Таша застыла, впечатленная и ошарашенная увиденным, но тут же взяла себя в руки, пытаясь разобраться в происходящем. От незнакомки веяло тоской и смертью. «Мертвячка!» – пронеслась первая мысль, но принцесса тут же отринула ее. Нет, слишком нереальная, слишком воздушная, полупрозрачная… «Это призрак!» – наконец сообразила Таша и, решив проверить догадку, потянулась к невероятной незнакомке, позвала:

– Эй, ты меня слышишь? Как ты тут оказалась?

Бледное лицо колыхнулось, пошло рябью. Глубокие темные глаза с мутными зрачками поймали взгляд принцессы, отослав в сердце той отчетливый укол застарелой, притупившейся боли.

– Я жду своего возлюбленного, а он все не идет…

От прозвучавших слов серый лес дрогнул, могучие деревья вокруг поляны пошли рябью и стали прозрачными, выпустили из-под себя гибкие патлы живой травы.

Таша решительно приблизилась к девушке-призраку, осторожно протянула руку, пытаясь коснуться, но пальцы беспрепятственно прошли сквозь плечо незнакомки. «Кто же она? Откуда берется в ней сила, чтобы рушить морок?» – бились в голове лихорадочные мысли.

– Кто ты? Как давно ты здесь? – спросила принцесса, решив получить ответ из первых уст.

– Юта, – тихо ответила незнакомка, и снова повторила. – Юта! Юта! Юта… – слова разлетелись по сторонам глухим эхом; неожиданно глаза призрака налились кровью, а красивое лицо исказилось страшной маской. – Я давно здесь! Десять долгих, бесконечно долгих лет! С тех самых пор, как ненавистная колдунья лишила меня всего: семьи, друзей, любви, жизни! Десять долгих лет, – добавила она неожиданно тихо, понизив голос почти до шепота, – я жду своего любимого и не могу дождаться… Посмотри на меня, живая, взгляни, что сделала со мной проклятая Клодия…

Таша замерла вся внимание, чувствуя, как заходила ходуном земля и из-под темной арки ворот полетели в стороны комья почвы и травы. Из открывшейся ямы протянулись костлявые руки, потом показался желтый череп, с забившейся в глазницы и рот землей. Когда восставший скелет выбрался наружу, принцесса подошла к нему и коснулась ладонью истлевшей руки:

– Значит, это твои тоска и боль разрушили серый морок. Помоги мне выйти из него, Юта…

– Что-то будет, матушка Миртэй! Что-то страшное грядет! – голос Джилл дрожал, руки тряслись, но она продолжала упорно барабанить в дверь хозяйки цирка. – Матушка Миртэй, откройте!

– Ну, что тебе?

Дверь кибитки резко распахнулась. Старая холь замерла на пороге, сердито глядя на взволнованную пришелицу.

– Посмотрите туда! Взгляните же! – не унималась Джилл.

Кошка взглянула. Мрачно насупившись, вынула из складок одежды неизменную трубку и закурила. Там, где кончался лагерь, почти касаясь крайних кибиток, стеной стоял лес.

– Гиблое дело, – пробормотала себе под нос хозяйка цирка. – Дурной это морок…

Из-за соседства с недобрыми чарами в лагере поднялся кипеш. Не дожидаясь сигнала начальницы, циркачи поспешно собирали вещи и отгоняли повозки подальше от расплывающихся в воздухе корявых веток.

– Матушка Миртэй… – вновь начала Джилл, но осеклась, поймав очередной суровый взгляд.

– Объяви всем получасовые сборы. Пора убираться из Фирапонты!

– Но, матушка Миртэй, как же Тоги? Я чувствую, ему грозит опасность, – не унималась девушка, в надежде глядя на цирковую хозяйку. – Помогите ему, прошу.

– Справится сам твой дракон, – отмахнулась та. – Иди и собирайся вместе со всеми, живо!

Джилл попыталась сказать что-то еще, но наткнулась на ледяной, решительный взгляд и смирилась.

Отправив назойливую девчонку восвояси, старая холь заперлась в своей кибитке. Усевшись за стол, заглянула в надтреснутый, мутный шар, после вздохнула протяжно и горько:

– Да уж…

Докурив трубку, она сунулась в стол и достала из ящика пачку бумаг. Оглядев и пересчитав их, свернула трубкой, сунула подмышку, встала…

Когда матушка Миртэй появилась перед труппой, лагерь был уже на грани паники. Увидав холь, циркачи немного успокоились, поспешили с вопросами, но хозяйка цирка остановила их жестом и сказала коротко:

– Собирайтесь.

