Около пяти часов сыщики собрались в своей штаб-квартире. Юпитер кратко изложил суть дела.

— Господи! — воскликнул Пит. — Можно подумать, что Гончар умер и теперь по дому разгуливает его призрак!

— Именно так и подумал Ганс. Но те следы не похожи на следы Гончара. Гончар давно уже ходит босиком, и ступни у него большие и широкие. А на полу в кухне были отпечатки маленьких ног — невысокого мужчины или даже женщины.

— Миссис Добсон?

— У нее на это не было времени, — ответил Юпитер. — Она спустилась к грузовику за продуктами, а я шел вслед за ней. Она уже успела взять два полных пакета и шла мне навстречу. Пламя появилось как раз, когда она входила в кухню. Я стоял прямо за ее спиной. Да и зачем бы она стала это делать? И каким образом?

— Может быть, это люди из Хиллтоп-хауза? — предположил Пит.

— Возможно. Когда мы выгружали вещи, они шли на пляж. Но откуда нам знать, что они и вправду были на пляже? Они вполне могли где-нибудь притаиться, тихонько пробраться в дом — ведь дверь была открыта, — каким-то образом оставить следы, поджечь их, проскользнуть наружу через черный ход и опять спуститься к пляжу. Ты что-нибудь узнал насчет Хиллтоп-хауза, Пит?

Пит вытащил из кармана небольшую записную книжечку.

— Сегодня я побывал в агентстве мистера Холтцера, якобы чтоб узнать, не пора ли постригать его лужайку. Так вот, лужайку стричь пока что не нужно, а про Хиллтоп-хауз мне даже спрашивать не пришлось, он сам все на радостях рассказал. Оказывается, этот дом уже лет пятнадцать как выставлен на продажу, и мистер Холтцер давно отчаялся его продать или сдать и уже не знал, как избавиться от этих развалин. И вдруг совершенно неожиданно появляется человек, говорит, что именно этот дом ему позарез необходим, и хочет его немедленно снять. Он уже подписал документы и заплатил вперед за три месяца. Бумаги как раз лежали на столе мистера Холтцера, и мне удалось прочитать фамилию нового жильца.

— Какая же у него фамилия?

— Мистер Илиан Деметриефф, — ответил Пит. — Или Деметриофф, ведь я читал вверх ногами, да и машинка у мистера Холтцера печатает не очень разборчиво. Но, так или иначе, адрес у этого Деметриеффа такой: Лос-Анджелес, бульвар Уилшир, 2901.

Боб взял телефонный справочник и внимательно его пролистал.

— Здесь таких не числится, — сказал он.

— В справочнике много кто не числится. Ладно, с ним мы разберемся позже, — сказал Юп, — а теперь хотелось бы побольше узнать о красном двуглавом орле. Похоже, орел для Гончара имел большой смысл.

— А вот с орлом нам повезло, — улыбнулся Боб. — Не надо ждать, пока откроется библиотека, потому что мой папа купил новый иллюстрированный альбом.

Боб положил на стол большой плоский пакет и, широко улыбаясь, распечатал его. Перед Юпом и Питом предстал роскошный том в глянцевой суперобложке. Книга называлась «Сокровища королевских домов Европы».

— Фотограф, который делал эту книгу, всю Европу объехал, — сказал Боб. — Здесь вам и британские регалии, и корона австрийской династии Щарлеманей, и корона венгерского Святого Стефана. Есть даже железная корона из Ломбардии.

И много вещей из России — там, кстати, в гербе как раз орел. Но тот орел, который нужен нам, по-моему, вот здесь…

Боб долго листал страницы, наконец нашел то, что нужно, подвинул книгу Юпитеру и сказал:

— «Императорская корона Лапатии» — вот что там написано.

Пит перегнулся через плечо Юпитера и воскликнул:

— Да, это тот самый орел!

Императорская корона Лапатии больше походила на шлем, правда, золотой и щедро украшенный голубыми камнями. На вершине шлема сиял огромный рубин, оправленный в золото, а над ним возвышался красный орел с двумя головами и широко распростертыми блестящими крыльями. Одна его голова смотрела направо, а вторая — налево, бриллиантовые глаза горели, а острые клювы были воинственно распахнуты.

