«Всё есть только сон во сне».

Эдгар Алан По

Снег крупными хлопьями ложился на землю, укрывая её, словно пушистым белоснежным одеялом. И не только землю. Белые снежинки заключали в свои объятия деревья, пустующую в этот поздний час дорогу, машины, припаркованные у её обочины, и дома, делая их похожими на игрушки в стеклянных шариках.

Особенно сказочно выглядел один. С необычными резными украшениями на фасаде. Дом, выкрашенный в ярко-розовый цвет, двор которого был населён разномастными гномами. С крышей, переливающейся огоньками даже под слоем снега, успевшего уже её засыпать. Домик, словно из сказки… Полузабытой. Рассказанной, когда-то в далёком прошлом…

Осколки разбитого гнома густо усыпают лужайку. А в их центре гордо красуется, казалось бы, так удачно отбитый бейсбольный мяч. И не пройдёт и пары минут, как на выкрашенном в поросячий цвет крыльце появится ещё довольно молодая, но уже со странностями женщина. И округу огласит возмущённый немного визгливый крик миссис Эванс, ставший уже довольно привычным:

– Альберт! Твой мальчишка снова разбил моего гнома! Сколько раз я предупреждала, чтобы ты не разрешал ему со своими дружками играть в мяч рядом с моим домом! Всё, в этот раз я вызываю полицию, моё терпение лопнуло! Пусть офицер Кавтон найдёт на этих хулиганов управу!

Возможно, так было бы пару дней назад. Даже вчера… Но не сегодня…

Не успевает скрипнуть стремительно распахивающаяся резная дверь, как раздаётся звонкий детский голосок, немного коверкающий слова:

– Миссис Эванс!

И хозяйка безвинно убиенного гнома растерянно замирает на пороге, смотрит в сторону, откуда слышится окрик, но увидеть источник не выходит – он слишком мал, чтобы разглядеть его пусть и за относительно низкой декоративной изгородью. Можно лишь заметить подпрыгивающую макушку, на которой красуется лиловый бант.

– Миссис Эванс!

Звонкий крик повторяется ещё несколько раз, прежде чем становится видно, кто же так упорно отвлекает женщину от праведного гнева. Калитка стремительно распахивается, пропуская маленький лиловый вихрь во двор. Она бежит, как может быстро, лишь чудом не спотыкаясь о попадающихся на пути гномов. И всё так же повторяет на бегу:

– Миссис Эванс!

А миссис Эванс уже смотрит не столько растерянно, сколько удивлённо. И когда малышка останавливается перед ней и делает глубокий вдох, чтобы выпалить ей целую тираду, лицо женщины окончательно разглаживается, с него исчезают последние признаки негодования.

– Миссис Эванс! Простите нас, пожалуйста! – Желто-зелёные глаза смотрят с таким раскаяньем, что нет и сомнений в непричастности к безобразию этого ребёнка. В них даже слёзы стоят, рискуя вот-вот пролиться. А русые кудряшки, обрамляющие зарумянившееся от бега личико, завершают образ невинного ангелочка. – Эди и братик мне показывали, чему научились в школе, пока меня не было. Не ругайте их, пожалуйста! Это я виновата, я их очень просила! Простите, пожалуйста! Не сердитесь…

Девочка не все слова произносит чётко, но общий смысл и так ясен. Губы миссис Эванс сами собой расплываются в улыбке, она даже не обращает внимания на притаившихся за забором истинных виновников. Да что там, она про них уже и забыла. Трудно сердиться, когда столь очаровательная малышка просит этого не делать. Что, впрочем, просто невозможно рядом с ней…

– Ну что ты, милая, – мягко обрывает девочку миссис Эванс. Её голос звучит слишком уж непривычно для него, хотя однажды уже ему доводилось слышать такие кардинальные перемены в этой истеричной дамочке. – Я вовсе не сержусь. Не переживай так, дорогая, – это всего лишь гном! Я легко сделаю нового.

– Правда? – Столько искренней надежды в голосе, что просто невозможно не обнадёжить её.

– Правда! Я как раз делаю нового, хочешь посмотреть?

– Ух ты! А можно? – Робкий и любопытный взгляд за ноги миссис Эванс, в проём двери.

– Да, конечно, – с улыбкой отвечает миссис Эванс и отодвигается в сторону, чтобы пропустить в свой дом-мастерскую, в котором ещё никого до неё не было. Во всяком случае, из детей. – Можешь даже помочь мне его раскрасить, Ки-Ки.

