Неловко поднявшись, Баки скинул с себя одежду, не заморачиваясь с аккуратностью, и ввинтился под бок к супругу, обнял его, оплёл руками, заурчал, замурлыкал на все лады, по-своему рассказывая, как сильно скучал, волновался и не находил себе места.
Брок проснулся почти моментально, прижал Баки к себе, отвечая на ласку.
— Прости меня…
— Не надо, — мотнул головой кот. — Я понимаю.
— И за это прости.
Джек хотел было уйти — так интимно, только для двоих, было то, что происходило между ними. А потом разделся и лег рядом с Броком. Потому что у него было на это право. Потому что тут было его место. Потому что, если бы Богиня не благословила их троих, Брок бы снова пришёл, пахнущий чужими самками, и Баки снова было бы плохо и тоскливо.
Развернувшись, Брок лёг так, чтобы оба супруга оказались у него на груди, обнял, прижал крепко-крепко и почти моментально вырубился. Баки лежал у него на плече, гладил пальцами живой руки по груди, зарываясь в чёрные волоски, втягивал носом запах мужа и улыбался.
Джек поймал пальцы Баки, сжал их. Он был рад за Баки, а ещё его самого отпускало напряжение, копившееся с тех пор, как Брок ушел бегать под луной.
Проваливаясь в сон, Джек успел подумать, что теперь-то они с Броком точно уговорят Баки перекинуться и показаться во всей красе.
========== 10. ==========
Мэй ворвалась в кабинет Джека, не постучавшись, закрыла дверь и прижалась к ней спиной в тщетной попытке отдышаться, замахала руками.
— Джек, там такое! Ты не поверишь! — выдохнула она, для выразительности сложив ладони на груди. — Там… послы людские приехали! И к Броку сразу!
Джек отложил перо, посыпал бумагу песком.
— А из какой страны, не знаешь? С нами ведь только Гильбоа и граничит.
— Там бабочка на оранжевом стяге! — Мэй пальцем в воздухе схематично показала распахнутые крылья. — И посол такой неприятный, лысый, как коленка, а глазками всё зыркает.
— Гильбоа, — кивнул Джек. — Интересно. Брок как, сильно злится?
Он достал шкатулку с кольцами и начал перебирать украшения. За прошедшие три года Брок увешал Джека драгоценностями, как майское дерево лентами. Одних эльфийских колец с камнями у Джека была целая шкатулка. А еще браслеты, украшенные цепочки, даже пара диадем.
Джек надел несколько колец, парные браслеты, причесался и надвинул на лоб диадему. Он собирался выйти к послу из Гильбоа во всей красе. Ранняя весна — можно и в меха принарядиться.
А Брок едва сдерживался, чтобы не вцепиться зубами в глотку лысого посла, не нравился он ему, хотя не сказал и пары слов.
— Барон Ситвелл, — лысый поклонился, подобострастно глядя в глаза вождя волков. — К вашим услугам. Я прибыл на ваши земли как посол Его величества короля Гильбоа Сайласа Бенджамина.
— И что надо старому интригану? — Брок сцепил пальцы в замок.
— Ваше Величество, — Ситвелл так и шарил взглядом по всей поляне, где волчий король принимал посла, — мой король умоляет, чтобы вы отозвали своего некроманта! Он униженно просит прощения за то, что навязал вам своего сына! Король Сайлас готов… — Ситвелл сглотнул так, что в горле у него отчетливо щёлкнуло, — забрать принца, если он неугоден вам. Только остановите чуму!
— Чума? — с любопытством спросил вышедший на поляну Джек. Присел на подлокотник тяжёлого грубого кресла, в котором устроился Брок, повертел кольцо с изумрудом на указательном пальце.
Брок, нисколько не скрываясь, обласкал супруга взглядом, приобнял со спины, наслаждаясь одним его присутствием, и, обернувшись к послу, ощерился, обнажая увеличивающиеся клыки.
— Что возомнил о себе ваш королёк? — в горле клокотал злой рык. — Вы приходите в мой дом! Оскорбляете моего супруга одним своим присутствием! И ещё смеете предлагать такое!
Стоящие по кругу поляны оборотни заволновались, скаля клыки и отступая вглубь леса, готовые по первому же приказу вожака обернуться волками и растерзать жалких людишек.
— Нам нет дела до ваших земель! Убирайтесь прочь, пока мой колдун не прознал о вашем визите!
