13

- Подняли всех раньше времени из-за этого Говновича! - пробурчал один из ребят другому, когда они проходили мимо возвращающегося из столовой новичка. В данный момент была половина десятого.

Новичок застал самый разгар спора, когда вошёл в палату.

- Я тебе говорю, что мать моя первой заметила кишки! - твердил Сеенко всей палате. - Она бутылки собирала и прямо на помойке...

- А я тебе говорю, что у матери твоей белая горячка! - возражал ему Серёга театральным голосом.

- О чём спорим? - тут же влез новичок в разговор. - Какие кишки?

- Да мать этого оболтуя по помойкам возле нашей больницы лазила, взялся Серёга ему объяснять, - потом вдруг не с того ни с сего звонит в ментовку и что-то бормочет в трубку. Брат мой как раз за ней наблюдал. Менты приезжают, брат наблюдает за ними из засады, но его засекают и везут в ментовку. Но дядька его, само собой, отмазал. Менты нашли разбросанные по всей помойке человеческие кишки, но брат-то слышал, какую ахинею мать этого придурка несла. А утром в больнице они встретились. В смысле, мать к Сею пришла и брат мой одновременно, как раз из ментовки возвращался и по пути ко мне заскочить решил. Вот спор и получился.

- А какую именно ахинею его мать несла? - осведомился новичок.

- Звонила в ментовку, - отвечали чуть ли не все со смехом (со слов, разумеется, Серёгиного старшего брата), - и плакала, что она убийца, что мол она не помнит, но уверена, что это именно она убила человека и разбросала кишки по помойке, указала точное месторасположение помойки. Пьяная дура, одним словом. А сегодня утром доказывала Серёгиному брату, что она не то говорила, когда звонила; что она первой обнаружила кучу кишков, и обвиняла его, что он получил за неё вознаграждение и требовала вернуть ей деньги. А Сей сейчас защищает её...

- Ладно, перестаньте спорить, - сказал им новичок. - Нет в этом смысла. Владивосток давно уже "город брошенных трупов". Просто мне нужна ваша помощь, ребятки.

- Что случилось? - тут же прониклись все вниманием.

- Помощь очень простая, - отвечал он, - до смешного простая. Начну с того, что в больнице нашей лежит извращенец. Один на всю больницу. Больше таких как он уродов здесь не существует. Это коротко. А теперь по порядку. Слушайте...

14

Влетает в 707 палату "термоядерный мутант", старшая медсестра; влетает в самый разгар игры "в плешь" максимально развеселившихся детей, и начинает "кайфоломку":

- Так, а ну все в коридор! - усмирила она детей своим приказным голосом. Но загородила им дорогу, как только "послушные овечки" направились к выходу, раз им скомандовали выйти в коридор:

- Куда в одежде?! Разделись все догола!

- Мы больше не будем шуметь! - поняли те суть обращения. - Светлана Олеговна! Пожалуйста! - взмолились они.

- Никаких пожалуйста! - была Светлана Олеговна безапелляционна, разделись и вышли! В следующий раз не будете шуметь! Раздевайтесь немедленно, я жду!!

Раньше Светлана Олеговна к подобным формам наказаний не прибегала. Видимо, идея пришла к ней только вчера, когда она совершенно случайно наткнулась на раздетого девочками 14-летнего парня, Семёна Говлиновича.

И дети уже снимали с себя футболки, трико, трусы и приготавливались к выходу в коридор, на обозрение всего этажа, а возможно и других этажей, как дверь в палату распахнулась и за спиной старшей медсестры неожиданно образовался Пришелец...

- Светлана Олеговна, - заговорил он очень мягким, улыбчивым голосом, как разговаривает, например, пожилой и опытный директор школы с каким-нибудь мудаком-практикантишкой, - я думаю, Вам необходимо передумать. Незачем пристыживать детей. А то мама Сени предполагает вернуться для дурацкого нюанса, а я предполагаю загородить ей проход... задний.

- Ладно, дети, одевайтесь, - произнесла-таки Светлана Олеговна, после долгого взгляда на новичка, - я пошутила.

- Вы не договорили, - загородил Пришелец ей проход, заметив, что она собирается выходить.

- Продолжайте играть, дети, - постаралась она сделать как можно естественный вид.

- А халатик расстегнуть, снять трусики и показать всем свои прелести не желаете? - поинтересовался он у неё тихим голосом, когда они вышли из палаты и поблизости никого не было - ничего не мешало разговору тет-а-тет.

- Что? - переспросила она, словно не расслышала. Но не могла она не расслышать.

- Вы ведь ещё молодая совсем, - заговорил он ещё тише. - Не тронутая плева. "Муж объелся груш". Не делайте из детей извращенцев. Вот от чего я хотел Вас предостеречь. Они станут взрослее - познают все формы комплекса неполноценности, и всё из-за того, что Вы сегодня вывели бы их в коридор, не дав им доиграть в свою игру. Вы меня здорово понимаете?

- Вообще-то не надо так со мной разговаривать, мальчик, - ответила она ему почти таким же тихим голосом, но, опять же, выглядеть старалась естественно и непринуждённо. - Можно нормально всё объяснить и я прекрасно пойму. Так что...

- Я объясню прекрасно, - заметил он, - если Вы нормально не поймёте. Ладно, Света Олеговна, не обращайте на меня внимания. Считайте, что мы ни о чём не разговаривали. - И он направился в сторону своей 715-й палаты, под прицелом удивлённого взгляда Светы Олеговны. Пока ей было чему удивляться: её врождённые организаторские способности ещё никому не удавалось нарушить - всегда и везде она была права, и с самых малых лет старалась выглядеть взрослой; стало ей годков поболее и она вошла в образ сильной личности и ещё замужней женщины, нося на безымянном пальце позолоченное обручальное кольцо; пусть никто не догадается, что её до сих пор не лишили девственности. А тут какой-то сопляк пришёл в больницу (пришёл к ней на работу) и чуть ли не шантажирует её! Чего только он добивается?

15

Пришелец объяснил ребятам, чтоб те заставили пацанов из 713-й наклеветать на своего старшего (14-летнего) товарища, внедрив им, что они живут в одной палате с реальным извращенцем. Товарищ этот (Женя Коньков его звали), пока его соседей по палате подговаривали, находился в душевой, и когда он из этой душевой возвращался, Пришелец завершал разговор со Светой Олеговной, и шёл следом за Коньковым; следом за ним заходил и в палату.