Людей всего пятеро: он сам и четыре полицейских. Веретено уже не в счет.

Алесь остановился рядом, глядя в ту же сторону. Его ребята тем временем доставали из специального ящика рабочие амулеты.

Перед ними темнела коробка старой котельной.

– Вход с противоположной стороны от дома, – сказал Алесь. – Удобно – никто не видит, кто там ходит. В смысле для них удобно. Окон нет, никто ничего не услышит. Лезем?

– А если ловушки поставили?

– У нас есть артефакт-детектор. Слышь, но ведь может быть так, что они еще не заметили, что пацан сбежал?

Донно только раздраженно отмахнулся. В такое он не верил. Слишком легко.

– Веретено! – позвал он. – Ты как, можешь посмотреть, есть ли кто там?

Парень сидел на краю песочницы, зажимая нос. Покачал головой:

– Там провал, я это здание и кусок за ним вообще не вижу. И плавающая хрень еще у того подъезда. Если там есть кто, я не знаю.

– Идем, – коротко сказал Донно. – Знать бы план здания.

– Там ничего особенного, – сказал Алесь. – Типовая планировка. Предбанник, потом основное помещение. Может быть, подсобка еще.

Остальные подходили ближе, Донно попросил себе стандартный набор артефактов, но оказалось, что у них неполный комплект.

– Так, и бес с ним, – скривился Донно. – Вы двое по углам вставайте, ты стоишь у двери, входишь по сигналу. Алесь, мы с тобой внутрь. Крест на крест и расходимся.

– Если б не дети, хренакнуть бы их обездвиживающей штукой, – с сожалением сказал тот. – А так…

Дверь была металлической, у замка слегка мерцало – кто-то пытался скрыть глубокие царапины на краске. Сам замок был только для вида – дужка была распилена и закреплена слабыми чарами.

Веретено как мог аккуратно снял плетения и отошел, чтобы не мешать.

Донно казалось, что они опоздали, что внутри давно уже пусто.

Он все пытался войти в привычное состояние холодного отрешения, но нервничал так, что даже простая школьная «замиралка», которую он хотел сплести, никак не складывалась.

Алесь держал в руке плашку обездвиживающего амулета, в другой – табельный пистолет. Мага это оружие может не испугать, но чем черт не шутит. Сюда уже едут оперативники Артемиуса и на всякий случай скорая, так что они решили, что даже если детям повредит обездвиживающее заклинание, это в любом случае можно будет поправить.

Полицейский рывком распахнул дверь по знаку Донно, и тот нырнул вслед за Алесем внутрь, скользя спиной к стене. Предбанника не было, открывалось сразу просторное помещение: бетонный пол, поток труб по стенам и потолку, серый куб котла посредине.

Внутри горела желтым электрическая лампочка, резанувшая с непривычки по глазам. По левую руку, со стороны Алеся – небольшая дверь, скорее всего подсобка.

Тени за котлом дрогнули, и Донно швырнул туда слабую свою замиралку, одновременно чувствуя как отчего-то перехватывает горло.

Свинцовая бляшка артефакта-детектора на груди Алеся полыхнула синим, и тот еще успел крикнуть: «Назад!».

На плечи Донно обрушилась тяжесть, и он лицом вниз рухнул на бетонный пол, последним усилием выбрасывая режущие чары в сторону взбесившихся теней за котлом.

Показалось, что они стали сияюще-белыми, словно снег под солнцем.

В следующий миг его глаза сожрала тьма, а в пальцы правой руки вгрызлись железные челюсти. Где-то застонал Алесь, и нарастающий вой перекрыл все остальные звуки.

Дальше было смутно и едва понятно, Донно ворочался, как пришпиленный и придавленный стеклом жук, но сбросить чары не мог. Он едва слышал и ничего не видел, и только когда прибыло подкрепление, с них сняли чужое воздействие.

– Почему не подождал? Почему полез сам? Ты, блин, понимаешь, что ты натворил? Они успели замести все следы, пока мы ехали, успели свалить!..

Заместитель Артемиуса брызгал слюной в лицо Донно и с ненавистью толкал его в грудь с каждым словом.

Донно молча смотрел в искаженное тонкое лицо Константина. Артемиус к ним не подходил, под его руководством бригада магов осматривала место происшествия.

