Его поддержал Гарик: – Я согласен. Кто первый?

– Вот ты первый и начинай.

Наступила тишина. В гостиной горел только торшер. Клубы табачного дыма нависали над столом, как тучи. Гарик сидел в кресле, в его руке тлела сигарета.

– Даже не знаю, с чего начать. Вам всем известно, что характер у меня не сахар. Наверное, виновата в этом моя горячая кавказская кровь. Родился и вырос я в этом городе, но фамилия у меня как-никак грузинская. На отношения с мужским полом это никак не влияло, но в отношениях с женщинами у меня всегда были проблемы, даже с матерью. Вот уже год, как мамы нет со мною рядом. Я не успел попросить у неё прощения. Как я мог быть таким идиотом? Я всегда обвинял её в том, что она не сберегла семью, что она меня не понимает. А мама говорила, что если я буду вести себя, как отец, и не изменю свой характер, то у меня тоже никогда не будет ни семьи, ни дома. Она была права. Мой последний брак – это уже третья попытка. Я встретил женщину, которою по-настоящему люблю. Она родила мне сына. На днях он первый раз сказал: «Папа». А я опять оскорбил её из-за ерунды какой-то. Вы же знаете, что если меня понесло, то уже не остановить! К сожалению, ничего с собой не могу поделать… У меня есть одна мысль, но меня это в любом случае не оправдывает. Мне кажется, и я об этом много думал, что Россия повидала очень много войн за свою историю, и одна из самых страшных была последняя. Двадцать миллионов погибло во время войны и столько же в лагерях, в основном мужиков. Вся тяжесть этого ужаса легла на плечи русской женщины: и хозяйство, и дети, и работа… У неё уже на генетическом уровне заложено – не ждать ни от кого помощи. Она надеется только на себя. И у меня есть только два варианта: или быть рядом и помогать ей во всём, или остаться джигитом в гордом одиночестве.

Гарик поднялся с кресла, налил рюмку и сел на диван. В кресло сел Шлёма.

– Да, ребятушки! В моей голове одни «страйки» и «блэк Джеки» да музыка, которую Моцарт пишет. (Все с улыбкой посмотрели на Моцарта). Шутка. Ну, что? Я – игрок. Азарт и адреналин для меня важнее всего на свете. Из-за этого я и работу свою потерял. Это как наркотик, как болезнь. Мог бы быть менеджером в казино, а это уже серьёзная должность. Но порядки таковы: если ты работник казино – играть тебе запрещается, а на меня кто-то настучал, и т. д. и т. п. Если так дело пойдёт и дальше, то на одного бомжа в Москве станет больше. (Встал, налил себе рюмку и сел на диван.)

Друзья ещё не до конца осознавали, что это была первая в их жизни исповедь.

Очередь садиться в кресло дошла до Андрея.

– Все вы, вероятно, помните, как в детстве я бегал с лупой в поисках улик и бандитов, запоем читал исключительно детективы. Развалился «совок», наступило это сумасшедшее время, когда у людей за долги отбирали квартиры. Все платили каким-то «крышам», крали людей. Я совершенно сознательно решил пойти работать в органы. Отучился шесть лет, а потом попал в уголовный розыск. Я никого не боялся, потому что за мной была правда! Раскрывая очередное преступление, я испытывал чувство удовлетворения: мир становится чище, и дышать становилось легче, и в этом моя заслуга! Всё кончилось сегодня. (Андрей рассказывает историю с полковником.) Завтра понесу рапорт об увольнении. В этой грязи я работать больше не смогу. Если бы вы сегодня не позвонили, то не знаю, ребята… Когда я сегодня вышел из прокуратуры, мне хотелось с кем-нибудь поговорить, но у меня, кроме мамы, никого нет, а она человек пожилой, и расстраивать её не хочется. Спасибо вам, что выслушали!

Андрей остался сидеть в кресле, откинув голову назад. В соседнем кресле сидел Рома.

– Я так понимаю, теперь моя очередь. Ну, что ж! По-моему, вы уже практически всё знаете обо мне: и о том, как чуть жизнью не расплатился за свой успех, и о том, какие у меня отношения с женщинами. Единственное, мне хотелось бы рассказать вам о чуде, которое произошло со мной сегодня. Я лежал на диване и смотрел в окно. По небу плыли облака. Да-да, обыкновенные облака. Я уже и забыл, когда в последний раз смотрел на небо и видел облака. Мне стало легко, и я не заметил, как задремал. (Рома рассказывает свой сон.) Знаете, ребята, это блаженство длилось всего пару минут. И эти минуты были самыми счастливыми в моей жизни. Но это был всего лишь сон. Я бы отдал всё, чтобы остаться в нём навсегда.

