– Тварь.
– Да, это так. Не лучше, но и не хуже многих твоих соотечественников. Например, не хуже Велеслава.
Вампирша улыбнулась ему, демонстрируя удлиннившиеся клыки, белые, блестящие. Наклонилась к лицу Росинки, несколько мгновений смотрела ей в глаза, а потом поцеловала.
– Не смей! Не смей ее трогать!
…Все бесполезно.
Поцелуй, отвратительный и одновременно притягательный в своей противоестественности, длился и длился. Тонкая рука вампирши, порхая бабочкой, ласкала невинное тело его невесты. Девушки, которую он не успел сделать своей. Стефан стиснул железные скобы, по пальцам потекла кровь, но он не чувствовал боли.
«Теф, пусть это скорее закончится…»
Вампирша оторвалась от губ Росы, повернулась к нему.
– Видишь, твоей невесте нравится.
– Сука. Грязная, мерзкая сука.
Госпожа только приподняла брови и вернулась к своему занятию. Ее язык проложил влажную дорожку по шее Росы, протанцевал по груди, обвел сосок. Стефан зажмурился. Нет-нет. Должно же в этой госпоже остаться хоть что-то человеческое?!! И тут в его темноту ворвался стон удовольствия.
– Да-а, – выдохнула его невеста, – да…
– Я тебя убью. Ты будешь сдыхать в страшных мучениях, – пообещал Стефан вслух, глядя как руки вампирши ласкают белые бедра девушки.
Внезапно Росинка, его милая, ни в чем не повинная Росинка содрогнулась всем телом, издала полный сладострастия стон и вытянулась на крышке саркофага. У Стефана потемнело перед глазами. Он должен был… прекратить все это… должен…
И тут же – короткий, полный боли вскрик.
Теперь госпожа Пустошей, словно черная клякса на белоснежном теле, распласталась на Росинке, продолжая поглаживать ее грудь, присосавшись к шее как пиявка. Лицо Росинки, на беду, было повернуто к Стефану, и он видел, как с каждой минутой тускнеет ее взгляд.
– Пощади! – это вырвалось помимо его воли.
Вампирша оторвалась от пиршества, красивые губы измазаны в крови. Глаза, залитые кровью. Она медленно облизнулась.
– Это ты, ничего не зная о нас, был беспощаден. Теперь ты знаешь, что тебя ждет.
А затем, быстро лизнув рану Росинки, прокусила себе запястье и насильно влила девушке в рот несколько капель темной крови.
Неторопливо выпрямилась, подошла.
– Из нее выйдет прекрасная служанка, мой милый. Ну что, самое время заняться тобой?
Стефан поморщился.
– Зачем тебе… было все это?
– После любви кровь слаще, – вампирша облизывала перепачканные пальцы, рассматривая его, простертого на камне.
– Да я вижу, тебе тоже понравилось представление, – прошипела с улыбкой.
– Я не понимаю, как боги допустили ваше существование, – только и сказал Стефан.
И внезапно вампирша совершенно серьезно сказала:
– Ты мало что знаешь, князь. Но уже и не узнаешь.
Она очень нежно, трепетно коснулась его щеки, разворачивая лицом к себе. Оперлась локтями о камень. Стефан ощутил сквозь тонкую ткань ее грудь, упругую, словно у юной девушки.
– Всего лишь один глоток, – прошептала вампирша, касаясь языком шеи, проводя влажную полоску, – но этих глотков будет много… О, у нас много ночей впереди, мой князь…
Стефан невольно дернулся, почувствовав легкое покалывание. Клыки. Да, как он забыл. Она этими клыками разрывает плоть, добираясь до яремной вены. Вампирша резко выдохнула, словно именно сейчас получала удовольствие от происходящего.
– Ты сладко пахнешь, князь…
А еще через мгновение Стефана пронзила боль. И страшный холод, как будто его бросили в прорубь. Но одновременно с этим… он внезапно ощутил взрыв удовольствия, как если бы был с женщиной.
Стон. Его? Его собственный? Смешанный с ее стоном?
И все вдруг прекратилось.
Осталось подземелье, не-живая уже невеста, прикованная к мраморному саркофагу, он, едкая боль у основания шеи и тяжело переводящая дыхание вампирша.
– Ты… ты! – сжав кулаки, она в гневе топнула ногой.
А затем, ничего не говоря, выскочила прочь, лязгнув тяжелой дверью так, что посыпалась штукатурка.