Радостный взвизг заглушает дружный вздох облегчения. Им и правда сегодня повезло…

Чужие воспоминания заставляли улыбаться и дарили какое-то странное тепло в душе. Они убаюкивали, затуманивая сознание сладкими мечтами. Падающие снежинки тоже погружали в дремоту. Он и не успел заметить, как оказался в плену сна, которому, по идее, не мог попасться…

***

Ему снилось прошлое. Не принадлежащее ему изначально, но ставшее его неотъемлемой частью. Прошлое, щедро подаренное ему…

Её улыбка была похожа на лучик солнца, пусть и выглядела странно. Беззубый ротик кривился, подражая его собственному выражению лица. В глазках цвета осенней листвы играло озорное любопытство. Девочка тянула свои крошечные ручки к нему с явным желанием поближе познакомиться. Да ему и самому хотелось – всё же впервые ему позволили приблизиться к младшей сестрёнке.

Бабушка была весьма строга, хотя лучше подойдёт – старомодна. Алекс лишь отдалённо понимал правила, которым приходилось следовать, но спорить и не пробовал. Взрослые же не пытались – никто даже и подумать не мог перечить главе семейства, тем более вся мужская половина. Но, наверное, Алекс всё же был согласен с бабушкой – Кирику необходимо было оберегать, пусть и его стремление объяснялось другими мотивами…

Мальчик осторожно протянул руку, позволяя маленькой ладошке сжать его указательный палец. Такая тёплая… Ки-Ки издала забавный звук и попыталась потянуть его палец в рот. Удивительно сильно…

– Нет, малышка, не надо меня кусать, – усмехнулся Алекс, не позволяя сестрёнке сотворить задуманное. – Хоть у тебя ещё и нечем…

Кирика недовольно запыхтела, надувая пухлые розовые щёчки, но в их маленьком противоборстве всё же одержал победу он. Пусть и не без труда ему удалось отвоевать из цепких ручонок свой палец. Личико Ки-Ки исказилось в донельзя обиженную моську. Но стоило только девочке уже начать хныкать, как Алекс осторожно пощекотал её животик.

Малышка в первое мгновение удивлённо замерла и уставилась на брата широко открытыми глазами. Но буквально через мгновение комнату заполнил заливистый детский смех. Наверно, это было странно в его возрасте так воспринимать младенца, но Алексу его маленькая кузина казалась самым очаровательным существом на свете. И как же ему хотелось, чтобы эта крошка никогда не плакала…

Шум в прихожей сразу привлёк внимание – хлопок двери был такой громкий, что его слышно было даже наверху в его комнате. А за ним последовал страшный грохот, повторяющийся неоднократно.

Алекс мгновенно сорвался с места, отбросив в сторону нудную книгу, заданную прочесть в школе, и пулей слетел со второго этажа, чтобы лицезреть сцену яростного погрома. Кирика с остервенением кидалась в стену всем, что ей под руку попадалось. Благо ничего хрупко ей так пока не подвернулось…

– Ки-Ки, что случилось?! – выкрикнул Алекс, успевая подлететь к сестре вовремя, прежде чем в стену летит очередная вещь. Она мгновенно оказывается в объятиях старшего брата, надёжно обезвреженная его сильными руками. Какие-то пару минут Ки-Ки ещё пытается вырваться, но всё-таки сдаётся. За возмущенными выкриками уже слышатся нервные всхлипывания, а на пол что-то падает, громко бумкнув и металлически звякнув. – Ки-Ки, ну что ты? – Алекс не без удовольствия гладит сестрёнку по растрепанным русым волосам.

Девушка что-то невнятно мычит ему в плечо, стискивая в объятиях так, что вздохнуть сложно. Парень не без улыбки качает головой и вздыхает с каким-то странным удовольствием – тринадцать лет – трудный возраст, особенно учитывая её упрямство. Хотя, впрочем, и когда ей было пять, приходилось не намного легче…

– Кирика, перестань, скажи внятно, что случилось? Почему ты злишься? – нарочито строго говорит Алекс, немного отстраняясь и встряхивая сестру.

Она забавно насупливается, прикусывает губу и исподлобья смотрит на него. Отчего-то взгляд её глаз всегда заставляет сердце замирать, судорожно сжимаясь в груди, но практически тут же вновь забиться, но уже с бешеной скоростью.