Не складывалось. Сколько Джек ни вертел ситуацию так и этак, у него упорно не получалось прийти к каким-то однозначным выводам. Такому, как Джон или Баки, странно бояться Сайласа: что король может сделать модифицированному суперсолдату? Да и Рамос не так прост, как упорно хотел казаться. Джек слишком привык общаться с военными, чтобы не суметь отличить обычную крысу, тренера, дрессировщика, если хотите, от человека, прошедшего ад и сумевшего выжить, зацепиться за действительность, пусть даже с помощью самого Джона, неважно. Рамос был волком, хитрым, опасным хищником, и таких Джек уважал.
Так почему они одновременно стучали на него королю, но в то же время Рамос постарался как-то сгладить произошедшее в телестудии? Почему рассказали? Почему поделились планами? И что имел в виду Дж… Баки, когда сказал, что не бросит Джека в этом гадюшнике?
Потерев виски, Джек притянул к себе одну из подушек, обнял её. Надо было хоть немного поспать. На завтра была назначена встреча с послами из Гефа, пусть принца на неё и не звали. А ещё он отчаянно хотел трахаться.
***
Очередной забег принца по клубам перед возвращением на фронт Брок понимал, но не одобрял. Впрочем, каждый расслабляется как хочет.
Все было как обычно: выпивка, виснущие на Его высочестве бабы в огромном количестве. Хотя добавилось и новое: Джек перемигивался с парнями и в какой-то момент, ускользнув в сортир, пропал минут на десять. Впрочем, Баки присматривал за ним и у сортира. А Брок, сообразив, зачем Джек туда смылся так надолго, выцепил поддатую девчонку, обхватил её за талию и спросил имя. Он собирался повесить девчонку на принца, когда тот поебётся всласть, чтобы было о чем донести королю.
Джек втолкнул Мика в кабинку, задирая на нём футболку, огладил впалый живот. Они были уже давно знакомы, даже трахались одно время, прячась от всех по чилаутам — там в темноте подчас было непонятно, где чья рука и чьи губы растягиваются вокруг члена.
— Откуда ты такой голодный? — хохотнул Мик, разворачиваясь к стенке, прогибаясь в спине.
Джек был ему невероятно благодарен. Сейчас он не способен был на ласку, не смог бы лишний раз касаться тела, которое почему-то совершенно перестало привлекать, хотя раньше на тонкого-звонкого Микаласа Труйе стояло каменно, но Джек тогда серьёзно сошёлся с Джозефом и о загулах с лёгким на подъём и согласным практически на всё Миком пришлось забыть. Джек даже обрадовался, заметив вихрастую макушку в толпе.
Член стоял, но не от неземной красоты жилистого Мика, а потому что, на миг зажмурившись, Джек вспомнил рельефный пресс Рамоса.
— Чёрт знает что, — рыкнул Джек, плеснув на пальцы смазку и загнав сразу два в задницу Мика.
— О-оу, милый, — простонал тот, прогибаясь сильнее. — Поаккуратнее.
Трахаться хотелось до чёрных точек перед глазами, тупо засадить, вбиться в податливое тело, заполнить до краёв, ощущая ладонями дрожь, слышать гортанные хриплые стоны. И в тоже время Джек жаждал совершенно другого: не обезличенного траха, не простой приятной телу физики. Джек, чёрт возьми, хотел любви.
Джек вбивался в повизгивающего Мика и никак не мог поймать волну. Вроде как хорошо, оно, то самое, но это пресловутое гадливое чувство ненастоящего сбивало весь настрой. Зажмурившись, принц вспомнил, как Баки в одних домашних штанах, растрёпанный и сонный, приподнял диван вместе с Рамосом в поисках закатившейся туда флэшки, а потом как ни в чём ни бывало поставил его на место и ушёл досыпать.
Разрядка настигла его мгновенно, выбив воздух из лёгких ударом армейского ботинка. Джек пошатнулся, схватился за стену, чтобы не сползти на грязный пол. Стянув с члена презерватив, швырнул его в урну.
— Что с тобой делали, милый, что ты как с необитаемого острова? — расплылся в шальной довольной улыбке Мик, усевшись на крышку унитаза. — Ты почаще меня навещай, давно я так не трахался.
Скрипнув зубами, Джек через силу улыбнулся, мазнул губами по щеке любовника и, поправив на себе одежду, вышел в зал, двинулся сквозь извивающуюся в танце толпу к бару, намереваясь напиться в хлам.
Брок подтолкнул к нему девицу, тут же повисшую на принце, а Баки, поправляя воротник, погладил по шее.
