Нужно бы отвезти тело друга его отцу и матери, чтобы похоронили по талмеридским обрядам. Лучше сделать это лично — ведь Имидио погиб, служа рин-каудихо. Вот только как отлучиться из Адальгара, когда здесь неспокойно?

Словно в ответ на сомнения, каудихо наконец пересек море и въехал в княжество.

Появление отца вызвало смешанные чувства. С одной стороны, теперь Андио Каммейра может позаботиться о теле Имидио, отвезти родителям, с другой, он опять начнет учить жизни: ни одна встреча, ни один разговор без этого не обходились. Право, при беседах с отцом Виэльди вечно чувствовал себя чуть ли не отроком.

Каудихо явился во дворец утром. Поприветствовав Джефранку, скрылся с сыном в его покоях, даже от трапезы отказался. Что они там обсуждали, Джефранка не знала: куда больше беспокоило исчезновение Лакора. Его где только ни искали, но пока так и не нашли. Она места себе не находила. Единственный из советников, которому она всецело доверяла — и пропал. Хорошо, что Виэльди сразу это заметил. Плохо, что несмотря на ее увещевания, все-таки позволил предателю-Изиру навестить родичей. Может, мужу и виднее, но все равно странно…

Она подошла к зеркалу и принялась водить по нему пальцами: если провести линии, оставляющие мутные жирные следы, от уголков губ вверх, то на миг покажется, будто она широко улыбается. Жаль, это неправда. Единственное, на что Джефранка способна — на кривую полуусмешку.

Легкий стук заставил ее отпрянуть от зеркала. Вздохнув, отворилась дверь, внутрь заглянул кто-то из талмеридов, его имени Джефранка не знала. Еще несколько дней назад это был бы Имидио, к которому она успела привыкнуть… Увы, Имидио мертв. Виэльди сильно терзается из-за этого, хотя ни в чем не виноват. Кто угодно мог заболеть после такой долгой и тяжелой дороги: холодный ветер, холодные волны, холодный дождь, а укрыться негде…

— Моя княгиня, — сказал талмерид, — к тебе князь и каудихо талмеридов пожаловали.

Князю она рада, каудихо не очень, да кто ее спросит?

— Я рада их видеть, пусть войдут.

Андио Каммейра своим обычным быстрым шагом пересек комнату и, не спрашивая позволения, опустился на табурет и закинул ногу на ногу так, что щиколотка одной оказалась на колене другой. Лишь потом сказал обязательное:

— Счастлив снова видеть прекрасную княгиню.

Степняк, что с него взять…

Виэльди прислонился к стене и скрестил на груди руки.

Ага, ясно: они собрались что-то ей сказать, но вряд ли что-то хорошее.

— Джефранка… я снова уеду. На несколько дней, — начал Виэльди. — Но здесь останется каудихо, — он помолчал и продолжил: — Мы решили, что будет правильно, если именно я отвезу Имидио его родичам… Потому что я смогу рассказать, как и почему он умер.

Как она и думала, ничего хорошего. Виэльди уезжает, каудихо остается. Что на этот раз он вынудит ее сделать?

Джефранка подошла к мужу и, погладив его по плечу, сказала:

— Пожалуйста, будь осторожен. Тебе проезжать через земли верийцев… Они боятся всего, что связано со смертью. Могут и всем селением против тебя выйти, если поймут, что ты везешь мертвеца.

— Знаю, — буркнул Виэльди и резким движением отбросил ее руку. — Я сам могу о себе позаботится. А твои заботы мне вообще… — он осекся и отвернулся.

Джефранка мысленно закончила оборванную фразу — «не нужны» или «ни к чему». Это он хотел сказать. И то правда — снова она пресмыкается. Будто это заставит Виэльди ее полюбить…

Андио Каммейра присвистнул. Вот только его насмешек не хватало!

— Княгиня, одно твое слово — и я врежу ему тяжелым отцовским кулаком по нахальной морде.

Ну да, она так и скажет: врежь ему. Чтобы выглядеть совсем уж жалкой. Будто мало быть нелюбимой женщиной, нужно стать еще и ненавистной.

— Доблестный каудихо, — пропела Джефранка, — неужели ты хочешь, чтобы я снова любовалась посиневшим лицом мужа?

Андио Каммейра глянул на нее с изумленной усмешкой, потом вовсе рассмеялся: кто-кто, а он точно не терзал себя из-за смерти Имидио.

