— И ты говоришь мне это только сейчас?! — взвился Игорь.

— А зачем зря расстраивать человека, если через день он всё равно умрёт?

— Правильно, лучше пусть он в этот день пашет, как проклятый!

Из глаз Игоря от обиды брызнули слёзы, и он, зашмыгав носом, зло их вытер.

— Но ты же не умер, такое бывает очень редко. Видимо, что-то в твоих эмоциях настолько пришлось вестнику по вкусу, что он решил оставить твоё тело себе, не покидать его. Ну, знаете, как крабы раковины мёртвых моллюсков на себе таскают.

— Всё, я больше не могу, я его сейчас убью, — сказал Игорь, но вместо этого опустился на пол и в голос разрыдался.

— А что ты говорил про эмоции? — спросил Норман, гладя Игоря по вздрагивающей спине.

— Что они пришлись вестнику по вкусу, они ведь эмоциями питаются…

— С такими-то зубами, — вставил Норман, посасывая укушенный палец.

— …чем сильнее эмоции, тем вкуснее, и неважно, положительные или отрицательные. Ещё, я думаю, они сами их провоцируют, иначе бы из-за чего Игорюха так разнылся?

— Да уж, ныть ему неотчего, — вздохнул Норман. — Игорь, а когда твой отец должен был вернуться?

— Вчера, — всё ещё всхлипывая, ответил Игорь.

— А ты ему не звонил?

— А толку, я говорить не мог.

— Может, сейчас позвонишь?

— Ага, только за телефоном схожу.

Он встал и направился к двери.

— Трусы-то надень, — сказал Ирвин.

Но Игорь только отмахнулся и вышел на улицу.

— Я же говорил — ищет острых ощущений.

— Слушай, а как он вообще дышит, ест? Я же ему все внутренности и лёгкие удалил. У него новые отросли?

— Я что, похож на зоолога?

— Ну, за столько тысячелетий мог бы поинтересоваться. Ладно, со змеем немного разобрались, но ты, ты-то кто?

— Я убийца. Родился, когда на месте пирамиды Кецалькоатля был только жертвенный камень. Это потом этих матрёшек сверху нагородили. На том камне мне сердце и вырвали. Но я загубил столько жизней, что Шолотль решил не переводить меня в загробный мир, а оставил своим жнецом здесь.

— Кстати, всегда было интересно узнать, куда исчезли майя?

— На тебя когда-нибудь жор нападал? Так, чтобы жрёшь-жрёшь, понимаешь, что плохо себе делаешь, что будешь потом страдать и животом маяться, а остановиться не можешь?

— Бывает.

— Вот и у меня бывает.

— А ты прикольный! — улыбнулся Норман.

— Ты тоже ничего, — оскалился Ирвин. — Такие аккуратные стежки.

— Это меня мама научила, — зарделся Норман. — Я ещё и на машинке строчить умею и чучела делать. Я бы показал тебе чучело моего любимого пса Шарика, но оно где-то затерялось.

Звякнул колокольчик. Всё ещё улыбаясь, они обернулись.

— Я смотрю, вам тут весело, — мрачно произнёс Игорь. — Сейчас буду звонить. — И он набрал отцовский номер, постоял, слушая гудки. — Не отвечает.

— Позвони Инне.

Игорь набрал номер Инны, поднёс трубку к уху. Пошёл гудок вызова, и заиграла весёленькая музыка — а я всё летала, а я всё мечтала.

— О, — сделал круглые глаза Ирвин и хлопнул себя по карману брюк, а затем достал белый в розовый цветочек телефон, глянул и нажал кнопку отмены. — Ошибся кто-то, — сказал он.

Парни так на него посмотрели, что он примирительно поднял руки и сказал:

— Ладно-ладно, сейчас всё объясню.

— Уж ты постарайся, — процедил Игорь.

— Я люблю большие семьи, они как самые лакомые куски. Я съедаю их медленно, одного члена за другим, чтобы растянуть удовольствие и насладиться всей гаммой чувств, чтобы они хорошенько промариновались горем, страданием, похоронами, поминками, распрями и грызнёй за наследство, и так круг за кругом, раз за разом. Но в этот раз всё произошло спонтанно. Просто они ехали такие счастливые, такие радостные (теперь-то я знаю, что они радовались открытию мотеля), что я не устоял и съел их.

Ноги Игоря подкосились, и он начал падать. Норман подхватил его и усадил на диван.

— Запах эмоций привёл меня сюда, я хотел сначала только разузнать о семье, но услышал божественный аромат твоей крови, Игорюха, и сорвался.

— Ты их сожрал!

— Да, я их сожрал, потому что я жру людей. Доволен?

— Чёрт, так ты правда их сожрал?

Игорь достиг эмоционального предела, дальше только опустошение.

— Ну, я же не знал, что они твоя семья.

— Как будто если бы знал, то не сожрал бы!

— Ну, это сложный момент.

— Пиздец какой сложный! — Они помолчали. — Больше ничего не скажешь? — Ирвин пожал плечами. — Что мне теперь делать, как жить дальше без отца, одному?

— Если хочешь, я могу его как бы вернуть. Я с самого начала хотел так сделать. Пока во мне есть его кровь, я могу, опираясь на его ДНК, запустить процесс трансформации и стать в точности как он. Собственно, я уже начал меняться. Я с другими семьями всегда так делал, никто ни разу ничего не понял!

