— Когда придет Никитка, не будь с ним холоден, подари хоть немного любви, — Рауки смотрел на Поля и не знал, что сказать. — Скоро узнаешь, способен ли ты быть другом… и родным человеком. Смерть заставит многих сделать выбор и честно посмотреть себе в глаза.

— Ты вернулся другим…

— У нас слишком мало осталось времени…

Лорим пришел около десяти часов. Поль выбежал навстречу.

— Здравствуй, Лорим, — сказал он, подошел и обнял.

От куртки Лорима пахло свежим снегом. Тот сразу все понял и тоже обнял его.

— Я люблю тебя, Лорим, — сказал Поль. — Не смей больше отталкивать меня, я тебе не позволю.

— Не буду, — шепотом ответил Лорим.

У него нестерпимо болело сердце.

— Я отдам тебе свою половину, — сказал Поль, и Лорим, не веря, ощутил, как стихает неизменная боль.

Пустота наполнялась целебным бальзамом. Тепло и сладкая слабость растекались по телу.

— Что ты делаешь? — спросил Лорим, чувствуя, как что-то неведомое раскрывается в нем, освобождая от боли.

— Я люблю тебя.

Глаза Лорима наполнились слезами.

— Ты выворачиваешь мне душу.

— Хватит жить во мраке, хватит закрываться. Еще чуть-чуть.

— Чувствую себя мягкой глиной в теплых детских руках.

— Я умею делать из глины замечательные окарины. Они так чисто звучат.

Лорим улыбнулся.

— Как ты сумел?

— Ты просто очень сильно этого хотел, — произнес Поль и отпустил Лорима.

— Если вы закончили обниматься, то пойдемте пить чай, — сказал появившийся в дверях Рауки. — Мы не завтракали, ждали, когда ты вернешься.

— Привет, Рауки! Да, горячего чаю не помешает.

Они пили чай, улыбались и поглядывали друг на друга блестящими глазами.

— Что происходит в этом доме? — спросил Лорим.

— Мне кажется, в него возвращается жизнь, — сказал Рауки.

— Сердце так легко и вольно бьется, и не болит… невероятно.

— Я сегодня поеду в Тигре, — сказал Поль.

— Зачем?

— Умерла бабушка, у которой я жил. Хочу плеснуть масла в ее последний огонь. И зайду к друзьям. Возможно, я вернусь не один.

Рауки и Лорим переглянулись.

— Хорошо, — сказал Лорим, — места у нас много. Я провожу тебя на вокзал.

— Спасибо.

***

Они вышли за ворота. Белый мир искрился в солнечных лучах. Поль прищурился.

— Какой яркий снег.

— Да. Уже прошел год с тех пор, как ты появился у наших ворот в первый раз.

— Мне кажется, что прошли тысячи лет и десятки жизней.

Поль стал спускаться вниз по тропинке, Лорим шел следом.

— Поль… ты стал для меня очень близким человеком. Все эти дни, пока тебя не было, я хотел быть с тобой. Я заботился о твоем теле и желал, чтобы ты вернулся. Никогда настолько остро не ощущал отсутствия родного человека. Я собирал тебя из памяти и очень радовался, замечая знакомые черты в поведении. Они питали мою надежду на твое возвращение. Мы с Рауки всеми силами старались вернуть тебя. Сам он никогда этого не расскажет. Я укладывал тебя спать рядом с собой, и Рауки тоже приходил. Обнимал тебя, и бывало, тихо плакал. Никогда раньше не видел его плачущим, да еще так горько. Я просил, чтобы он сдерживал себя. А он отвечал, что ты почувствуешь его боль и обязательно вернешься.

— Рауки… А ты, Лорим, плакал?

Лорим улыбнулся.