— Да, это точно орел Гончара, — сказал Юпитер. Он перевернул страницу и начал громко читать: — «Императорская корона Лапатии была изготовлена ювелиром Борисом Кереновым примерно в 1543 году. За основу Керенов взял шлем, который был на герцоге Федерике Азимове во время победоносной битвы под Карлоном. Победа Азимова под Карлоном положила конец междоусобным войнам, которые опустошали маленькую Лапатию, и бароны с юга страны, побежденные армией Азимова, были вынуждены поклясться, что больше не нарушат достигнутого мира. На следующий год герцог Федерик собрал знать в замке Маданхофф и здесь перед всеми объявил себя королем Лапатии.

Знать, изолированная в замке и отрезанная от своих армий, принесла присягу герцогу Федерику и поклялась ему в верности как суверенному правителю. Взбунтовался только один, Иван Храбрый.

Он отказался давать присягу новоиспеченному королю.

Легенда гласит, что этот гордый воин был казнен в главном зале замка Маданхофф. Ему отсекли голову, надели ее на пику и выставили у ворот замка — так король продемонстрировал всем свою власть и силу.

Коронация Федерика 1 Лапатийского состоялась в 1544 году в часовне замка Маданхофф. Корона, созданная Кереновым, стала собственностью семьи Азимовых и оставалась таковою еще четыреста лет. В последний раз короной воспользовались во время коронации Вильгельма IV в 1913 году.

После того как в 1925 году династия Азимовых была свергнута, корону объявили собственностью республики Лапатии. В настоящее время она выставлена на всеобщее обозрение в Национальном музее в Маданхоффе, столице страны, которая выросла за века вокруг средневекового замка герцога Федерика.

Корона династии Азимовых сделана из чистого золота и инкрустирована лазуритом. Огромный рубин, по преданию, принадлежал Ивану Храброму, поместья которого после казни также перешли к Федерику Азимову. Двуглавый орел над рубином — эмблема династии Азимовых. Орел изготовлен из золота и эмали, его глаза — бриллианты, каждый весом около двух каратов».

Юпитер остановился и перевернул страницу, чтобы взглянуть на корону.

— Хорошенький способ добиться власти — взял да убил противника, — сказал Пит.

— А потом взял его рубин и вставил себе в корону. По-моему, это отвратительно, — заметил Боб.

— В те годы пробивали себе дорогу только Жестокостью, — сказал Юпитер.

— В 1925 году они действовали точно так же, — сказал Боб и вытащил из кармана записную книжку. — В энциклопедии я прочел статью о Лапатии. Можете не верить, но она все еще существует.

— Надеюсь, это не сверхдержава?

— Нет, конечно. Теперь это Республика Лапатия, площадью семьдесят три квадратные мили и с населением в двадцать тысяч человек. Основная промышленность специализируется на производстве сыра. У них под ружьем армия в триста пятьдесят человек, и тридцать пять из них — генералы.

— По генералу на десять солдат! — воскликнул Пит.

— Да, особенно не забалуешь, — рассмеялся Юп. — Что там еще?

— Правительством Лапатии является Национальная ассамблея. Она состоит из 35 генералов плюс по одному представителю от каждого департамента или провинции. Провинций всего десять, так что вы догадываетесь, как происходят выборы.

— Страной правят генералы.

— Да, и они же выбирают президента, — сказал Боб.

— А как же Азимовы? — спросил Пит.

— Их больше нет. Юп ведь читал — их свергли в 1925 году. Вильгельм IV — вы помните, он был последним коронованным монархом — видел, что королевская казна постепенно истощается, и поэтому женился на одной лапатийской леди, своей двоюродной сестре. Она тоже принадлежала к семье Азимовых и обожала дорогие вещи — бриллианты и парижские наряды. К тому же у них было четверо детей, и каждому полагались учителя, и собственные лошади, и собственный выезд. Словом, король Вильгельм еще больше запутался в долгах, поэтому взял и повысил налоги на каждый фунт изготовляемого в стране сыра. Естественно, лапатийцы начали волноваться, и генералы этим воспользовались. Они дождались дня рождения короля Вильгельма, потому что в этот день в столице собиралось все население страны, вместе с войсками промаршировали ко дворцу и объявили королю, что его правление закончилось.