Миновав жилые кибитки, она подошла к клеткам, за которыми беспокойно метались лишенные морока колдовские существа. Глядя, как свирепо скалит желтые зубы оборотень, как мечется по клетке неожиданно бодрый гуль, и могучий сфинкс припадает к решетке бледным лицом, холь постояла несколько секунд, а потом, подняв над головой пачку бумаг, объявила решительно и громко:

– Я разрываю ваши договора! Вы все свободны, но у меня есть к вам последняя просьба: найдите дракона и помогите ему!

Потом по мановению единственного магического пасса на клетках защелкали замки. С шипением растворились в воздухе защитные заклятия и печати, и заточенные обитатели, осторожно, не веря до конца в происходящее, начали выбираться наружу…

Лишь одна клеть осталась нетронутой – высокий стальной ящик, полный земли. Существо в нем завозилось недовольно, толкнуло стенку изнутри, заставив непробиваемую сталь загудеть. Матушка Миртэй подошла к нему вплотную, припав ухом к перегородке, произнесла еле слышно:

– Прости, только тебя я отпустить пока не могу…

Даже будучи сам существом могучим и опасным, под землей Тоги чувствовал себя весьма и весьма неуютно. От спертого, сухого воздуха в горле зудело. Стены узкого туннеля то и дело сходились так сильно, что касались боков. Тогда Тоги протискивался между ними, оставляя на каменных сколах и торчащих из земли корнях клочки белой шерсти.

Он так и не избавился от неудобного барсиного наряда – нужно было постараться, чтобы сорвать его в тесноте и не запутаться потом в обрывках шкуры. Решив не тратить на разоблачение времени и нервов, Тоги остался, как был…

Он сделал все, как велела матушка Миртэй. Отсидевшись в душной темноте, прикинул, что времени прошло достаточно, и отправился на поиски выхода.

Длинный туннель извивался, петлял, то и дело расцветал веерами ответвлений и переходов. Сначала дракон двигался в абсолютной тьме, но вскоре далеко впереди замаячил холодный сиреневый свет. Тоги настороженно принюхался – в воздухе проступил запах тлена…

Собравшись, натянувшись, словно пружина, дракон осторожно пошел вперед. Через несколько сотен шагов он остановился и замер, пораженный увиденным. Длинный темный коридор завершался огромным подземным чертогом. Посреди него, вытесанная из сияющего белого камня возвышалась статуя крылатой кошки. Тоги огляделся. Со стен, отовсюду, насколько хватало взгляда, на него смотрели вросшие в камни и землю кошачьи черепа. Их глаза источали тот самый сиреневый, мертвенный свет.

Тоги замер, понимая, что перед ним гигантский могильник. Такого огромного захоронения он не видал в своей жизни никогда. Похоже, кошки со всего Королевства, да что там, со всей земли приходили сюда перед смертью, чтобы упокоиться в чертогах своей Крылатой Богини – великой, таинственной Холивейры.

…Кошки… Эти создания никогда не подчинялись всеобщим правилам и жили только по собственным принципам и законам. И сила, и магия у них имелись свои, особенные, непостижимые для самых умелых человеческих колдунов. Даже драконы испытывали благоговение перед могуществом этих существ…

Под прицелом тысяч сияющих глазниц Тоги робко осмотрелся по сторонам. Поднял голову вверх – под сводом пещеры, на каменном потолке проступало из полумрака величественное изображение крылатого барса Ханары. На дальней стене Тоги различил очертания пятерых его сыновей. Каждое из них венчало собой выход из пещеры.

Облегченно выдохнув, Тоги поспешил туда. Он чувствовал себя уязвимо и крайне неуютно в кошачьем склепе, переполненном чужеродной, неведомой силой. Дракон понимал, что попал сюда с позволения холь, а значит, получил добро на подземное путешествие, но на душе было неуютно. Тоги под страхом смерти бы не признался в том... что боялся. А если б и признался, то списал бы возникшую неуверенность на отсутствие огня. Дракон без огня уязвим и слаб, тут уж не поспоришь!