом несколько вражеских опорных пунктов. В настоящий момент ширина прорыва составила восемь километров и все время расширяется. На нашу сторону проследовала колонна специального назначения со спецтехникой и спецперсоналом. На станцию Купянск поданы эшелоны…

Разрешите ввести в прорыв приготовленную для развития успеха маневренную конно-механизированную группу маршала Буденного! Под Лозовой идут тяжелые бои, а со стороны Харькова постоянно контратакуют части 6-й армии Паулюса. Бригаде осназа срочно нужна помощь…

– Дэйствуйте по заранее разработанному плану, товарищ Василевский. – Верховный немного помолчал. – И помните, на вас смотрит весь советский народ. Если что надо, звоните, не стесняйтесь.

Положив трубку, Сталин повернулся к Берии.

– Все, Лаврентий, началось. Список наших конструкторов, привлекаемых к работе в специнституте, через три дня мне на стол.

20 января 1942 года, утро. Юго-Западный фронт, пять километров севернее Изюма

Все положенные команды прошли по линиям полевой связи, и громада конно-механизированного корпуса была готова двинуться в путь. Семен Михайлович Буденный, садясь на коня, поплотнее запахнул бурку. Он вспоминал вечер седьмого января, когда его вызвал к себе товарищ Сталин…

Старый соратник по Гражданской войне встретил его как радушный хозяин, усадил к столу, угостил чаем. А глаза у него были внимательные, как у кота, караулящего мышь. В чем-то Коба был не уверен и сейчас хотел проверить свои сомнения.

Последний раз Буденный был в этом кабинете больше месяца назад, перед самым началом контрнаступления под Москвой. И теперь он заметил перемену обстановки. Странный прибор с открытой крышкой на рабочем столе вождя, потом нечто вроде небольшой радиостанции с телефонной трубкой странной формы и рядами кнопок.

Стопки книг и топографических карт в кабинете Сталина были явлением обычным. Но тогда было такое впечатление, что в этот кабинет переехал целый книжный магазин, причем букинистический. Присутствовали как старые истрепанные тома, аккуратно завернутые в газеты, так и новенькие книжки, судя по ярким кричащим обложкам, явно заграничного издания. Товарищ Сталин был утомлен, но в то же время доволен. Действительно, почти завершено второе после Москвы контрнаступление, завершается освобождение Крыма, остатки немецких войск теснятся на Ялтинском пятачке.

Но хозяин кабинета не дал маршалу времени для размышления.

– Семен, – сказал Сталин, допив чай, – есть мнение забрать тебя из резерва Ставки и поручить одно ответственное дело… Дело высочайшей секретности и государственной важности. Ты согласен?!

На осторожный вопрос Буденного с просьбой объяснить суть дела, Сталин заметил:

– Э, нет, Семен, так не пойдет. Дело настолько важное и ответственное, что или ты, как храбрый человек, соглашаешься не глядя, и тогда сразу получаешь всю информацию, или идешь и дальше кукуешь в резерве до следующей оказии.