Воцарилось молчание. Каждый был погружён в свои мысли. Кашель Моцарта нарушил тишину. Очнувшись, друзья обращают внимание на него.

– О, кстати, Моцарт, остался только ты!

– И зачем я это только предложил?

– Давай, давай! Расскажи о себе, станет легче.

– Да что рассказывать?! У меня всё намного проще. Вон беседка в соседнем дворе, видите?

Все подошли к окну. Во дворе ярко горели фонари, в беседке сидели те же мужики, которых днём видел Рома.

– Так вот, один из этих мужиков – мой отец.

Рома обернулся к нему: – У тебя же не было никогда отца!

– У меня всегда был отец, но я его стеснялся, потому что он всегда бухал. (Глаза Моцарта наполнились слезами.) Мать развелась с отцом, когда мне было четыре года. Он уже тогда пил. Отец переехал в соседний двор к бабушке. После её смерти он живёт в полном одиночестве. Когда мне исполнилось пятнадцать лет, мать вышла замуж второй раз, и мы переехали к отчиму, но отношения у меня с ним не сложились. Я вернулся в свою квартиру. Живу один. Пью. Курю. Каждый день вижу отца и понимаю, что это моя карма: я потихоньку становлюсь таким же, как он. Поэтому, ребятушки мои, я послушал вас всех и хотел бы спросить: где же ваши папаши?

Говорил он с надрывом. Рома подошёл к Моцарту и обнял его. Такого поворота событий никто не ожидал, все притихли и призадумались. И тут все начали вспоминать про своих отцов.

Рома знал об отце немного. Ещё в детстве мать сказала ему, что отец бросил их ради другой женщины. Тогда же она попросила никогда больше не говорить на эту тему.

Когда Андрей вырос, бабушка рассказала ему, что отец попал в тюрьму. Вот и всё, что он знал о своём родителе.

Шлёму воспитал отчим, но, став совершеннолетним, он взял фамилию отца.

Гарик знал, что его отец родом из Грузии и то, что мать называла его тунеядцем.

Моцарт выслушал своих друзей, налил рюмку водки и сказал: – Найдите своих отцов, посмотрите на них – и вы получите ответы на все вопросы, мучающие вас!

Друзья встали, подняли рюмки: «За отцов!». Потом все присели и разом замолчали. Андрей поднялся, вышел в соседнюю комнату и закрыл за собой дверь. Он достал мобильный телефон и набрал номер своего однокашника, работника спецслужб.

– Димон, здорово!

– Андрюха, привет!

– Как дела?

– Какие дела? Служба! Сижу на дежурстве.

– Значит, мне повезло! Нужна твоя помощь.

– Всегда рад.

– Я тебе продиктую фамилии и приблизительный возраст людей, а ты мне сейчас их найди.

– Записываю. Перезвоню.

Через десять минут Андрей вернулся и положил на стол листок бумаги с адресами.

Кто-то спросил: – Что это?

– Это наше прошлое и будущее!

Молодые люди с интересом изучали написанное: оказалось, отец Ромы жил на окраине Москвы, отец Андрея обитал в Тамбове, Шлёмы – в Одессе, а Гарика – в каком-то ауле, затерянном в горах Грузии.

Началось бурное обсуждение. Наблюдавший за происходящим Моцарт был горд собой.

Шлёма кипятился: – Это всё хорошо, только вот, что с этим всем делать?

Рома встал из-за стола, подошёл к одной из висящих на стене картине, снял её, а за ней обнаружился сейф. Он набрал код, открыл дверцу и достал пачку сотенных зелёных купюр, которую бросил на стол:

– Ну что, пацаны, поехали?

Друзья в недоумении: когда? сейчас, что ли? А как?

– Ну, конечно, не сейчас! Завтра с утра сядем в джип и поедем.

Моцарт, сидящий в кресле, наблюдал следующее: четверо мужчин разложили на полу карту, улеглись вокруг и принялись составлять маршрут. Никто из них никогда не был ни в Тамбове, ни в Одессе, ни тем более в Грузии.