— Той первой ночью… Твое тело было совсем пустое. Мертвое и живое. Как покинутый дом, с еще тикающими в гулкой тишине часами — сердцем. Душевная мука скрутила меня, а рыдания сотрясали тело. Кто-то новый рождался из моих глубин, он понимал насколько ты мне дорог и я становился им, менялся. Той беспросветной ночью я стал другим. Все, чего достиг, стало неважно. Зачем все, если рядом нет любимого, родного человека? Поглощенный болью и поисками себя, я раньше не думал об этом.

— Значит, теперь ты любишь меня?

— Я всегда любил тебя, Поль, только не осознавал этого со всей ясностью и полнотой, что открылась в ту ночь.

Поль остановился. Они уже спустились с холма, впереди начинался город. Он повернулся, шагнул к Лориму. Тот опустился на колени. Так он стал даже немного ниже Поля. Поль подошел вплотную. Лицом к лицу.

— Если я уйду, — прошептал он, — ты пойдешь за мной в Бездну?

— И даже дальше, — сказал Лорим и поцеловал его. — Не плачь.

— Это от солнца. Лорим, я вижу дорогу…

— Я тоже вижу дорогу от меня к тебе. Впервые сам вижу то, о чем написал. «Вот учитель, вот ученик, между ними дорога. Когда ученик осознает учителя, он становится на его путь, чтобы следовать ему, и только любовь даст силы дойти до конца…» Я дойду до конца… учитель. Ты делаешь меня невероятно счастливым, Поль.

А Поль плакал, плакал от счастья. И вспоминал свои иллюстрации к «Беседам с мастером осознания». На первой, в начале книги, у зеркала, вытянув вперед левую руку и касаясь открытой ладонью стекла, сидел мальчик — ученик. Его отражением был учитель. Их Ладони соприкасались. На второй иллюстрации, в конце книги, перед зеркалом сидел Лорим, а в зеркале отражался мальчик, что стал его учителем. Их ладони по-прежнему соприкасались, а пальцы были переплетены.

«Для учителя нет большего счастья, чем ученик, достигший его мастерства и превзошедший его, ученик, у которого можно учиться».

Так заканчивалась первая в жизни Поля книга Лорима.

***

Вокзал, Лорим махнувший на прощанье рукой, дорога, вокзал. Тигрэ. Знакомые заснеженные улицы. Покосившийся дом бабы Рини. Вместе с ней, его тоже покинула жизнь. Поль постоял у калитки, прикоснулся рукой к деревянным рейкам. Нетронутый снег покрывал двор. Он не стал заходить, пошел дальше.

Вечерело, когда он подошел к дому друзей. Постучал в дверь.

— Кто там, — спросил голос, Поль сразу узнал Вильку.

— Виль, это я — Поль.

Лязгнул засов и дверь распахнулась. Радостно и не веря, смотрел Вилька. Он выглядел почти так же, как раньше, только взгляд стал более серьезным, повзрослевшим.

— Поль! Заходи скорее. — Поль шагнул через порог. Вилька закрыл дверь, повернулся к нему, и они обнялись. — Я так рад, — сказал он, а потом потускневшим голосом добавил: — только у нас мама болеет… и есть совсем нечего.

— Поэтому ты совсем худой стал? Где Тайлик?

— На работе, моет посуду в привокзальной столовой, в той, где мама поваром работала. Его поэтому и взяли, знают, как нам тяжело. Придет поздно, но, может, что-нибудь поесть принесет. Раздевайся.

— Нет.

Вилька испуганно вскинул глаза. Поль, успокаивая, улыбнулся.

— Я сбегаю на рынок, там стояла тетка с горячими пирожками с картошкой.

Вилька сглотнул — есть ему хотелось нестерпимо.

— Поставь пока чайник греться.

— Хорошо! — не скрывая радости, сказал Вилька. — Только возвращайся поскорее.

— Я мигом.

Поль сбегал на рынок за пирожками, а затем заглянул в блинную. Купил блинов с грибами и баночку меда. Вернулся. В доме пахло свежезаваренным чаем. Поль поставил на стол плетеную корзинку и откинул прикрывавшие блины и пирожки салфетку.