Дверь медленно со скрипом отворилась. Вместо камеристки на пороге стоял судья Торпин. Джоанна порывисто вскочила.

- Я напугал вас? – с расстановкой произнес он. При свете пламени его лицо напоминало гипсовую маску, а левый угол рта слегка подергивался. Опираясь на трость, судья сделал несколько шагов и пошатнулся. Он пьян! Странно, на приеме Джоанна не заметила, чтобы он много пил.

- Простите, сэр, но джентльмен стучится прежде, чем войти в комнату леди, - негромко вымолвила она.

- Вы как всегда правы, мисс. – Мистер Торпин учтиво поклонился. - Но эта комната все же находится в моем доме. – Он сделал паузу. - Сегодня особый день, вам исполнилось шестнадцать. И я думаю, самое время определить ваше положение.

Приняв торжественный вид, насколько это было возможно в его состоянии, он подошел к камину, и, гордо выпрямившись, остановился, возвышаясь над девушкой подобно статуе.

- Вы повзрослели. Ваша красота достойна драгоценной оправы, поклонения и заботы. Многие сочтут за честь предложить вам руку и сердце. Но вы достойны наилучшей партии. И потому… Я предлагаю вам стать моей женой!

- Что?! - Джоанна вскрикнула от изумления, и книга выпала из ее рук, со стуком ударившись о пол.

В здравом уме, он говорит уверенно и твердо, как будто произносит приговор в суде. Мистер Торпин бесспорно богат и влиятелен. Великий лондонский судья внушает уважение и страх. Сдержанный, запертый в своей надменности, он все же вправе рассчитывать на ее привязанность. Но любовь… Любовь романтическую, нежную, чистую, где двое – равны, а их души едины!.. Это невозможно - ведь он годится ей в отцы! Он был ее отцом почти с рождения, как же могли так измениться его чувства за одну минуту? Вероятно, виною всему алкоголь. Ну конечно! Наступит утро, и все будет забыто, как дурной сон: опекун спокойно поприветствует свою воспитанницу за чаем, небрежно пробежит глазами газету, оправит свой безукоризненный наряд и выйдет, как всегда не оборачиваясь. А дальше… Пускай так продолжается хоть до скончания веков - только не это!

- Все это… так неожиданно… - Джоанна осторожно обошла журнальный столик, искоса поглядывая, как мистер Торпин нетерпеливо теребит свои манжеты, - Если позволите, мы продолжим разговор завтра, - удачно выполнив маневр, девушка присела в реверансе и отступила к выходу.

- Сегодня! – Резко повернувшись, он с силой сжал ее руку, пригвоздив к месту. – Я слишком долго ждал! – Торпин придвинулся к Джоанне, обдавая ее душным запахом алкоголя и одеколона. – Я так решил! Каким бы ни было твое мнение, я коротко отвечу за тебя: да! Да!

- Нет! – вырываясь, крикнула она.

- Я предложил тебе законный брак и положение в обществе. Хотя мог и не предлагать, если учесть твое происхождение! – вскричал судья, не сдерживая гнева. – Только сумасшедшая могла отказаться от такой партии – я запру тебя в приют для умалишенных! И тогда ты сама будешь просить, умолять меня! - Его сухие подергивающиеся губы почти касались ее лица, сопротивление девушки будило в нем неистовые чувства.

- Зачем вы меня мучаете?.. Как я могу быть вам женой? Ведь вы… вы… вы совсем старик!.. – с ужасом прошептала Джоанна.

В порыве ярости судья отбросил ее прочь. Ударившись о стену, Джоанна упала на колени, но в этот миг ее руки оказались свободны! С отчаянным усилием она вскочила на ноги и бросилась к дверям. Ступеньки, мраморные плиты холла, широкий красный ковер… резная дверь в библиотеку. Джоанна быстро забежала внутрь и задвинула засов. Тихо. Прерывисто дыша, она прислушалась. Прошло пару минут. Шаги… Позолоченная ручка двери медленно повернулась.

- Открой… - послышалось снаружи.

С отчаянно бьющимся сердцем, Джоанна застыла на месте, не сводя глаз с щеколды.

Тишина…

- Открывай! - Дверь содрогнулась от сильного удара.

Она отшатнулась и быстро бросилась к окну. Одернув шторы, дрожащими пальцами отперла небольшие стальные задвижки и распахнула створки. Глухие упорные удары в дверь… Только бы успеть! Взобравшись на подоконник, Джоанна уцепилась за карниз и соскользнула в промозглую дождливую темноту.