Глава 3. Зоринка
Зоринке всегда говорили, что она с придурью. То ли дело – старшие сестры? Все красавицы, как на подбор, черноволосые, белокожие и, что самое главное, умные. А она получилась уродом в семье, рыжей, усыпанной веснушками и слегка блажной. Так ей говорили.
Будет ли дочь богатого военачальника убегать с босоногими парнями пасти коней? Нет. Будет ли девица из столь знатной семьи обряжаться мальчишкой? Сто раз нет. Будет ли благородных кровей девушка таскаться с приятелем-мечником на конюшню и там – да закроет на это глаза златокудрый Теф! – учиться стрелять из лука?.. Да разве что под угрозой неминуемой, ужасной смерти!
К семнадцати годкам Зоринка окончательно вжилась в роль слегка дурковатой девицы, а потому плевать хотела на увещевания нянек и наставниц из тефова капища. Она довольно сносно ездила верхом, по-мужски, недурственно стреляла из лука и даже могла одолеть в кулачном бою не слишком крепкого ровесника.
Но кому какое дело до твоих несомненных достоинств, когда добрый конь – съеден нежитью, лук и стрелы потеряны, ты сидишь высоко в развилке дерева, а внизу медленно ходит кругами совершенно дикий, изголодавшийся по свежему мясу ллэ?
Зоринка всхлипнула и вытерла нос рукавом. Хенеш. Надо ж так, а?
Она… в общем, она ничего такого не предвидела. И в страшном сне не приснится.
Так получилось, что ночью ездила к озеру, гадать на рожках Сифа, что судьба уготовит. Для гадания было подходящее время, старшая сестра – Роса – выходила замуж за владетельного княза Стефана. Именно в такую ночь Сиф-прорицатель мог явить будущее, нужно было только отправиться к озеру, и чтоб вокруг ни души. Ночь, степь, озеро? Зоринка не испытывала и тени сомнений по поводу того, должна ли девушка одна отправляться туда. Седлала коня, прихватила лук со стрелами, на тот случай если мелкого зверя подстрелить, и поехала. Возвращалась далеко за полночь, раздосадованная и сонная. Сиф ничего интересного не явил. Вернее, вообще ничего не явил.
На заветном повороте к городскому тракту, у старого, расщепленного молнией дуба, Зоринка спешилась, привязала коня и присела в траву по нужде. А потом услышала, что кто-то едет в ночи.
Это было тихое бряцание оружия и фырканье коней. В тишине отчетливо слышалось, как время от времени люди переговариваются меж собой, но что говорили – не разобрать. Зоринка завела коня поглубже в тень, сама затаилась. Мимо проехали всадники, направляясь куда-то на запад. Но Хенеш со всадниками. Чувствуя, как проваливается в черную дыру сердце, Зоринка увидела, что на одной из лошадей везут бесчувственную женщину. В свадебном платье Росинки.
Ночь была недостаточно темна, чтобы не узнать его. Сама помогала сестру к свадьбе наряжать. Парчовое, тяжеленное, расшитое жемчугом. Отец не скупился, покупая самое лучшее у торговцев…
Первым порывом было закричать, окликнуть этих странных людей, но Зоринка только вцепилась зубами в костяшки кулака, прокусывая до крови. Надо было ехать в город, к отцу, надо было рассказать, снарядить погоню…
«А они пока уйдут так далеко, что и не найдешь», – тут же решила она.
Зоринка насчитала четверых всадников. На поводу вели двух коней, на одном – Роса, на другом – связанный по рукам и ногам мужчина.
Происходящее не укладывалось в голове и казалось потехой Хенеша. Росинка… Князь Стефан? И куда их везут?.. Кто эти странные люди?
Пока она стояла в тени, кусая кулак, последний, замыкающий страшный караван всадник растворился в ночной тьме. Куда теперь? В город? А толку?..
И Зоринка, вскочив на верного Буланого, двинулась следом, стараясь не терять из виду замыкающего и держаться на таком расстоянии, чтобы в случае чего, успеть дать стрекача.
Впрочем, ей везло. Ее не заметили – ни следующим утром, ни днем. Ей очень хотелось пить. И есть. Затея следовать за похитителями сестры, казалась все более глупой и никчемной. Загнала сама себя в ловушку. Теперь и назад повернуть глупо, и дальше ехать… зачем? Что она сможет сделать четырем крепким мужчинам?
