— Как их вызывать-то? — наконец спросил Снегирь.

— Поль, — прошептал Вилька и представил знакомое лицо.

В тоже мгновение сияющая фигура появилась рядом с ним.

— Тебе грустно, — сказал Поль, — что мне сделать, чтобы ты так не грустил?

— Обними меня.

Вилька зажмурился в ослепительном сиянии, заполнившем комнату, и ощутил на плечах прикосновение теплых ладоней.

— А еще говорили, что материализовываться не умеют, — укоряющее и в тоже время радостно сказал Снегирь.

— Представляете, — сказал Генри, — отец не хотел меня отпускать. Кто ему будет помогать, спрашивал. Я уже был готов удариться в слезы, если б это помогло.

— Как же он тебя отпустил?

— Вы не поверите, но в нашем вагоне ехала девочка лет пяти, она видела, как я умолял отца. И когда он сказал свое окончательное нет, подошла к нему и попросила: «Дядя, отпусти Генри к друзьям, он им нужен». И представляете, он ее послушал.

— Да-а, дела.

— Меня не слушал, а ее послушал, бывает же такое.

— А почему?

— Не знаю, сказал: «Езжай». И больше со мной не разговаривал.

Утром шестнадцатого сентября они приехали в родной город Генри. Сходили к храму, обширное поле перед которым превратилось в палаточный городок.

Санька почему-то не смог заставить себя зайти внутрь храма, поэтому они посмотрели издали и отправились бродить по старинным улочкам города. Санька весь погрузился в себя и не слышал интересных рассказов Генри. Только вздрогнул, словно очнулся ото сна, когда они вышли на городскую площадь.

— Давайте уйдем отсюда, — попросил он и Генри повел их в уютное кафе на набережной.

Потом они отдыхали в небольшой комнате над пекарней дяди Генри.

— Он брат мамы и всегда рад нам с отцом, но мы здесь почти не бываем, нашим домом стал поезд.

Когда комнату осветили лучи заходящего солнца, они вновь отправились к Храму Небесного Странника.

Огромная толпа людей собралась возле него. И в ночь с шестнадцатого на семнадцатое сентября почти никто не спал, но было тихо, сильное напряжение опустилось на храм и людей. Теперь уже все почувствовали — что-то действительно должно произойти. Ребята с трудом протиснулись поближе к ступеням.

Санька стоял, обхватив себя за плечи, его колотило изнутри. Когда взошло солнце, а в храме раздался веселый детский смех, сотни людей качнулись к входу, но Санька волевым усилием остановил их, и они замерли. Поль, Рауки и Генри остались стоять внизу у широкой лестницы, а Санька поднялся по ступеням. Когда он оказался на площадке перед вратами, из храма вышли мальчик и девочка с волнистыми светлыми волосами. Она взглянула на Саньку. Тот опустился перед ней на колени и, глядя в глаза, попросил:

— Пожалуйста, прости меня, — склонил голову и закрыл глаза.

Легкая ладонь коснулась волос, на мгновение задержалась и пропала. Бесконечно легко стало у Саньки на сердце. Вся сковывающая тяжесть ушла куда-то в землю. Он открыл глаза, встал, расправил плечи. Мальчик и девочка исчезли. Он посмотрел в храм. Длинная тень простерлась от его ног к постаменту возле гранитной стены. Там, где раньше стояли дети, поднимались языки застывшего каменного огня. Пламя закручивалось по спирали. Санька пошел к нему, побежал.

— Санька! — крикнул Поль и бросился вверх по ступеням.

Перед тем как войти в каменный огонь, Санька оглянулся, их взгляды встретились, он улыбнулся, сделал шаг и исчез. За пределами храма ахнула, придя в движение, толпа. Поль упал перед каменным пламенем на колени и заплакал. Подошел Рауки, опустил ладонь ему на плечо, сжал.

— Не плачь, он вернется.

— Нет, он ушел в прошлое, чтобы изменить его и никогда не вернется прежним, но я отпускаю его, отпускаю…

— Я думаю, он сделает больше, чем просто изменит свое прошлое.

В следующее мгновение Мир изменился. Храм исчез, и люди тоже исчезли. Поль стоял на коленях на еще зеленой траве, из которой местами торчали сухие стебли. На плече по-прежнему лежала ладонь, только она стала поменьше. Поль повернул голову и увидел незнакомого и одновременно очень знакомого мальчишку своего возраста. Тот сел рядом с ним, извлек из кармана окарину, поднес к губам и заиграл печальную, но торжественную мелодию.

— Что это за песня?

Мальчик опустил окарину, развернулся лицом к солнцу, Поль последовал его примеру.

— Памятью

Мне стала в синюю клетку тетрадь.

Ветошью

Перебинтую все раны опять.

Мальчиком был,

Воином стал на последней войне

И навсегда

похоронил свое детство во тьме.

Вера моя

Ранит сердца, как осколки стекла.

Сила моя,

Не возвращайся ко мне никогда!

Мальчиком был,

Воином стал на последней войне

И навсегда

Похоронил свое детство во тьме.

Вера моя

Ранит сердца, как осколки стекла.

Сила моя,

Не возвращайся ко мне никогда!

Они немного помолчали, а затем Поль спросил:

— Ты Санька или Рауки? Что произошло с Миром, с тобой?

— Я и Санька и Рауки, ведь я не был на войне, — произнес мальчик, — да и войны никакой и никогда не было…

Сидели рядышком два мальчишки, два друга, а над ними и вечно юным миром вставало теплое сентябрьское солнце.

========== Бездна Мира (последняя книга Лорима) ==========

О чем эта книга? Она о тебе!

Ты, смотрящий на мир. Ты, пытающийся его познать. Знай, что Мир с тобой делает то же самое. Ты, ищущий любовь. Ты, имеющий друзей. Ты, знающий родных. Пойми, что все, что ты ищешь и все, что имеешь — это Мир. Больше нет ничего. Ты и Мир. Один на один в игре под названием «Всё».

Я, смотрящий на Мир. Я, познающий его. Знаю, что все во мне от Мира, а все в Мире от меня. Как двое влюбленных мы сплетаемся в игре смыслов, и жизнь обвенчает нас друг в друге.

Что я вижу в себе? Я вижу миры, в которых живет тот, кого я знаю, как Мир, в котором живу я. Бездна в бездне и так до бесконечности. Мир в Мире. Я в Я. И только смерть разделяет нас, позволяя стать кем-то иным.

Мы вечные странники бытия Мира. Мы идем, ища тот край, за которым неведомое посмотрит на нас и скажет: «Вот я и нашло тебя».

Взирая на Мир, мы не видим того, что за ним, а за ним тоже мы.

Философия жизни в радости смерти.

Философия смерти в радости жизни.

Закон всегда один — это ты сам. Где бы ты ни был, только ты определяешь и отвечаешь за свой путь. Думая иначе, ты обманываешь себя. Говоря, что сам Мир доказал тебе обратное, ты начинаешь жить во лжи, потому что есть только ты и Мир, а Мир никогда не лжет. Ибо как может лгать чистое и совершенное зеркало твоего Я.

Посмотри на тех, кто тебя окружает. Они — это ты. Посмотри на мир вокруг тебя — это тоже ты.