– Гори в аду, скотина.

Это говорил Анас. По шокированной толпе прокатился гул, но Анас продолжал, не сводя с короля воинственного взгляда.

– Супостат, – процедил он сквозь разбитые зубы. – Ты предал нас – народ, который клялись защищать твои предки. Думаешь, мое убийство что-то изменит? Сотня придет на мое место. А ты будешь страдать… и в этом мире, и в следующем, – в его голосе зазвенело безумие. – И Бог отберет у тебя всех, кто тебе дорог.

Глаза короля сверкнули, но он сохранил самообладание.

– Развяжите ему руки и возвращайтесь на посты, – приказал он стражникам. – Посмотрим, как он будет удирать.

Будто учуяв намерения своего хозяина, каркаданн взревел, и арена содрогнулась. Али знал, что землетрясение эхом прокатится по всему Дэвабаду, как предостережение всем тем, кто вздумает ослушаться короля.

Гасан поднял правую руку. Яркая отметина в верхней части его левой щеки, восьмиконечная черная звезда, начала мерцать.

Все огни на арене погасли. Строгие черные флаги, напоминающие о господстве Кахтани, замерли на ветру, и огненный зульфикар Ваджеда потускнел. Мунтадир тяжело задышал, а Али ощутил мутный прилив слабости. Такова была сила Сулеймановой печати. Когда она действовала, все иллюзии и миражи, вся магия джиннов, пери, маридов и одному Богу ведомо каких еще волшебных рас – все утрачивало силу.

Это касалось и огненных врат, удерживающих каркаданна взаперти.

Зверь выступил вперед, роя землю желтым трехпалым копытом. Несмотря на массивную тушу, особый страх внушал его рог. Размером с джинна и прочнее, чем сталь, он выпирал из угловатого лба каркаданна и был сплошь покрыт кровью прежних многочисленных жертв.

Анас повернулся к зверю лицом и расправил плечи.

Он не доставит королю удовольствия. Анас не пытался убежать и не молил о пощаде. Даже сам зверь был не в настроении мучить жертву. С ревом он бросился на шейха и проткнул его рогом в подреберье, после чего вскинул голову и швырнул смертника в пыль.

Все было кончено, и было кончено быстро. Али даже не понял, что перестал дышать, пока не выдохнул в этот момент.

Но тут Анас пошевельнулся. Каркаданн заметил. Зверь приблизился, на этот раз медленно, фыркая и принюхиваясь к земле. Он ткнулся носом в тело Анаса.

Каркаданн занес копыто над простертым телом Анаса, и Мунтадир, вздрогнув, сразу отвернулся. Али не стал отводить взгляд. Не сдался, даже когда краткий вскрик Анаса резко оборвался с тошнотворным хрустом костей. В стороне одного из гвардейцев вырвало.

Король посмотрел на изувеченный труп лидера «Танзима», после чего наградил улемов недвусмысленным взглядом. Потом он повернулся к сыновьям.

– Пойдемте, – сказал он коротко.

Зрители разошлись, а каркаданн продолжал играться с окровавленной жертвой. Али не сошел с места. Он не мог отвести глаз от Анаса. Крик шейха до сих пор звенел у него в ушах.

– Ялла[22], Зейди. – Мунтадир с болезненным видом тронул его за плечо. – Идем.

Заслужи это. Али кивнул. Он не сдерживал слез, потому что слез не было. Он был в состоянии шока. Он просто ничего не чувствовал, и ему оставалось только покорно следовать за братом во дворец.

Король шел по длинному коридору, подметая землю полами черного кафтана. Двое слуг засуетились и убежали в противоположный коридор, а один секретарь мелкого ранга пал ниц.

– Избавьтесь от этих фанатиков, – громко потребовал Гасан, не обращаясь ни к кому конкретно. – Вырежьте их под корень. Не хватало, чтобы очередной шафит, провозгласивший себя шейхом, выскочил где-нибудь через месяц и начал творить беспредел на улицах города.

Он распахнул дверь в кабинет, и слуга, поставленный специально для этой работы, отлетел в сторону.

За Мунтадиром вошел Али, Каве и Ваджед не отставали. В интерьере просторного помещения, расположившегося между дворцовыми садами и королевским двором, сочетались черты стилей Дэвов и Гезири. Художники из провинции Дэвастана создали изящные гобелены с томными фигурами и расписные цветочные мозаики, а неприхотливые ковры с простыми линиями и грубо отесанные музыкальные инструменты были доставлены из аскетичного родового гнезда Кахтани в Ам-Гезире.

