– Предлагаете заняться контрабандой? – вопросительно изогнул бровь Катлер.
Мерсер молчал, Беккет тоже. Последний снова задумался – конечно, предложение заманчивое, ему и самому не раз приходила на ум эта мысль. Но чтобы вести дела такого рода, следует быть очень аккуратным.
Но если будут деньги – будет и все остальное. А под «остальным» он подразумевал… Самая навязчивая, самая желанная и самая труднореализуемая мысль. В конце концов, именно ради этой идеи делалось все – ради нее Катлер терпел множество лишений, получал образование, упрямо пробивался вперед, несмотря на все свои падения… Глядя на его трудности, эти выходцы из аристократии смеялись – они не понимали, зачем он это затеял. Можно ведь жить, как все, не имея цели, и следовать чужим указаниям. Даже его семья придерживалась такого мнения… Это предательство было самым тяжелым в его жизни. Сам того не подозревая, Беккет очень хорошо усвоил урок, и, возможно, поэтому никого не подпускал к себе слишком близко.
Главной его целью была не только власть, но и еще кое-что – прочное положение в обществе. Катлер хотел, чтобы его фамилию произносили с почтением в лучших гостиных Англии… И не только в Англии. Беккет мечтал о почетном титуле, который ему может пожаловать король – за деньги, разумеется. Приобрести дворянскую грамоту довольно непросто, но ведь в этом нет ничего невозможного… К тому же, как показывает время, мечты Катлера имеют обыкновение сбываться.
Но пока рано об этом думать. Все сложится в свое время, не стоит торопить события. И мысли Беккета перетекли в другое русло – по поводу предложенной идеи. Для этого требовался еще один человек, кому можно было бы доверить корабль, кто был бы достаточно умен и от кого при желании было бы легко избавиться…
– Я знаю некоторых людей, которые умеют держать рот на замке, – Мерсер, как всегда, правильно истолковал задумчивость своего собеседника. – Желаете переговорить с ними?
– А по какой причине я должен доверять вам? – спокойно спросил Беккет. – Почему бы вам не предать меня, как лорда Гордона, и за это не получить перспективное место?
– Потому, что это невозможно, – неожиданно бесстрастным голосом произнес мистер Мерсер, ответив Катлеру прямым взглядом: – Вы ведь знаете, что я не проучился и двух лет; вряд ли руководство компании пожелает видеть меня на высокой должности. К тому же, вы помогли мне – может, вам трудно в это поверить, но я испытываю благодарность.
В уголках губ молодого человека появилась недоверчивая улыбка.
«Посмотрим», – подумалось ему, и на этом неприятный разговор окончился – они продолжили обсуждение дел так, словно ничего и не произошло.
Несколько дней спустя в кабинет Беккета вошел молодой человек весьма располагающей внешности: темные волосы, карие глаза и совершенно обезоруживающая улыбка. Что же касается возраста, то этот незнакомец, обладавший не только даром очаровывать, но также и беспредельной наглостью, казался даже моложе самого Катлера – тому едва исполнилось двадцать шесть, в то время как парню нельзя было дать больше двадцати двух.
– Джек. Джек Адамс, – представился юнец, окинув оценивающим взглядом обстановку кабинета. Беккет хмыкнул – что ж, это честно, ведь они с Мерсером также не назвали своих настоящих фамилий. Да и кому нужна его фамилия! Куда важнее его другие качества.
Катлер лишь кивнул, изучающим взглядом рассматривая «мистера Адамса». Загорелое лицо, кожа (особенно на руках) явно привыкла к выполнению черной работы… Встретившись с карим взглядом, Беккет не без удовлетворения отметил, что этот человек не глуп, несмотря на возраст. Однако что-то заставило его насторожиться; впрочем, это чувство быстро пропало. Этот парень располагал к себе, к тому же, Катлер не был уверен, что сможет найти кого-то лучше на эту роль.
– Вы капитан, не так ли? – совершенно бесстрастным голосом поинтересовался Беккет.