Правая щека онемела – Донно ссадил ее, падая. Ладонь кровила: уходя, один из преступников почти раздавил пальцы, наступив на них.

Их накрыли мощным заклятьем, и пока они валялись мордами в землю, преступники ушли.

Донно думал, что справится.

Разбитые губы саднило.

В итоге так и получается: без своих сил он никто.

Почему он подумал, что выйдет? Еще и мозги потерял, поддавшись адреналиновому порыву. Все, ради чего другие сегодня рвали жилы и отдавали по частям свою жизнь, он просто угробил.

Артемиус не обращал на него внимания, будто его больше не было на свете.

Да так, наверно, и было: Донно перестал существовать еще полгода назад.

Разная ложь

Золото и пепел говорили люди. Порой это было настолько невыносимо, что Лейтэ выворачивало наизнанку.

Ребята в новом классе приняли его почти радушно, он не ожидал. Хотя многие из них не говорили то, что на самом деле думали, но куратор объяснил ему, что следует различать вежливые условности и настоящую ложь. Ту, что во вред. И еще необходимо научиться узнавать, где человек нарочно врет, а где фантазирует, или же сам верит в неправду.

Это было сложно. Люди оказались куда глубже и многосоставнее, чем представлялось Лейтэ прежде.

– Слушай, ну ты возьми в библиотеке книжку про психологию какую-нибудь, – бодро посоветовал куратор, когда Лейтэ поделился этим наблюдением.

Куратор был магом. Как почти все преподаватели в подготовительном отделении, и это было непривычно. Прежде Лейтэ встречал их очень редко. Раз в год в школу приходили – читали лекции о безопасности и раздавали бесплатные амулеты-щиты. И еще у соседки один из сыновей был магом – но парень учился в столице и приезжал очень редко.

Лейтэ никогда не думал, что сам станет одним из них. Ну, иногда с пацанами раздумывали, как бы оно это могло быть, но всерьез – никогда.

Мама плакала очень. И Лейтэ теперь видел: все, что она говорит – правда. То есть та правда, в которую она сама верит.

– Ну, это такой философский вопрос, – почесывая затылок, говорил куратор. – Абсолютной истины вроде как нет, хотя некоторые считают, что есть… но ты себе голову не забивай, все равно еще неизвестно, что вам будут впаривать на занятиях по теормагии и философии. Я бы тебе посоветовал книжку и про это в библиотеке взять, но лучше не надо. Некоторые преподы умников не любят.

Куратор ставил его в тупик. Крупный, высокий дядька с хитрым прищуром глаз совсем не походил на спокойных, сдержанных преподавателей, да и как потом мальчик узнал, никогда им и не был, работал следователем. Поначалу Лейтэ терпеть его не мог: грубый и туповатый на вид, он подшучивал над мальчишкой и постоянно разговаривал по телефону, решая рабочие вопросы. Но он практически не лгал: каким-то невероятным способом он умудрялся от скользких вопросов уходить, недоговаривая.

Примирило его с куратором только то, что однажды Сова упомянул своего друга:

– На самом деле, тебе бы поговорить с Паладином. Это кореш мой… был. Погиб прошлой осенью, ну, еще до всей этой дряни с Днем мертвых. Он тоже был из ваших, из слышащих правду.

Лейтэ подождал немного, потом спросил:

– А что с ним случилось?

– Да как тебе сказать… мы поехали на задержание, парень один баловался темной магией, ковырял в подвале дома дырку в пространстве. Короче, мы приехали как раз, когда местные братки собрались его лупить. От его занятий за неделю во дворе пара черных луж получилась. Пришлось лезть в драку – а там же все гражданские, нельзя никаких чар применять. Ну и нехило так досталось всем, а Паладина пырнули в бок ножом. Нет, ну ты представляешь? Из-за какого-то урода! И это ж он, Паладин, первый пошел его отбивать – типа не по-человечески стоять и смотреть.

Эта история навязчиво болталась в голове Лейтэ еще несколько дней. Он по всякому прокручивал ее в голове. Его пугала легкость смерти, которую встретил Паладин, и злость, которую испытывал по этому поводу Сова. Удивляла простота, с которой говорил Сова – все же друг погиб!.. и до костей пробирало осознание того, что теперь Лейтэ по их сторону баррикад.