— Зачем мне Лорим, когда есть ты?

— Да, тебе нравится меня мучить.

— Еще как! Я не хочу за тебя краснеть, когда ты придешь к учителю.

— Я стараюсь.

Так прошли лето и осень. Поль перестал стонать. Тело сделалось легким, послушным. Упражнения приносили радость, в упоении хотелось выполнять их вновь и вновь. Радовалась каждая клеточка тела. Жизнь и энергия били фонтаном. Внутри словно появился неиссякаемый источник жизнерадостности.

Поль приступил к первым упражнениям в работе с сознанием. Он садился в лотос и замирал. Тело не мешало. Он его не ощущал, оно растворялось, но в тоже время служило опорой. Поль учился владеть чувствами.

Из книги Лорима Поль узнал, что у него есть вечная сущность — частичка единого сознания Мира. Чувства, которыми он владел, были озарены сияющим сознанием, но оставалось еще много темных глубин. Поль погружался в них, освещал изнутри, старался понять неосознанные желания и чувства, живущие в нем.

Одним из самых сильных чувств был страх потери. Этот страх возник вместе с любовью и желанием поехать к учителю. Поль боялся потерять семью, родной дом. Он предвидел, что отец будет против отъезда, сделает все, чтобы удержать его, но Поль уедет в любом случае, поэтому неизбежен разрыв. Мысли об этом причиняли боль. Поль всем сердцем любил свой дом, родителей, сестер, что пытались его воспитывать. Он страшился все это потерять. Страх многократно усиливался от мысли, что учитель не примет его. Тогда он потеряет все: семью, учителя, смысл жизни, останется один в этом мире. Он не знал, как можно жить одному? Жить без любви.

Чем глубже Поль погружался в страх и освещал потаенные уголки, тем больше тот разрастался, захватывая его. Поль не владел им. Страх был чудовищем, поселившемся в сердце. Оно съедало силы, мешало сосредоточиться, воплощалось в сновидениях. Ему снился отец. «Если сейчас ты уйдешь, можешь не возвращаться и забыть, что у тебя был дом!». А мама сидела в его комнате, перекладывала одежду, расставляла на полочке игрушки, читала у пустой заправленной кровати любимые сказки и плакала. Поль тоже плакал и просыпался, уткнувшись лицом в мокрую подушку. Потом ему снился учитель. «Мне не нужен ученик. Разве ты не знал, что я давно закрыл школу и никого не учу. Это бессмысленно. Никто из вас даже не приблизился к моему мастерству. Уходи, ты мне не нужен». Поль уходил, а за спиной хлопала дверь, и мир стремительно пустел. Сначала превращаясь в выжженную степь, а затем в уходящую за горизонт пустыню. Вся земля превращалась в пустыню. Куда-то идти по ней было бессмысленно, всегда будешь посередине. Поль опускался в пыль и ждал прихода смерти. Но смерть не приходила. Только с каждым выдохом он терял себя. Растворялся в бесконечной пустоте.

После такого сна не хотелось просыпаться и вставать, не хотелось жить. Серая ватная пустота проникала в мир. Ничто не приносило радости. Поль мог полдня безразлично просидеть в углу комнаты. Он мог бы сидеть и дольше, но приходил Санька и донимал вопросами.

— Ты чего сидишь? Почему грустный?

— Я не грустный.

— Я же вижу, что грустный.

— Нет! Я не грустный!

— Грустный-грустный!

— Сейчас как врежу, чтоб не приставал!

— Ох, напугал! Силенок не хватит, сидишь как дохлятина, смотреть противно!

— Так не смотри!

— Не могу. Ты мой друг, я должен знать, почему тебе плохо.

— Негодный я друг. Думаю только о себе.

— Сейчас я тебе врежу…

— Можешь совсем убить.

— Хорошо, но вначале ты мне ответишь.

— Я не могу осилить свой страх, Санька.

— Чего ты так боишься, до потери сил?

Поль все ему рассказал, потому что сам не мог найти выхода.

— Ты говорил с родителями?

— Нет. Я боюсь.

— Хочешь, я поговорю?

— Нет.

— Тогда вставай, и пойдем вместе. Ну, чего сидишь, вдвоем не так страшно или столько в штаны наделал, что даже подняться не можешь?

— Ты специально меня из себя выводишь?

— Конечно, а не пойдешь, я родителей сюда позову, чтобы они на тебя полюбовались и все расскажу. Неужели в тебе не осталось ни капельки достоинства?

Поль поднялся, отряхнул шорты. Санька открыл дверь, пропустил его вперед.

— У меня ноги, как ватные, — прошептал Поль, остановившись перед дверью в кабинет отца.

— Держись, — сказал Санька и открыл дверь, подтолкнул Поля. — Здравствуйте, дядя Арсений.

— Привет, Санька! Хочу тебе сразу пожаловаться. Не знаю, что делать с Полем. Совсем перестал мне помогать, ходит вареный, еле ноги передвигает. Как думаешь, что с ним?

Поль стоял рядом ни жив ни мертв. Отец переводил внимательный взгляд с одного на другого.

— Об этом мы и пришли поговорить.

Поль молчал, опустив голову. Санька пихнул его в бок.

— Ну чего ты толкаешься? — он поднял взгляд на отца, опустил. — Папа, будущим летом я хочу поехать учиться к Лориму.

— Чего?

— Я поеду к Лориму и попрошу взять меня в ученики.

— Об этом не может быть и речи.

Поль пошатнулся, в глазах потемнело. Отец поднялся из-за стола.

— Я все равно поеду, — выдавил он.

— Через два года ты окончишь школу и поедешь поступать в университет.

— Я поеду к Лориму.

— Нет, а его книги я заберу и выброшу.

Когда отец сказал про книги, что-то в сознании Поля сдвинулось, его охватила всепожирающая ярость.

— Только попробуй!

Они стояли, скрестив взгляды. Теперь страшно стало Саньке. Он чувствовал, как ломается жизнь Поля, он уже жалел, что толкнул друга на этот разговор и ничего не мог сделать, что-либо говорить было бесполезно.

— Пошел вон, — сказал Полю Арсений. Все было разрушено, и ничего не вернуть.

Глаза Поля наполнились слезами, он заморгал и выскочил за дверь. Отец тяжело опустился на стул.

— Будь ты проклят, Лорим, за то, что отнял у меня сына!

Санька тихонько вышел, прикрыл дверь и бросился за Полем. Поль собирал одежду в походную сумку.

— Куда ты собираешься?

Поль не ответил. Он оглядел комнату, взял книги Лорима, за первой заказчик так и не вернулся, положил вслед за одеждой. Достал из шкафа шкатулку с деньгами. Половину платы за работу отец отдавал Полю, тот откладывал деньги на учебу в университете. Поль открыл ключиком шкатулку, вынул деньги, часть положил во внутренний карман куртки, остальные в сумку, выпрямился, взглянул на Саньку.

— Поль, сейчас зима! Рильге на другом конце света!

В Санькиных глазах билось отчаяние.

— Теперь мне остается только идти до конца.

— Отец просто погорячился!

На губах Поля появилась горькая усмешка.

— Он выгнал меня.

— Пойдем ко мне, все образуется, я поговорю с твоей мамой.

— Ты уже поговорил с отцом.

Санька сделал шаг назад, словно его ударили.

— Поль, — тот смотрел ему в глаза, — не уходи.

— Санька, прости, — он подошел и обнял его. — Скажи маме, что я ее люблю… и отцу скажи. Он ни в чем не виноват, никто не виноват, это моя судьба. Прощай, Санька.