- Да нет, - объяснял он им, - я не за еврея, я просто предчувствую недоброе. Если мать его...
- Э! - молниеносно перебили новичка, - а откуда ты знаешь про его мать?! - Действительно, это было очень удивительно; о матери Сени знали исключительно в пределах больницы. В каких районах проживал этот стукачонок и маменькин сынок, никому не было известно, хоть и много кто желал узнать.
- Я раньше жил с ним по соседству, - ответил тот.
- Где ты жил? - тут же налетели на него с расспросами.
Он ответил, где.
- Во здорово! - обрадовались все, узнав адрес еврея. - Молодец, пацан, - стали все протягивать новичку руки. - Ты нас выручил!
- Теперь ты не трамвай, - известил его Сеенко, - теперь ты свой парниша! Как тебя зовут-то хоть?
- Пришелец, - пожал тот плечами.
- Да ладно тебе! Обиделся! Мы ж шутили!
- Я не обиделся, - сказал им новичок, - просто имя Пришелец мне понравилось. Только дверь откройте, пока не поздно.
- Точно! - согласился с ним Вася, - дверь надо открыть. По-моему еврея там уже заантисемятировали!
Он вышел из палаты, вытащил ножку от табуретки и уже заскакивал назад в палату, как параллельная дверь распахнулась и в коридор вылетел обнажённый Говлинович со связанными ремнём руками и мешающей видеть наволочкой на голове.
- Ха, пацаны! - захохотал Вася, - смотрите!! Пархатый голый!
Все тут же подбежали к двери. Кто-то из соседних палат повыскакивал, так громко Сеенко крикнул.
- Это вы затолкали его к нам?! - злобно спросила пятёрку из 715-й одна из спортсменок. - Вы заперли дверь?
- Да нет, что вы! - отвечал за всех Вася. - Это я случайно проходил мимо и увидел, что ваша дверь заперта...
- Это они! - заорал из-под наволочки Говлинович. - Я видел! 715-я! Мать от всех вас живого места не оставит!
- Чё ты врёшь!! - отвечал ему Вася. - Наговариваешь на нас! Напраслину наводишь!
- Кто это сделал? - возник неподалёку суровый голос старшей медсестры.
- Они, - указывали толпой девчонки на 715-ю. - Они сговорились, и когда мы переодевались, он заскочил к нам в палату, а они закрыли следом дверь. Он думал, что мы забоимся его мамочки!
- Не знаю, может и забоитесь, - развязывала та ремень и узел на наволочке, - только всё это начнётся завтра утром, после того, как я позвоню его маме. А сейчас все марш по палатам! - обращалась она не только ко всему седьмому этажу, но и к другим этажам, поскольку с лестничной площадки за происходящим наблюдали дети и с других этажей.
6
- Чёрт, - ломали все в 715-й себе головы, - что же делать? Завтра нас всех могут заставить раздеться, и каждого по очереди...
- А Геша, кореш твой! - неожиданно уставились все на Васю.
- Он же три через три - посменно - работает, - ответил Сеенко. - Смена его сегодня днём закончилась. Так что он уже в дупель болдой.
- Что же делать? - опять схватились все за ломаемую голову, - может из больницы на время удрать?...
- Не надо никуда удирать, - произнёс новичок, - когда есть выход гораздо попроще.
Все удивлённые посмотрели на него. Кто-то с кем-то переглянулся.
- Только с условием, - продолжал новичок, - если вы завтра будете молчать... потому что произойдёт кое-что страшное. И если вы меня не будете спрашивать, что произойдёт, то... то оно просто произойдёт, и всё. Ну как, согласны?
Те смотрели на него как на инопланетянина, даже и не зная, что произнести в ответ.
- Вы останетесь целы и невредимы, - сказал им новичок, - и вообще, жизнь пойдёт как и прежде. Но вы должны делать вид, что ничего не знаете.
В общем, закончилось всё тем, что Пришельцу не поверили, решив, что он выпендривается, но поймали на слове. Так что завтра утром...
7
После того как измученный и униженный Семён Говлинович (такого с ним ещё никогда не происходило: почти вся больница видела, в чём его мать родила) оделся, он вошёл в свою палату и тут же с молниеносной скоростью пробежался по лицам перепуганных малышей, но так и не встретив ни одной улыбки (ещё одной жертвы завтрашней маминой разборки со всеми этими гадёнышами; желательно, чтоб гадёнышей было как можно больше: Сенина мама чувствует свою ораторскую силу гораздо лучше, когда перед ней вместо пяти детей находятся 55 детей), шлёпнулся в койку и на несколько секунд закрыл глаза... Потом подскочил с постели со скоростью взрыва и заорал. - Кто сейчас хихикал?! Кто?! Все хихикали!! Я лежал прищурившись и всё видел!
- Да мы б тем девчонкам наковыляли! - заоправдывались восьми-девятилетние пацаны. - Если б не самбистки! Семёнчик, мы ж за тебя всегда!
- Я-то видел, как вы смеялись! - гнул тот своё. - Вы думали, что я сквозь наволочку ничего не видел? Ошибаетесь. Наволочка с дырочкой и я всё видел. Так что завтра вам больше всех достанется.
Спорить с упрямым Сеней было бесполезно.
- Слезами горю не поможешь! - резко повернулся Семён в сторону соседней койки, на которой съёжившись сидел Костя Попов, - Попка!
- Какие слёзы! - удивился тот. - Я не плачу вовсе.
- Я говорю на будущее, - пояснил ему Сеня, - на завтра.
- До завтра мне ещё дожить надо, - отреагировал Костя.
- ПОВЕЗЁТ тебе, если не доживёшь! - усмехнулся Сеня.
8
В четвёртом часу ночи Пришелец легонько привстал, осмотрел палату, убедился что все спят, на цыпочках вышел за дверь...
- Видели?! - подскочили все пацаны, через несколько секунд после того, как дверь за новичком как можно бесшумнее захлопнулась и шлёпания тапочек удалились на приличное расстояние. - Чё это он?!
- Давайте подсмотрим! - подскочил Сеенко к двери. Но его схватили за шиворот:
- Нафига! А вдруг он и правда чё-то путёвое придумал, а нас заметит... Мы ж обещали ему, что спать будем как сурки. Пусть действует один.
- Да вы дураки, - шёпотом орал на них Вася, - а вдруг он сейчас ноги делает из больницы. Ему это сейчас куда как выгодно! - уговорил-таки он всех. - Я незаметно! В коридоре ведь полутемно, вот он меня и не заметит.
Он высунулся из-за угла краешком головы и увидел, как новичок входит в палату Говлиновича...
- Чёрт, он и правда к еврею в палату вошёл! - шёпотом известил он друзей.
- Значит не делает ноги, - сказали ему. - Кончай шпионить и ложись спать.
- Но он же может всё и предугадывать, - не отходил тот от двери, - и спецом зашёл в палату, чтоб нас надурить и потом сделать ноги. Надо до конца всё досмотреть...