— Как ты научилась оборачивать мои слова против меня, а, княгиня?! Я восхищен!

Нужно было что-то ответить, но Джефранка не успела: Виэльди шагнул к ней и сказал:

— Прости за грубость. Просто я сам не свой из-за Имидио.

— Понимаю… — прошептала она.

— Сын, да тебе на диво повезло с женой! — встрял каудихо. — Цени.

Лучше бы молчал, не разрушал те чудесные мгновения, когда муж смотрел на нее с теплотой. Теперь же Виэльди отстранился и, повернувшись к отцу, бросил:

— Я знаю. Ценю.

— Ладно… — Джефранка вздохнула. — Я поняла. Виэльди на несколько дней уезжает, каудихо на несколько дней остается. Вы это пришли сказать? Или есть что-то еще?

Отец и сын переглянулись, а у Джефранки захолонуло в груди, какое-то дурное предчувствие заворочалось в сердце.

— Есть… — вздохнул Виэльди. — Лакора нашли.

— Что?! Где он? С ним все хорошо?

— Нет. Он мертв.

Мертв… Она боялась этого с первого мгновения, когда Виэльди сказал об исчезновении советника. Но одно дело догадываться и опасаться, другое — точно знать.

Дальнейшие слова с трудом доходили до сознания, едва слышались, будто в уши залили вязкую, как кисель, жижу.

«Тело выловили рыбаки…»

«В сети попало…»

«Тело рыбы объели, но по одежде…»

Она не выдержала, закрыла уши руками и закричала:

— Я поняла! Но больше не говорите! Молчите! Он не «тело», он — Лакор. Он единственный, кто меня любил!

Какая она лицемерка… Неужели для нее важнее, что Лакор ее любил, чем сам Лакор, чем его смерть?

Осознать эту мысль всецело она не успела. Известие оказалось таким ужасающим, что скоро в душе остались только боль, только одиночество.

Джефранка покачнулась, отпрянула и споткнулась о стоящую позади скамью. Упала бы, если Андио Каммейра, вмиг вскочив с табурета, ее не удержал.

— Ос-с-сторожнее, княгиня, — сказал он и усадил ее на кровать. — Этого уже не изменить… Даже простых людей убивают из-за нескольких медяков или новых сапогов. А такие, как мы, и такие, как наши приближенные, всегда ходят по краю.

— Я в порядке! — воскликнула Джефранка и отстранилась от Андио Каммейры.

Вообще-то в порядке она не была, но «умные речи» каудихо отчего-то злили. Причем настолько, что она готова была надавать ему оплеух. Конечно, ничего такого не сделала.

Только Виэльди и смог ее успокоить. Подошел и, оттеснив отца, присел рядом и обнял.

— Я знаю, каково терять друга. Знаю, что никакие слова не уменьшают боль.

Да… Он знает, поэтому понимает ее…

Она бы век просидела, прижавшись к Виэльди, но распроклятый каудихо сказал:

— Идем, сын. Нам пора. Руниса позаботится о нашем главном сокровище, — он склонил голову, но и в этом Джефранке почудилась насмешка.

Имидио был мертв по его вине. Это мучило Виэльди, разумные слова отца не утешали. Тот говорил:

— Имидио взрослый муж, он знал, что делал. За тебя, за меня еще многие будут рисковать жизнями. Кто-то из этих многих погибнет. А можем погибнуть и мы с тобой.

— Знаю. Но Имидио погиб не в бою, а из-за глупой простуды.

— И такое бывает… — пробормотал каудихо, вместе с Виэльди входя в его покои. — Это не повод казнить себя. И не повод срывать злость на мне или на жене.

— Да, я понимаю…

Виэльди опустился на пол, спрятал лицо в руках, отец уселся напротив.

— Если понимаешь, то держи себя в руках. Чувства — дурные советчики, я не раз тебе говорил.

Все, как Виэльди и ожидал: отец учит жизни. Лучший способ поведения — тупо кивать, а после поступать по собственному разумению.

— Ты прав, — Виэльди кивнул, — чувства возобладали.

— Да ты сраный лицемер! — воскликнул каудихо. И как только понял, что его смирение притворное?

— Почему ты так думаешь?

— Ты же мой сын. Я тебя знаю. Почти… Не понимаю только, чем тебе Джефранка не нравится.

— Понимаешь, — Виэльди пронзил отца взглядом. — Прекрасно понимаешь.