Джек, зло улыбаясь, погладил Брока по предплечью.
— Чума начинается от грязи, — сообщил он перепуганному послу. — Её разносят крысы. Но если вы разозлите моих супругов, в Гильбоа начнется что-то и похуже чумы.
— Но… Ваше Высочество… — мямлил посол, во все глаза глядя на Джека. — Ваша мать уже умерла. Ваш племянник при смерти.
Джек пожал плечами.
— Он умрет прежде, чем ты вернёшься. Чума неизлечима. Брок, прикажи, чтобы все следы пребывания этого посольства были сожжены. Я не хочу заразиться от этих людей.
Брок поднялся, пересадив Джека в своё кресло.
— Вы принесли в мой дом славные вести, барон, — недобро усмехнулся Брок. — Богине надоело терпеть творящееся руками смертных, и наказание не заставило себя ждать. Чума не страшна моему народу, мы чтим Богиню и её супруга. Я отпущу вас, но не ваших людей. Кто-то должен донести до короля Сайласа нашу волю. — Расправив плечи, Брок оглядел присутствующих. — Мы не придём на помощь, и ни один человек не переступит границы наших земель в поисках убежища! Отведите их к Баки! — повелел он, оборачиваясь к послу спиной.
— Да, а барона пусть вымоют, — добавил Джек. — Он смердит.
Брок дёрнул подбородком, велев выполнять. Оборотни всего клана, а не только стаи самого Брока, слушались Джека так же беспрекословно, как и самого вожака. Иной раз старались попасть на аудиенцию именно к человеческому супругу, зная, что тот не станет рубить сплеча, а сначала выслушает и попытается разобраться, прежде чем отправится к Броку. Многие оборотни так сохранили не только свои стаи, но и собственные жизни. Но все как один знали — лгать Джеку Бенджамину чревато ещё большими проблемами.
Джек проследил, как Ситвелла тащат в общественную купальню, раздевая на ходу. Барон подвывал, но пытался отбиваться. С него содрали мокрые штаны с жёлтым пятном. Джек поморщился.
— А что ты сделаешь с остальным посольством? — спросил Джек, когда они с Броком остались наедине. — Знаешь, чума — это по-настоящему плохо. От неё города вымирают. — Он подумал и добавил: — Но мы всё равно ничем не можем помочь. От неё не помогут ни магия, ни зелья. Хотя нет, я знаю, чем мы бы помогли, — Джек усмехнулся. — Баки может приказать мертвецам сжечь или закопать друг друга. Другой помощи тут быть не может.
— Посольство я бы перебил и сжёг от греха подальше, но губить невинных не стану. — Брок сел, усаживая Джека к себе на колени, погладил по спине. — Нам-то чума не страшна, а вот ты… Тебя мы потерять не можем. Посольство Баки проверит на чуму. Здоровых вывезут и отпустят на границе, все вещи, к которым прикасались даже здоровые, сожгут. Мне жаль твою семью, малыш.
Джек вздохнул.
— Они за три года не поинтересовались ни разу, жив ли я. А как припёрло, так сразу попытались снова сделать из меня разменную монету. Мать жалко, конечно. А племянника я ни разу не видел даже. Знаешь, о чём я думаю? Если королевская семья вымрет от чумы, мы же сможем совершенно законно вернуть нам все земли Гильбоа — я наследую, понимаешь? Выселим людей в резервации, заставим сажать леса и всё такое… После чумы их немного останется.
— А ты жесток, любовь моя, но справедлив! — усмехнулся Брок. — Никто не заступился за маленького принца. Принц вырос, обзавёлся верной стаей чудовищ и решил вернуть себе свой дом.
Уткнувшись носом в сгиб шеи супруга, Брок шумно фыркнул, широко лизнул вкусную кожу.
— А хочешь, мы ускорим вымирание королевской семьи? Баки, конечно, не имеет никакого отношения к началу болезни, но увеличить поголовье крыс и направить куда надо — плёвое дело. Даже Совет, если им кто донесёт, одобрит.
— Шепард, — сказал Джек. — Хочу, чтобы этот сукин сын умер от чумы. — Он подумал и добавил: — И отец. Он же убил меня, когда отдал тебе. Ну, он так считал. Что я жив — не его заслуга. Ну так и чума убивает не всех. Сайласу может и повезти. — Джек сжал кулаки. — Ненавижу его. Впрочем, это ведь взаимно.
