— Должна быть в общей столовой, — удивленно ответил Стив. — Вы же не ладите.

— Еще как! — рявкнула Наташа. Из уст Барнса это прозвучало так, что самой захотелось пригнуться. — Спасибо за завтрак, Стив. Иди отдыхай.

Стив жалобно глянул на нее. Он что, рассчитывал на поцелуй?

Наташа встала, рыгнула, прикрыла рот рукой и отправилась в общую столовую.

Ну конечно, Барнс был там! Что это Барнс, она поняла просто по тому, сколько жратвы было перед ним на столе.

Она быстро подошла к нему, окинула взглядом — надо же, оделся, как блядь на съем! — и рявкнула:

— Не жрать! Нажрешь жопу с БТР!

— Иди нахуй! — звонким женским голоском отозвался, несомненно, Барнс.

Умыть его немедленно! Наташа так не красилась даже в пятнадцать на сельскую дискотеку!

Бедолага Клинт шарахнулся в сторону. Барнса здесь боялись.

Показав себе самому средний палец — вот чего она такая тощая! — Барнс впихнул в рот целую булочку и оскалился в лучшей своей манере. Рядом громко икнул Клинт.

— Что тебе нужно, дорогой? — растягивая слова, поинтересовался Барнс. — На борщ пришёл напроситься?

Наташу перекосило.

— Нам бы переговорить, дорогая, — и зыркнула она на всё ещё сидящего рядом Клинта так, что Барнс и сам изумился, что так умеет.

Бартон был из понятливых и умёлся почти сразу, зачем-то ткнувшись губами в щеку Барнса, за что получил напутственный удар по печени и несколько непечатных русских выражений.

— Твои выкрутасы? — нахмурился Барнс, не обнаружив на собственном лице такой любимой Стивом щетины. — Нахуя побрила?

— Zavali hlebalo, mudak! — не выдержала Наташа. — Ну-ка пошли со мной!

— Idi na hye, idiotka! — огрызнулся Барнс, но всё равно поднялся.

Его и самого малость выбешивала вся эта ситуация, неожиданная хрупкость тела Наташи и собственное переменчивое настроение.

Наташа схватила Барнса за запястье и потащила в свои привычные комнаты. Тащить оказалось на удивление легко — в ее теле Барнс словно вообще ничего не весил. Вломившись туда, она швырнула его на диван и поморщилась: Барнса она схватила левой рукой, и теперь на тонком запястье краснели будущие синяки. Еще не хватало руку самой себе сломать.

— Раздевайся! — скомандовала она. — И умываться! Намалевался как портовая блядь на съем!

— Нахуй, девочка, нахуй! Тебя забыл спросить! — рявкнул Зимний, подскочил уперев руки в бока, скривился, потёр запястье.

В своём теле ощущать боль было делом привычным, а вот в наташином все было по-другому, даже неудобная обувь причиняла излишний дискомфорт.

Зимнему Вдовы тогда казались марионетками, красивыми куколками на ниточках, с шарнирами вместо суставов и никаких эмоций, ощущений. Но мешанина в голове Наташи выбивала, переписывала настроение начисто каждые пятнадцать минут. Вдовы такими не были, или это Зимний не всё знал.

— Ты лучше помоги выяснить доброхота и отблагодарить как следует.

— Нет! — уперла руки в бока Наташа. — Сначала ты приведешь себя в приличный вид. Господи, ты еще и корсет напялил! А потом ты возьмешь свою карточку и мы поедем по магазинам! Двадцать первый век, а ты живешь как в начале двадцатого! Небось, для тебя пена в баллоне уже охренеть какой прорыв!

— Тебя больше волнует мой гардероб или член в штанах? — одернул её Барнс, усевшись снова на диван нога на ногу — ах, какие это ноги! Интересно, а на Стиве будут смотреться чулки?

На губах псевдонаташи расцвела предвкушающая голодная улыбка. Барнс снова скосил взгляд на пока что свои ноги и понял, что не постесняется спросить у Пятницы, где можно купить такую красоту кэповского размера.

— Да ты фетишист! — ахнула Наташа и почувствовала, как тяжелеет в паху. Чертов Барнс. — Так. Иди переоденься. Ну или… — она сладко улыбнулась, — ступай к Клинту. Он будет рад. Да все мужчины в Башне будут рады. Но Клинт — особенно.

— О, я то схожу, dorogaia. И порадую птенчика, — Барнс провёл ладонью от икры до бедра, задирая и так короткий подол. — Вот только если сломаю его, уж извини, да и тебе со Стивом ещё дружить во всех плоскостях тогда.

