Самолет пронесся над заливом между Бахрейном и Аравийским полуостровом, а потом выполнил длинный и плавный поворот вправо, устанавливая курс на восток. Гораздо быстрее было бы направляться прямиком на северо-восток через Персидский залив. Но таким образом нам пришлось бы пролететь над враждебными горами Исламской Республики Иран, чего никак нельзя было допустить.
Поэтому самолет оставался южнее, чтобы пролететь над более дружественными прибрежными Арабскими Эмиратами, раскинувшимися к северу от горящих песков пустыни Руб-эль-Хали, или, с арабского, «пустой четверти». Позади нас кипели котлы ненависти Ирака и близлежащего Кувейта, где я служил раньше. Под нами лежало более дружественное, ярко освещенное пустынное королевство Катар, которое вскоре станет мировой столицей природного газа, сверкал пропитанный нефтью эмират Абу-Даби, блестели современные небоскребы Дубая, и потом, еще дальше на восток, вверх поднимались скалистые берега Омана.
Никто из нас особо не грустил по Бахрейну – первому восточному государству Среднего Востока, где обнаружили нефть. У него, конечно, была своя история, и мы часто развлекались в местных магазинчиках, торгуясь с продавцами за каждую безделушку. Но здесь мы всегда чувствовали себя не в своей тарелке, и пока наш воздушный транспорт поднимался в темнеющие небеса, все чувствовали, что оставляют позади ужасы северных земель залива, что ступают на новый путь, берутся за новое задание, понятное и ясное для всех.
В Багдаде мы часто боролись с неизвестным нам врагом, которого сначала должны были выследить и опознать. И даже когда его находили, мы едва ли понимали, кто он и откуда – шиит или суннит, из «Аль-Каиды» или «Талибана», житель Ирака или иностранец, борец за свободу Саддама или мятежник, сражающийся за какого-то другого бога, отличного от нашего, бога, который разрешает убийства ни в чем не повинных мирных граждан, бога, который запросто выбросил Десять Заповедей за пределы поля боя в мусорную кучу.
Эти враги всегда были наготове, постоянно угрожая нам, путая нас на каждом шагу, и постоянное гнетущее чувство, возникавшее из-за этого, словами не передать. Но теперь в этом большом самолете «Hercules», потирая затекшие конечности и меняя неудобные положения тел, мы оставляли позади страну, которая систематически уничтожала сама себя, и направлялись в страну, где сновали дикие горцы, которые были решительно настроены уничтожить нас.
Афганистан. Здесь все по-другому. В высоких горах на северо-востоке страны в западной части величественной горной гряды Гиндукуш «Талибан» скрывал сумасшедших приверженцев «Аль-Каиды», давал прибежище безумным последователям Усамы бен Ладена, когда те планировали атаку на Всемирный торговый центр в Нью-Йорке 11 сентября.
Именно здесь бойцы бен Ладена нашли себе и приют, и базу для военной подготовки. Давайте сразу определимся: «Аль-Каида» в переводе означает «база», и в обмен на деньги сумасшедшего бен Ладена именно «Талибан» позволил осуществить все эти ужасы. А теперь эти самые парни – остатки «Талибана» и несколько последних воинов «Аль-Каиды», готовились начать все заново. Они пытались найти новые пути через горные перевалы, намереваясь основать новые тренировочные лагеря и военные штабы и, в конце концов, заменить демократически избранное правительство Афганистана своим собственным.
Может быть, это не были конкретно те самые парни, которые спланировали 9/11, но они почти точно были их потомками, последователями. Они были частью той группировки, которая разрушила северную и южную башни в Большом яблоке в то печально известное утро вторника 2001 года. Нашим заданием было поймать их в этих горах, остановить их любым возможным способом.
До сих пор этим горцам удавалось нанести серьезный ущерб нашим парням в военных стычках и перестрелках. Это стало главной причиной, по которой командование послало за нами. Нас всегда перебрасывают туда, где дела идут не очень. Именно поэтому ВМС тратит годы на обучение отрядов SEAL в Коронадо и Вирджинии-Бич. Мы незаменимы в такие времена, когда необходимо поменять мягкий жест американской дружбы на железный кулак войск специального назначения, или, по-нашему, SPECWARCOM.