— Может, поспокойнее станет, — сказал Баки Брок. — Нам завтра за линию фронта.
— Ему не понравилось, — покачал головой Баки. Притерся ненадолго к Броку боком и подошёл к принцу, чтобы поддержать: Джонатана Бенджамина явственно шатало.
Джек сжал талию предложенной Рамосом девицы, сладко, многообещающе улыбнулся, едва сдерживая рвотные позывы. В кого он превратился? Как допустил, что жизнь настолько ощутимо дала трещину?
Он пил, много, не разбирая, что заливает в глотку, тискал то ли Сару, то ли Сандру… неважно. Смеялся над чьими-то шутками, орал, бесился, лишь бы заглушить острый приступ жалости к самому себе. Это завтра Джек закинется аспирином и вернется в привычное для себя окружение.
До машины Баки донес принца практически на руках — того не держали ноги. Обнимал, помогая не свалиться, на заднем сиденье. Подставлял пакет, когда принца тошнило. А в гараже, когда принц вывалился из машины, просто подхватил на руки, как ребенка. Занес в лифт, потом в спальню. Раздел, уложил, укрыл, поставил на тумбочку у кровати большой стакан воды. Поправил одеяло и вышел.
Джеку снилась война, рвущиеся вокруг снаряды, раскалённые добела дула «голиафов», и посреди всего этого хаоса — одиноко бредущая фигура в форме солдата Второй мировой. Джек тянул к нему руки, звал, но никак не мог дотянуться, проваливаясь под землю, заживо погребённый, пока кто-то не схватил его за руку, вытягивая к свету.
Он проснулся, как от рывка, слепо протягивая руку в серые предрассветные сумерки, сел, схватившись за голову, чувствуя, как мир накреняется, закручиваясь по спирали, идёт трещинами вместе с его многострадальным черепом.
Подскочив от накатывающей тошноты, Джек ломанулся в ванную, запутался ногами в простынях и чуть не растянулся на полу у постели; кое-как добрался, склонившись над унитазом, выблёвывая всё, что ещё оставалось в его желудке, осел на пол. Сразу вспомнился Мик, Сара-Сандра и тёплая ладонь на шее сзади, широкая, сильная, правильная.
Джек кое-как поднялся, глянул на себя в висящее над раковиной зеркало, скривился. Вывернул холодную воду на максимум, сунув голову прямо под кран. Он должен взять себя в руки, собраться из того, что осталось, во что-то приемлемое, и отправиться в Геф. Война всегда помогала Джеку мириться с дерьмом в его жизни, давала возможность реабилитироваться перед собой же за вынужденные уступки. Операция в Гефе была тем самым шансом доказать отцу, чего он стоит на самом деле. Джек справится, вернётся с триумфом. Лишь бы ему не навязали Шепарда.
========== 8. ==========
Нахуя им в разведывательной операции ничего не умеющий, не знающий, ни на что не годный Шепард, Брок не представлял. Но с приказами короля не спорят.
Всю дорогу Баки глядел на Давида Шепарда в упор, с угрозой, так что к моменту высадки из вертолета у того подрагивали колени. Шепард не нравился Баки, потому что не нравился куратору. А воля куратора — закон.
Оказаться на фронте было привычно и в чём-то даже приятно. Брок поправил форму, проверил винтовку и двинулся к штабу за принцем. Сама операция не выглядела сложной, но Брок чуял подвох. Что, гефцы сами не могут справиться с мятежниками в собственных рядах? Подстава, вот видит бог — подстава.
Баки ни о чём таком не рассуждал. Он вытребовал себе снайперскую винтовку, пристрелял её и был готов идти за куратором хоть в пекло. Идти — и выйти оттуда живым.
Джек размечал на карте пути отхода, раздавал указания, старательно обходя Шепарда. Его вообще хотелось похоронить в ближайшем распадке, присыпать ветками, листвой и забыть, на все вопросы пожимая плечами.
За что Джек уважал своих людей — так это за то, что они быстро усваивали нехитрые правила работы с майором Джеком Бенджамином: беспрекословно исполнять приказы, не задавать идиотских вопросов и никогда не перебивать. За последнее вполне спокойно можно было получить прикладом в зубы, но Шепард лез везде, как бессмертный, несмотря на бросаемые Джоном взгляды в его сторону. Сам Джек тысячу раз бы подумал, прежде чем не реагировать на предупреждения такого человека, как Джон Карпентер, пусть даже никто в боевой группе, кроме самого Джека и Рамоса, не знал, кто он такой, и не видел железную руку.