– Да, – не без гордости кивнул юноша.
Мистер Беккет думал, напряженно сцепив руки. С одной стороны, этот человек, если верить рассказам, сумел спасти корабль во время ужасного шторма; он любит море и, судя по всему, он догадывается, чего от него хотят. А с такими проще иметь дело. Но если… Однако предать может любой, от этого никто и никогда не застрахован. Теперь есть только два пути: отказаться от своей идеи или довести ее до конца. И Катлер выбрал второе.
Около полугода спустя мистер Беккет наконец отказался от дома, который снимал уже несколько лет в центре Лондона, чтобы переехать в свой собственный. Его жизнь определенно менялась к лучшему, причем не без косвенного участия Джека. Удачливость этого парня привела их к финансовому успеху – корабли, нагруженные запрещенными товарами, пересекали моря и океаны ради получения прибыли. Неофициальной, надо заметить.
Теперь дом мистера Беккета был обставлен со вкусом и изяществом. С особым удовольствием Катлер занимался внутренним убранством, и остался очень доволен результатом.
Гостиная и кабинет были обставлены резной мебелью из черного дерева; в спальне и гостевых комнатах – из красного. Книжные шкафы, застекленные ромбовидной сеткой, изящные высокие напольные часы… В большинстве комнат пол был застлан дорогими персидскими коврами с замысловатыми узорами (достать которые было непросто, но тем приятнее обладателю было на них смотреть).
Разумеется, Беккет внимательно подошел и к выбору картин – он не был намерен следовать веянью моды, и немало прошло времени, когда молодой человек чувствовал полное удовлетворение, глядя на свои новые приобретения.
Вся обстановка радовала глаза мужчины, когда он медленным шагом проходил по своему дому, с любопытством прислушиваясь к глухому эху, раздававшемуся от его собственных шагов. Здесь было еще немало работы для прислуги, и Катлер с внутренним восторгом (внешнего он себе не мог позволить даже будучи в полном одиночестве) планировал, как здесь сложится его дальнейшая жизнь.
В одежде тоже проявился его вкус; камзолы, расшитые золотой и серебряной нитью, драгоценные камни, сверкавшие уже не только на пальцах; и все же при этом Беккет умудрялся соблюдать тонкую грань – его манера одеваться вызывала восхищение и зависть, но никак не смех. Этот человек, казалось, просто не мог его вызывать; он не улыбался сам, и при нем старались не улыбаться другие. Одного пронзительного, стального взгляда хватало, чтобы заставить умолкнуть, смутиться и забыть свою мысль. Несмотря на свой возраст, Катлер чувствовал себя несравненно старше – кажется, это чувствовали и все остальные.
Больше никто не позволял себе шуток касательно его фамилии; наконец он получил то, к чему стремился, – уважение. И какая разница, что говорили за спиной? Те сплетни, которые пересказывал Мерсер, не вызывали ничего, кроме снисходительной улыбки. В то время как его помощник говорил то, что должно было расстраивать, мысли Катлера витали совсем в другом русле. Он думал о том, что приличия требовали пригласить многих наиболее влиятельных господ в свой новый дом – эта перспектива не вызывала у молодого человека радости, однако разговор в неформальной обстановке сулил новые привилегии.
– Корабль прибыл, сэр, – сообщил Мерсер, на что Беккет едва заметно улыбнулся:
– Превосходно.
Очередной рейс прошел без каких-либо осложнений; корабль вернулся согласно планам, и капитан уже велел разгружать товар. Катлер встал, бросил взгляд в зеркало, взял изящную трость с серебряной отделкой, и медленным шагом победителя направился в порт, намереваясь лично поздравить «удачливого Джека», как Катлер про себя звал этого юношу, с очередным прекрасным плаванием.
Вид корабля, вид бескрайнего моря вызвал у Беккета череду непрошенных воспоминаний. Он смотрел на снующих туда-сюда людей, смотрел на воодушевленные лица моряков и не мог понять того чувства, которое они все разделяют, – любви к морю.
