– Тебе же известно, что у неё ночное дежурство в больнице.

Мама Ника была детским врачом. Её очень ценили на работе, а маленькие пациенты просто обожали. Для каждого она находила и доброе слово, и нужное лекарство. Ник даже немного ревновал маму к малышам, которых она лечила, но тщательно это скрывал.

– Дежурство, дежурство… вечно у неё дежурство, – бормотал Ник по дороге в столовую, где, как всегда по утрам, уже был накрыт завтрак: фрукты, свежевыпеченный хлеб и аппетитно скворчащая яичница, – а папа вообще на гастролях!

– У твоих родителей очень важная и полезная для общества работа, – важно заметил робот, разливая ароматный чай.

– Я знаю, Роби. Те, у кого есть талант, как у папы к музыке, или кто нашёл своё настоящее призвание, как мама, – самые уважаемые граждане…

Мамонтёнок вдруг отчего-то смутился и тихо добавил уже другим тоном:

– А вдруг я недостаточно талантливый, чтобы быть музыкантом? Вот когда играет папа – все слушают, затаив дыхание, а когда играю я – даже у тебя начинает болеть голова.

– Глупости! – возразил робот. – Ты преувеличиваешь. У меня не может болеть голова, я ведь металлический. Лучше ешь яичницу, а то остынет.

– Да я же не о том говорю! – с досадой поморщился Ник.

– Я понял твою мысль. – Роби распахнул окно и указал на клумбы и кустарники – все сплошь в цветущих бутонах. – Вот смотри: на свете есть много цветов. Все они разные, но каждый по-своему прекрасен. Так и луняне. Каждый одарён по-своему и уникален, как эти цветы. Нет кого-то лучше или хуже. Все хороши и неповторимы. Ешь яичницу.

– Так-то так… – вздохнул Ник. – Но…

– Ты опять недоговариваешь фразу, – заметил робот. – Это из-за невнимательности. Ты неплохо играешь, когда не отвлекаешься. Но отвлекаешься ты слишком часто. Тратишь время на ненужные мечтания и из-за этого часто берёшь не ту ноту. Тебе надо поменьше думать о Земле. Ничего хорошего там нет.

– Как же это нет?! – возмутился и удивился мамонтёнок. – Ведь наши предки родом с Земли! Так профессор Шмидт говорит.

– Да, но профессор Шмидт говорит и другое, – возразил робот. – Твоим предкам не слишком-то хорошо там жилось. Ведь люди не уважают животных и не заботятся о них. Может быть, сейчас что-то изменилось, но никто здесь, на Луне, в это не верит. И не хочет встречаться с землянами. Ешь! Яичница уже остыла.

– Да не повторяй ты по сто раз одно и то же! – поморщился мамонтёнок и даже уши трубочкой свернул. – «Ешь яичницу, ешь яичницу»! Уши вянут!

– Глупое выражение. Уши не могут вянуть. Вянут цветы. – Роби подъехал к деревянной подставке, на которой тоже стояли горшки с цветами, и стал их поливать. – От невнимания и плохого ухода. Так происходит на Земле, потому что люди не берегут природу и разрушают экологию.

– А я всё равно обязательно полечу и посмотрю на Землю, какая она на самом деле! – упрямо заявил Ник, берясь за вилку.

– И где ты возьмёшь космический корабль? – поинтересовался робот.

– В хранилище музея профессора Шмидта, – поделился мамонтёнок. – Я же тебе сто раз рассказывал, что там множество летательных аппаратов.

– Наверняка этот старый железный лом и годится только для музея! – в голосе Роби послышалось дребезжание. – Лучше было бы пустить его в переработку, чтобы такие фантазёры, как ты, не выдумывали ерунды!

– И вовсе не железный лом, – возразил Ник. – Профессор и его помощники отреставрировали звездолёты и сейчас как раз проводят их последние испытания. Скоро мы все узнаем, что все космические корабли полностью исправны и пригодны для полётов.

– Это маловероятно, – продолжал скрипеть робот. – Звездолёты очень старые, а на Луне нет ни подходящих для них деталей, ни топлива.

– Роби, ты точно зануда! – Ник отодвинул пустую тарелку. – Я же просто мечтаю, а ты всё портишь!

