Охранник проводил меня до ближайшей двери с табличкой «Комната для визита адвоката №3». Вот она привилегия службы в правоохранительных органах – я получил шикарную комнату.

- За вашим визитом будут наблюдать через зеркало, - сообщил охранник. Его тон был более вежливым, чем я ожидал. – Объятия разрешены в начале и конце посещения, все остальное время никаких физических контактов. Когда вы покинете помещение, заключенный будет возвращен в камеру.

- Мне хватит, чтобы его облапать, - проклятье, я сказал это вслух и понадеялся, что охранник распознает сарказм. Полицейским-геям, наверное, не стоит шутить о таких вещах. Особенно, когда собираешься контактировать со страшными гомофобами, желающими видеть тебя мертвым.

Обстановка в комнате была простая – пластиковый стол, пластиковые стулья, яркие лампочки, встроенные в потолок, и большое двустороннее зеркало. Охранник кашлянул. Я встретился в ним глазами в зеркале.

- Объятия, вообще-то, для семей, - сообщил он, - но нам полагается говорить это всем.

- Ага.

Он отвел глаза, развернулся и вышел.

Я уставился в зеркало. На секунду мне показалось, что увидел за ним какое-то движение, но потом сообразил, что это всего лишь слабенький «повторяльщик», барабанящий по стеклу. Если бы я принял вторую половину «аураселя», то, скорее всего, даже не заметил бы его. Но тогда я был бы под сильным кайфом и не смог узнать ничего от того, к кому пришел с визитом.

Выуживая в пьяном угаре у Лизы, известен ли мне кто-нибудь, кто может рассказать о моей так называемой «конфиденциальности», я был уверен, что она укажет на Джейкоба. Он лгал словно дышал, а благодаря времени, проведенному с Каролиной, стал матером по недомолвкам. Но не тут-то было. Судя по словам Лизы, ему было известно не больше, чем ей. Поскольку «си-но» дало добро, она не стала читать документы, которые ей подсунули на подпись, поэтому, возможно, у Джейкоба было некоторое преимущество – он смог просмотреть бумаги. И если это какой-то великий заговор с моим именем в заголовке, по крайней мере, Джейкоб в него не вовлечен.

Раз уж самым страшным сюрпризом, который приготовил мне Джейкоб, было то, что он положил на меня глаз в Хонер-парке, то у меня все хорошо. Если только он не планирует сюрприз-вечеринку сегодня вечером – в этом случае я буду вынужден его убить.

Но как-то сомнительно, что Джейкоб занят украшением фабрики и выпечкой торта. Он был настолько сосредоточен на получении судебного предписания для того, чтобы держать Бернхарда на наркотиках, что наверняка забыл о моем дне рождения. Мистер Совершенство оказался не таким уж непогрешимым, как мне всегда казалось.

Я подумывал присесть, но потом решил, что лучше постоять, учитывая тот факт, что неплохо обдолбался. Я не принимал «аурасель» где-то с неделю, поэтому крыло меня сильно. Плюс небольшое обезвоживания из-за выпитого накануне виски. От одного воспоминания начинало чесаться за правым глазом.

Я вздрогнул, когда открылась дверь, и ввели человека, у которого имелись ответы на все мои вопросы. Мне казалось, он будет выглядеть менее угрожающим в наручниках и оранжевом комбинезоне. Я ошибался.

Роджер Берк глянул на меня от двери - шесть футов накачанных мышц, короткие светлые волосы и трехдневная рыжеватая щетина.

- Чего тебе надо? – спросил он низким, угрожающим голосом.

Я прищурился и подумал, что уже поздно что либо отменять.

- Ходят слухи, что тебе известно, как спрятали Адский лагерь.

Роджер улыбнулся.