Именно поэтому все мы здесь. Может быть, наша миссия была стратегической, может быть, она была секретной. Однако кое-что было ясно как день, по крайней мере, для шести офицеров в гремящем самолете, проносящемся над арабской пустыней. Настало время отомстить за Всемирный торговый центр. Теперь мы охотились на тех, кто это сделал. И если не на реальных виновников, то по крайней мере на их кровных братьев, на их сумасшедших единомышленников, которые все еще желали нам смерти и, вероятно, собирались снова нас атаковать. Ведь это то же самое, не правда ли?
Мы знали, зачем отправились туда. Также мы знали, куда летим: наверх, к высоким пикам Гиндукуша, в те самые горы, где все еще может скрываться сам бен Ладен и где прячутся новые шайки его приверженцев. Туда. И эта определенность цели вдохновляла нас. Теперь ушли в прошлое предательские пыльные улицы Багдада, где даже детей трех-четырех лет от роду учат нас ненавидеть. Прямо по курсу, в Афганистане, нас ждало древнее поле боя, нас ждал равный враг, сражение, в котором сила выдается за силу, хитрость за хитрость, сталь за сталь.
Возможно, это звучит немного пугающе для обычного солдата. Но только не для офицера спецназа. И я могу сказать с абсолютной уверенностью, что мы – все шестеро – были воодушевлены этой перспективой, мы ждали этой возможности выполнять свою работу открыто, уверенные в своем непременном успехе, уверенные в своей подготовке, в знаниях и взглядах на жизнь. Понимаете – мы непобедимы. Вот чему нас научили. Вот то, во что мы верим.
Это черным по белому написано в официальной философии Navy SEAL США в двух последних параграфах:
Мы тренируемся ради войны и сражаемся ради победы. И я готов отдать всю мощь моей боевой силы для того, чтобы выполнить свое предназначение и добиться цели, установленной моей страной. Я буду выполнять свой долг быстро, четко и, если это потребуется, жестоко, однако не перестану соответствовать принципам, которые я защищаю, служа своей стране.
Поколения воинов сражались и погибали, создавая гордую традицию и репутацию непобедимой боевой мощи, которую я обещаю поддерживать. В самых ужасных условиях наследие моего братства только усилит мою решимость и будет направлять каждый мой поступок. Меня не постигнет неудача. Я справлюсь.
Каждый из нас отрастил бороду, чтобы больше походить на афганских бойцов. Было важно не казаться военными, не выделяться из толпы. Несмотря на это, я могу гарантировать, что если бы три «морских котика» пытались смешаться с толпой в переполненном людьми аэропорту, я бы тут же их распознал – просто по их выправке, по их уверенности в себе, по их очевидной дисциплинированности, по походке. Это не значит, что кто угодно смог бы их узнать. Но я почти точно смог бы.
Парни, с которыми я летел из Бахрейна, даже по стандартам ВМС были очень разные. Здесь был унтер-офицер второго класса Мэтью Джен Аксельсон, ему не было еще и тридцати. Этот симпатичный офицер из Калифорнии был женат на девушке по имени Синди и горячо любил свою семью: ее и своих родителей, Корделла и Донну, и своего родного брата Джеффа.
Я звал его Акс и очень близко был с ним знаком. Они были лучшими друзьями с моим братом-близнецом Морганом. Он бывал у нас дома, в Техасе, и мы уже давно служили с ним в 1-й роте SEAL подводного десанта, или сокращенно SDV – взвод «Альфа». Они с Морганом были напарниками в программе подготовки «морских котиков» и вместе закончили школу снайперов.
Акс был довольно спокойным парнем с ясными голубыми глазами и кудрявыми волосами. Он был невероятно умен, всегда побеждал во всех викторинах на эрудицию. Я любил общаться с ним, потому что он много знал. Он всегда выдавал ответы, которыми могли гордиться даже профессора Гарварда: области, страны, их население, базовые сегменты экономики – он знал все.