– Не забивай себе голову чепухой! – Робот тут же подхватил тарелку и понёс её в раковину. – Займись делом. Бери пример с других детей. Вот, например, твой друг Рики – он уже почти настоящий художник. И не отвлекается на пустяки. Он очень серьёзный и вдумчивый, никогда не спорит, делает то, что говорят взрослые. Рики обязательно вырастет полезным членом общества.

– А Кара? – ехидно спросил Ник, очищая банан. – Что ты про неё скажешь?

– Скажу, что этой юной лисичке давно стоило бы определиться с тем, чем она будет заниматься в жизни, – фыркнул Роби и забрал у него банановую кожуру. – Но в любом случае среди её многочисленных увлечений увлечение Землёй стоит не на первом месте.

Тут Нику пришлось согласиться с занудой Роби. Кара действительно была очень любопытной. Она быстро чем-то увлекалась и быстро остывала. У неё были способности и к рисованию, и к музыке, но она то плела макраме, то делала открытки, то собирала бусы.

– Неужели так плохо иметь мечту? – вздохнул Ник.

– Нет, это не плохо. – Роби подъехал к Нику и погладил его по голове металлической рукой. – Только мечтать надо о чём-то более достойном, чем Земля. Тебе необходимо переключить своё внимание на более важные вещи. Занимайся музыкой, больше думай о своём таланте. Его нужно развивать.

– Наверное, ты прав, Роби… – задумчиво проговорил мамонтёнок.

– Конечно, я всегда прав! – гордо заявил робот и начал убирать со стола. – И хорошо, что ты сытно позавтракал. Теперь у тебя будут силы для занятий в школе, а у твоих родителей не будет ко мне претензий.

Тем временем на Земле Макс только что приехал на папиной машине в школу и вбежал в класс. Стены и потолок во всём школьном здании были сделаны из суперпрочного стекла, отчего в просторных учебных комнатах всегда хватало света, а каждый стул и стол были снабжены сложной электронно-механической системой, чтобы специально подстраиваться под каждого ученика. Макс с разбегу плюхнулся на своё место и поздоровался с сидевшей рядом одноклассницей.

– Привет, Лара!

– Привет! – отозвалась та, радостно и чуть кокетливо улыбаясь ему в ответ. Лара была очень хорошенькой – наверное, одной из самых симпатичных девочек в школе. И уж точно первой модницей – у неё всегда были самые стильные наряды и самые оригинальные причёски. – Макс, почему ты не прилетаешь вместе с нами на школьном флаере? Ты чуть было опять не опоздал! Знаешь же, что Бомбочка не любит, когда опаздывают на её урок.

– Можно подумать, кто-то другой из учителей это любит, – усмехнулся Макс.

– Всем встать! – в класс вошла Бомбочка – так ребята прозвали учительницу математики за то, что она была высокая и такая… округлая вся. Когда она сердилась, то грозно рявкала, да так, что звенели стеклянные стены, а на огромном экране, который заменял классную доску, появлялись помехи. Хорошо ещё, что Бомбочка повышала голос не так уж часто. Обычно, чтобы успокоить класс или поставить на место проштрафившегося ученика, ей было достаточно нескольких язвительных фраз. Но и это, как вы понимаете, было не слишком приятно.

– Прекратить разговоры! – скомандовала Бомбочка. – Урок идёт уже десять секунд, а времени у нас и так мало. Все быстро собрались и настроились на учёбу! Несобранность – первый шаг к тунеядству, а нашему обществу лентяи не нужны. Так что все внимание! Сегодня мы с вами будем решать системные задачи.

Она довольно улыбнулась, а ученики притихли и испуганно съёжились. Системные задачи означали, что задание будет на стыке нескольких предметов, а этого никто не любил. Не так-то легко, настроившись на урок математики, дать заодно правильный ответ и на вопрос по биологии или географии.

– Кто пойдёт к доске? Кто хочет сегодня быть лучшим? – вопрошала Бомбочка, оглядывая класс. – Ну, что вы трясётесь, как отбойные молотки? Не бойтесь, это будет весело!

– Весело, как же! – прошептал Макс Ларе. – Смеяться будет, наверное, она одна.

Он старался говорить как можно тише, но Бомбочка всё равно услышала и тут же прицепилась: