И в прошлом, государь, во 158 году весною тот Ярофейко Хабаров из Даурской земли в Якутцкой острог к воеводе Дмитрею Францбекову и к дьяку Осипу Степанову приплыли. И воевода Дмитрей и дьяк Осип по твоему, государеву, указу дали ему наказную память, а в той наказной памяти без твоего, государева, указу написали ему, Ярофейку, целым именем с «вичом» — «Ярофею Павловичу», посольскую речь ис своего наказу, как он, Дмитрей, по указу блаженные отца твоего великого государя царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Русии с Москвы посылай был в немцы в Стеколну (Стокгольм. — Г. Л.), а в той посольской речи писал ему, Ярофейку, как ему к даурским князьцом послов посылать и речи от тебя, государя, говорить без твоего ж, государева, указу. А по том, государь, пашенном крестьянине, Ярофейке Павлове сыне Хабарове устюжанине, взята в твою государеву казну поручная запись. И та по нем запись воеводе Дмитрею Францбекову и дьяку Осипу Степанову отдана. А в той ево, Ярофейковой, поручной записи написано, что ему, Ярофейку, на Лене-реке на Усть-Киренги-реки после урочных годов на тебя, государя, пашня пахать от девяти десятую десятину по вся годы без переводно, чтоб год от году пашня пространилась и не запустела, и хитрости и порухи никоторой не чинить и пашни не покинуть. А будет пахать пашни не станет и пашню покинет, и на тех порутчиках взяти твоя, государева, пеня и их порутчиковы головы в его Ярофейковы головы место. И твоя государева пашня, а не токмо, государь, что ему такая твоя государева даурская служба и посольская речь, за обычай. Нигде тот Ярофейко на твоей государеве службе преж сего, ни в посольстве не бывал и ничего, опрично пашни, тот Ярофейко не знает. Да с ним же, Ярофейком, в те поры воевода Дмитрей Францбеков из Якутцкого острогу отпустил твой государев наряд три пушки, которые у нас приняли, да твоих государевых служилых людей Тобольского города казаков Третьяка Ермолина сына Чечигина с товарыщи дватцать человек. А послал, государь, он, Дмитрей, того Ярофейка Павлова в Даурскую землю не для твоей государевой службы, а для своей бездельной корысти и нажитку, дав ему, Ярофейку, своих денег две тысячи девятьсот рублев. В том к его Ярофейковой записной для смертного часу духовной изустной памяти он, Дмитрей, велел отцу своему духовному Якутцкого острогу Троетцкому черному попу Перфилью и белому попу Стефану и руки свои приложить. И та ево Ярофейкова духовная у него, Дмитрея. И про то ево даурскую посылку, что он с Ярофейком для своего нажитку послал свои деньги, ведомо многим Якутцкого острогу служилым и торговым людем. Да Дмитрей же Францбеков в те ж поры для той же даурской службы своего нажитку дал промышленному человеку Соли Вычеготцкой Дружинке Васильеву сыну Попову шестьсот рублев. А тот Дружинка до тех мест был промышленным, во 157-м году из Енисейска шел на судне устюжанина у Павла Фотиева сына Бизимова в наемщиках и в Якутцкой острог пришел без товару ж. А к тебе, государю, он, Дмитрей, про ту Даурскую землю писал с сыльным иноземцом, которого по твоей государевой грамоте из Якутцкого острогу в сибирские и руские города никуды выпущать не велено, с Матюшкою Сосновским, свою службу с прикраскою, чего там не бывало. Что будто Ярофейко в Даурской земле поймал пять городков. И тот ссыльный Матюшка Сосновский ехал сибирскими городы в русские городы к тебе, государю, к Москве обманом, пролышкою. В первом в Ленском острожке, которой по твоему государеву указу на Ленскому волоку, на Илиме-реке, мы, холопи твои, поставили, в том острожке (Илимском. — Г. Л.) твоему государеву воеводе Тимофею Шушерину при Ленском Илимского волоку… при попе Обросиме Толстоухове и при енисейском сыне боярском при Парфене Ходыреве и при игумене Варламе, которой в те поры ис Тобольска ехал, в Ленском сказывал… что будто он, Матюшка, от него, Дмитрея, везет к тебе, государю, из Даур узорочья — камень дорогой — жемчугу самого большого крупного. Про то, приехав, в Якутцком остроге сказывал енисейской сын боярской Парфен Ходырев. А что твоего государева наряду из Якуцкого с тем Ярофейком послано и что ему Дмитрей в Даурскую землю денег своих дал, и как, едучи из Якуцкого острогу с новоприборными промышленными людьми и с тем Дружинною Васильевым на Усть-Олекмы-реки твоих государевых ясачных якутов грабили и ис пищалей по них стреляли, их переранили, и грабежом у них коров и быков поймали и с собою взяли, и что Матюшко Сосновской, едучи к тебе государю к Москве, на Ленском волоку даурскому дорогому каменю цену сказывал и жемчугу с собою вес, о том писал к тебе, государю, я, холоп твой, во 158 году.
И в нынешнем, государь, во 159-м году июня в 1 день прислал из Даурской земли в Якутцкой острог с отписки к воеводе к Дмитрею Францбекову и к дьяку к Осипу Степанову тот пашенной крестьянин Ярофейко Хабаров служилого человека Третьяка Чечигина да с ним новопроборных промышленных людей племянника своего родного Артюшку Филипова сына да того прежнего промышленного Дружинку Васильева сына Попова у Соли Вычеготцкого. И тот, государь, служилой человек Третьяк Чечигин мне, холопу твоему, росказывал про Даурскую землю. Что они в прошлом во 158 году из Якутцкого острогу в Даурскую землю пошли после Прокопиева дни устюжского чудотворца. И идучи дорогою Леною и Олекмою и Тугирем реками до камени мешкотно, запасы уметывали и стоянки были. А шли до Даурского камени два месяца, а за камень летним же осенним путем на Амур-реку вышли в восемь дней и пришли под Олбазин-город за неделю до Покрова святой Богородицы нынешнего 159-го году. Под тем Олбазиным-городком нашли они прежних охочих, которые наперед сего с тем Ярофейком Хабаровым пошли в Дауры во 157-м году. Застали их в даурских юртах. Сидят в осаде чуть живы человек с пятьдесят, а иные с половину тех людей даурские люди побили. Да у них же даурские ж люди взяли живых березовского Ваську Рашиева да промышленного человека… А твоего государева ясаку они ныне з Даурской земли привезли всего только четыре сорока соболей и те соболи обышные… А подлинные де роспросные речи даурских князьцей, ясырей у него, Третьяка Чечигина, есть записаны и к воеводе де о том к Дмитрею Францбекову и к дьяку Осипу Степанову тот Ярофейко Хабаров писал же.
Да я ж, государь, слышал от промышленных людей, которые пришли с промыслу с Олекмы, да от торгового человека Соль Вычегодцкой от Павла Бизимова, в нынешнем во 159-м году посылал он с мезенцом с Петрушкою Савельевым по Олекме-реке на соболиной промысел своих шесть ужин да его, Петрушкиных, были две ужины. И тот де пашенной Ярофейко Хабаров те ужины и покручеников, их товары и хлебные запасы и всякие соболиные заводы пограбили все без остатку и покручеников с собою поимал. А на сколько рублев того их промыслу и запасу пограбил, и о том тебе… тот торговой человек сам учнет бити челом.
Да в нынешнем же, государь, во 159-м году июня в 29 день сказывал мне, холопу твоему, ленской казак, а хто, государь, тот служилой человек имянем, и того ныне я, холоп твой, к тебе, государю, имяни ево от ево Дмитреева, заказу и заставы, что он отписки и всякие письма обыскивает и к себе переимает, написать не смею. Что он, Дмитрей, у себя на дворе при людех говорил такие речи, что та даурская служба стала ему недешева <Текст утрачен> слова, что он с ними служилых и промышленных людей… <Текст утрачен> им и платья им покупал и запасы своими ссужал, и животы де все он свои в том истерял. А стала де ему та даурская служба в тритцать тысяч рублев с лишком, в том числе за одним Ярофейком Хабаровым в семь тысяч рублев, за Дружинкою Васильевым Поповым, что он ныне к тебе, государю, к Москве з даурскими отписки от него, Дмитрея, отпущен, на нем, Дружинке, шестьсот рублев. А на иных по сту и по пятидесяти и по сороку рублев и по тритцати, а менши того, кому он ссуду давал, тритцати рублев в дачах нет. А которых служилых отпущал и ныне ссыльных служилых же людей посылает, он у них оклады их твоего государева денежное и хлебное жалованье все себе емлет, а им дает, покупая пищали и свинец и зелье и платье. В том на них сверх их окладов емлет кабалы, и в те кабалы сверх займов треть денег невзятых, вместо росту, лишку приписывает. Кому дать десять рублев, а кабалу на него пишет в пятнатцати рублев, а кому даст дватцать рублев, а кабалу пишет в тритцати рублех, а кому даст больши, и те кабалы пишет по тому ж розчету. И с теми де он приписными денгами тое даурскую службу почитает в тритцать тысяч рублев слишком.