Не разбирая дороги, она долго бежала по безлюдным извилистым улицам. Одинокие прохожие казались ей призраками, тишина - замогильной. Дыхание сбивалась от сырого ветра… Ее хрустально-хрупкий светлый мир внезапно перестал существовать, а тот, что окружал ее теперь, беспощадно-реальный, необъятно-огромный, был ей совершенно чужим. Джоанна заблудилась в его лабиринтах – белое пятнышко света в зловещем омуте ночи. Теперь ей неоткуда было ждать спасения…

- Там, на мосту, мне казалось, что выхода нет… Но когда я увидела ваши глаза… твои глаза, мне стало стыдно за свою слабость, - закончила Джоанна. Она внимательно взглянула на отца.

На этот раз негодованье не лишило его воли: он не вскочил, круша все, что попадется под руку, не вскрикнул, только пальцы его то и дело крепко сжимали край стола.

- Все снова также. Почти также! – повторил Бенджамин. – Когда этот ненасытный стервятник наконец успокоится? – проговорил он, с трудом сдерживая угрозу.

- Я думаю, сейчас вам обоим лучше обогреться и отдохнуть, - послышался голос миссис Ловетт.

Практичная и рассудительная Нелл! Беда-бедой, но о живых-то забывать не следует.

- Я приготовлю для вас комнату внизу, рядом с моей. А мисс Джоанне нужно переодеться. Пойду подыщу ей подходящее платье. Вы слышите меня, мистер Бракер?..

Бенджамин вздрогнул и поднял голову.

- Не зовите меня этим именем. Для всех этот человек умер. Теперь меня зовут Суини Тодд.

Нелли кивнула и пожала плечами. Суини, так Суини. Какое значение имеет имя, когда он здесь, на самом деле здесь! Отряхнув на ходу передник, она повела гостей во внутренние комнаты, благоразумно пряча счастливую улыбку. Совсем как юная Джоанна, сегодня миссис Ловетт готова была верить в чудеса!..

Время, бесспорно, не повернуло вспять, но в этот день по воле судьбы такие различные, запутанные пути неожиданно пересеклись вновь сразу для четырех смертных.

Поздно вечером, когда совсем стемнело, а Джоанна уснула в маленькой, можно сказать потайной, комнатке по соседству со спальней хозяйки, миссис Ловетт повела Суини наверх.

Странное чувство охватило все его существо, когда ключ со скрежетом повернулся в заржавевшем от времени замке, и Нелл осторожно приоткрыла дверь в заброшенную цирюльню. Невольно прикрыв глаза, Суини Тодд остановился на пороге.

- Входите… Здесь, конечно, жутко, но вам никто не причинит вреда, - миссис Ловетт вошла первой, освещая себе путь небольшим фонарем. Она прошлась по пыльным половицам, простукивая каблуком старые доски. Затем, наклонившись, отодвинула одну из них.

- Вот они, - прошептала она с благоговением, извлекая из тайника небольшой ящичек, обернутый плотной тканью, - я ни за что не продала бы их. Теперь они ваши.

Суини осторожно шагнул внутрь, с тоской оглядывая голые стены, с которых кое-где слезли выцветшие обои. Ни мебели, ни зеркал, лишь в дальнем углу, под серой простыней, нечто так похожее на детскую колыбель… Из груди его вырвался вздох, но на этот раз это был вздох облегчения: его дочь спокойно спит в безопасности, совсем рядом.

Тодд опустился на колени рядом с Нелл. Она невольно вздрогнула, когда его волосы коснулись ее лица. Их разделяло лишь отверстие в полу.

Нелли протянула ему ларец, изо всех сил стараясь, чтобы не дрожали руки. А сердце трепетало от нежности и опьяняющего счастья - буквально кожей ощущать его дыханье. Быть его другом, хотя бы другом, не надеясь на большее!.. А в тайне - никто не запретит любить, ничто не помешает мечтать! Быть замужем и обожать другого – смертный грех, каким бы ни был этот муж, пусть даже старая пропитая развалина. Но Альберт отошел в мир иной, и впервые ей не стыдно за свои чувства. Бенждамин Баркер или Суини Тодд - теперь для нее он также свободен.

Суини откинул крышку ларца – перед ним лежали семь серебряных бритв. Острые лезвия, скрытые резными ручками, дремали в темноте пятнадцать лет, терпеливо ожидая своего хозяина. Тодд медленно раскрыл одну из бритв, любуясь чистым блеском серебра. Нелл, затаив дыхание, следила за его движениями.