Барнс поиграл бровями и тут же переключился, становясь убийственно серьёзным.

— Это не какая-то там мутация, из-за которой у меня вдруг отвалился член и вдруг выросли ничего так сиськи, — он задумчиво потрогал себя за грудь. — И почему у тебя всё в точности наоборот? Но мы явно поменялись телами, а тут не сильно много вариантов. Либо Стрейндж окончательно допился со Старком и намагичил чего, либо Ванда. Но ее предлагаю сразу исключить. Мы вроде ничего ей сделать не успели. Или я чего-то не знаю?

— Не знаешь, — сморщилась Наташа. — И лучше бы тебе не знать… хотя сейчас уже без разницы.

Барнс нахмурился, скосил взгляд на большое настенное зеркало и прыснул со смеху, слишком комично выглядела Наташа с ее пухлыми губками и сведёнными к переносице тонкими, явно выщипанными бровками.

— Так к кому тогда первому пойдём, раз ты половине волшебников уже успела перебежать дорогу?

— Я?! — возмутилась Наташа. — Я перебежала?! Это я, что ли, виновата в том, что Ванда уверена, что у нас с тобой был роман в Красной Комнате и ты до сих пор по мне страдаешь?!

Барнс чуть второй раз за день не растянулся на полу, запутавшись в ногах.

— Боюсь даже узнать, откуда у неё такие сведения.

Нервно поведя плечами, он привычным жестам похлопал себя по бёдрам в поисках пачки сигарет.

— Она лазит к нам в головы, как к себе в аптечку, забыл? — спросила Наташа. — Так. Раз уж мы так попали и непонятно, сколько это продлится — Ванда умотала в Европу, — я приведу в порядок твое тело, а ты не будешь портить мое, понял? Не более тысячи четырехсот калорий в день, сегодня вечером спа и… в общем, посмотри в мой ежедневник. Твое тело я буду таскать на массаж, мужской маникюр, приведу в порядок волосы и так далее. Это же невозможно!

Барнс упёр руки в бока и подался вперёд.

— А может, ты оставишь моё тело как есть, а я не стану под идеал подгонять тебя? И вообще, мне почему-то кажется, что сейчас нам лучше друг с другом не разлучаться, чтобы потом не разгребать чужую самодеятельность?

— Если ты не будешь подгонять это тело, как ты выразился, под идеал, оно через неделю станет нефункциональным! — рявкнула Наташа. — Хорошо, dorogoi, давай не разлучаться. Без проблем. Личная жизнь побоку. Но нам все равно придется ставить в известность хотя бы Фьюри, потому что я в твоем теле на миссию не пойду — я не снайпер, я шпионка. Зато из тебя шпионка kak iz derma pulia.

— Зато я красивая, — улыбнулся Барнс и повёл бёдрами, будто бы всегда так и делал. — И чем тебя не устраивает мой гардероб? Функционально. Но насчёт миссий — твоя правда. У тебя есть сегодня дела важнее маникюра?

— Маникюр у меня завтра, — ответила Наташа и брезгливо поморщилась, посмотрев на ногти Барнса. — И ты на него пойдешь. А тебе надо купить коробку с сотней пар носков одного цвета. И погладить футболки. И джинсы постирать, я еле нашла одни чистые. И купить… — она почесала щеку левой рукой и посмотрела на нее с недоумением, — нормальный лосьон после бритья.

Барнс выразительно закатил глаза.

— Ну так выведи detku в свет и позволь сделать из себя человека, а заодно расскажи, где ты это чудо брала? — спросил он, стрельнув взглядом на полки с туфлями.

— Кого вывести? Слушай, у меня тридцать шестой размер, и там, где я туфли беру, больше сорокового не бывает. Но я могу отвести тебя в магазинчик, где есть туфли на шпильках и чулки на тебя, идет? Только сначала ты сходишь со мной за косметикой для тебя. Потому что я не знаю пин от твоей карты, а ты от моей, а значит, мы оба без денег.

Подхватив Наташу под локоть, Барнс улыбнулся как можно более обворожительно, ну по крайней мере, он был точно уверен в своей охуенности в любом теле. Всё-таки харизму не пропьёшь и не промагичишь.

— А как думаешь, скоро ошалевшая публика побежит жаловаться нашим мужикам?

— Смотри, чтобы они друг другу не нажаловались, — вздохнула Наташа. — Никогда не думала, что член — это так неудобно.