– В городе будут недовольны, король, – предупредил Ваджед. – Бхатт был любим публикой, а шафиты легко поддаются на провокации.

– И хорошо. Я надеюсь на их мятеж, – ответил Гасан. – Тем проще будет выкорчевать эту заразу.

– Только сначала они успеют убить еще больше моих сородичей, – визгливо вставил Каве. – Где были твои солдаты, каид, когда двух Дэвов порубили в их собственном секторе? Как «Танзиму» вообще удалось проникнуть через ворота? Куда смотрела стража?

Ваджед поморщился.

– Нам не хватает людей, визирь. Сам знаешь.

– Так позвольте нам завести собственную стражу! – Каве взмахнул руками. – Ваши проповедники кричат о неверности Дэвов, шафиты призывают жечь нас на кострах в Великом храме… Ради всего святого, дайте нам хотя бы шанс самим себя защитить!

– Успокойся, Каве, – не выдержал Гасан.

Он опустился в низкое кресло за рабочим столом и отодвинул в сторону невскрытый свиток. Тот укатился на пол, но Али сомневался, что отца это заботит. Король, как и многие вельможи среди джиннов, не был обучен грамоте и полагал чтение бессмысленным занятием, когда в твоем распоряжении есть писцы, которые будут заниматься этим вместо тебя.

– Посмотрим, смогут ли Дэвы протянуть хоть полвека без мятежей. Знаю я склонность вашего брата к ностальгии.

Каве прикусил язык, и Гасан продолжил:

– Но соглашусь. Давно пора напомнить малокровкам их место, – он ткнул пальцем в Ваджеда. – Я хочу, чтобы начал приводиться в исполнение запрет на собрания шафитов больше десяти человек под одной крышей. Я в курсе, что на него давно закрывают глаза.

Ваджед неохотно отвечал:

– Это кажется жестоким, мой господин. Малокровки живут в нищете… ютятся как могут, по многу человек.

– Думать надо, прежде чем воду баламутить. Я требую избавиться от всех мало-мальски сочувствующих Бхатту. И пусть знают, что, если у них останутся дети – я их продам в рабство. Останутся жены – отдам их своим солдатам.

Ужаснувшись, Али хотел было возмутиться, но его опередил Мунтадир.

– Аба, не можешь же ты…

Гасан гневно посмотрел на старшего сына.

– Мне что, и дальше позволять этим фанатикам бегать безнаказанными? И дожидаться, пока они весь город не поднимут на дыбы? – Король помотал головой. – Эти же шафиты заявляют, что для них освободятся рабочие места и жилищная площадь, если мы начнем сжигать Дэвов в их храме.

Али вскинул голову. Словам Каве он не придал большого значения, но его отец не был склонен драматизировать. Али знал, что, как и у большинства шафитов, у Анаса были свои претензии к Дэвам. Это их религия требовала сегрегации шафитов, их Нахиды некогда велели истребить нечистую кровь, как будто речь шла о зачистке дома от крыс.

Но Анас не стал бы призывать к геноциду Дэвов…

Следующие слова отца вернули Али к реальности.

– Необходимо перекрыть им финансирование. Уберем один элемент, и останется «Танзим» на паперти со своими пуританскими идеями, – его серые глаза вперились в Каве. – Как далеко ты продвинулся в розыске их спонсора?

Визирь поднял руки.

– Все еще никаких доказательств. Только мои подозрения.

Гасан нахмурился.

– Оружие, Каве. Клиника в Маади. Бесплатный хлеб. У него явно толстый кошелек. Высшая каста, чистокровное богатство. Как такое возможно, что спонсор до сих пор не найден?

Али напрягся, но по досаде в голосе Каве было ясно, что он сам не знает ответов.

– Их финансы довольно сложно устроены, король. Не исключаю, что система сбора средств придумана кем-то из казначейства. Они используют в обращении валюты разных племен, обменивают провизию даже на эти жуткие бумажные деньги, которыми пользуются люди…

Кровь отлила от его щек. Каве перечислял один за другим все нюансы экономики Дэвабада, на которые Али регулярно жаловался Анасу, – во всех подробностях.