— Это! Это! У меня просто нет слов! — Игорь всплеснул руками. — Дай сюда мои трусы!

====== 12. Учись, пока ты жив ======

— Где наш сумчатый мишка, наш чудо-коала-мальчик, который выжил? — спросил глубоким басом двухметровый бородатый амбал.

— Кормится, — ответил из-за стойки Норман.

— Опять этой гадостью?

— Ага.

— Надо что-то с этим делать, а то он ребёнку вкус испортит этой синтетикой.

— Ирвин, а переход на другое ДНК влияет на психику и характер?

— Тебе тоже кажется, что я немного размяк?

— Ну, как-то всё неубедительно стало, фальшиво.

— Чёрт, я так и знал, что его папаша только на вид такой грозный! Ладно, пойду скажу Игорю, что фургон их пригнал. Я ведь его тогда в лесу припрятал, чтобы приехать, как ни в чём не бывало, когда обернусь. А ты пока продукты разгрузи.

— А почему я?

— А потому что нравишься ты мне! — оскалился Ирвин, резко приблизившись.

Норман непроизвольно ойкнул и отшатнулся.

— Что, уже лучше?

Норман испуганно закивал.

— Учись, пока ты жив. — И он картинно развернулся на каблуках, чтобы уйти.

— Учись, пока я жив, — пробормотал, поправляя, Норман.

Ирвин замер и медленно повернулся обратно. Поманил Нормана к себе. Тот нехотя приблизился. Он взял его за пуговицу рубашки и подтянул вплотную.

— Пока ты жив, Норман, пока ты жив. — Затем вновь развернулся и, насвистывая в усы, вышел.

Норман тряхнул головой, словно отгоняя непрошеные мысли.

«Убей его! Выпотроши! Выпотроши!»

«Мама?»

Он склонил голову, будто прислушиваясь, и расплылся в улыбке от уха до уха.

Звякнул дверной колокольчик. Норман поднял глаза. На пороге, держась за руки, стояли две милые девушки, похожие, как две капли воды, только одна была брюнеткой и в очках, а другая блондинкой.

Их взгляды встретились. Блондинка улыбнулась, на щеках появились ямочки, и мир будто наполнился удивительной теплотой.

— Мы бы хотели снять у вас номер.

— Да, конечно, — сказал Норман, перемещаясь за стол регистрации и щёлкая мышкой.

— Как вас зовут?

— Меня Лора, а её Мэдди, она моя сестра.

— Вы очень похожи, как близнецы.

— Нам все это говорят.

— Лора, — ввёл Норман, — а фамилия?

— Палмер.

— Палмер. Добро пожаловать, Лора Палмер и Мэдди*, в наш «Приют разбитых сердец».

— Очень романтичное название, мне нравится. Спасибо.

— Вот ваш ключ. Четвёртый номер.

— Благодарю.

— Заходите на чашечку кофе, наш фирменный яблочно-вишнёвый пирог по маминому рецепту скоро будет готов.

— Обязательно, — вновь улыбнулась Лора, озаряя неземным светом внутренний мир Нормана, и он мысленно вернулся к утреннему разговору с Игорем.

Они лежали, обнявшись, на его кровати.

— Каору, а ты помнишь, как испытал первый оргазм?

— Трудно забыть такое событие, особенно если на тебя при этом глазел весь класс.

— Ну-ка, с этого места поподробнее.

— Мне тогда было лет десять или одиннадцать, и мы сдавали на физкультуре лазанье по канату. Видимо, я так старательно лез, изо всех сил обхватывая ногами канат, что от давления и ритмичного напряжения мышц у меня случился оргазм. Я замер, почти на самом верху, а внутри всё содрогалось от острых и сладостных конвульсий. Я испугался, что обмочусь, и в страхе таращился на смотрящих снизу одноклассников. «Давай, чуть-чуть осталось», — подбадривая, кричал физрук. Я кое-как добрался до верха, а затем спустился и с трясущимися руками и ногами сел на маты. Хоть и замешанное на страхе, наслаждение было столь сильным, что с тех пор я воспылал недетской любовью к всевозможным канатам, шестам и даже турникам. Если подтягиваться, переплетя и суча ногами, то можно получить желаемый результат, который я стремился повторить при всякой возможности. Не каждый раз мне это удавалось, но я не сдавался, пробуя на каждой перемене, и один или два раза в день млел в объятиях сладостных волн. А однажды после душа я сидел голышом за столом и делал уроки. Я закинул ногу на ногу, и моё хозяйство оказалось зажатым между бёдер. Я ёрзал, напрягая и расслабляя ноги, и неожиданно понял, что приближаюсь к так полюбившемуся мне переживанию. Я уже осознанно начал двигать тазом, проталкивая туда-сюда обхваченный бёдрами член. Оргазм был немного иной, но не менее сильный. Я обрадовался: больше не надо было лазать по канатам или подтягиваться. И только где-то через год я узнал от пацанов, что можно просто использовать кулак. А ещё через год у меня появилась сперма, и дрочка стала не такой беззаботной. Мы вообще будем болтать или чем-нибудь займёмся?