– Он не… – начал Дакс, сжимая кулаки.

Но тут же разжал их. Он смотрел так, словно хотел схватить Ашу за плечи и потрясти.

– Он страдает из-за тебя, как ты не понимаешь? Потому что коснулся тебя на глазах у Джарека, на глазах у всех, – тонкие ноздри Дакса раздулись. – Если бы он не поймал тебя тогда, ты бы расшиблась.

– Он не просто поймал меня, – сквозь зубы процедила она, вспомнив его прямой, бесстрашный взгляд. «Один танец, – потребовал он тогда. – Время и место на мое усмотрение».

– Завтра его отправят в волчью яму, и оттуда он уже не вернется, – сказал Дакс.

Можно подумать, смерть слуги в волчьей яме могла вызвать ее сочувствие. Невольники умирают там каждый день.

– Преступнику там самое место.

Но в памяти вдруг всплыло биение сердца возле ее щеки, а еще – ощущение защищенности, когда чьи-то сильные руки крепко тебя держат. Восемь лет прошло с тех пор, как она слышала биение сердца другого человека. Тогда ее держали такие же заботливые руки.

– Тебе же ничего это не стоит, Аша.

Она ненавидела, когда Дакс так на нее смотрел: словно ее внешность подтверждала его самые страшные предположения, как будто он осознавал, какой она на самом деле монстр.

Это напомнило ей легенду о двух близнецах: один был создан из небесной синевы и чистого эфира, другой – из крови и лунного света. «Если Намсара нес смех и любовь, – вспомнила Аша, – то Искари приносила разрушение и смерть».

Сафира подошла и встала рядом с Даксом.

– Я согласна с твоим братом, – сказала она.

Аша уставилась на кузину, не ожидая такого предательства.

– Джарек, если вы помните, – командующий, – не сдавалась она. – Он обязан следить за соблюдением законов. А этот слуга – его собственность.

В памяти тут же всплыли руки скралла, осторожно перевязывающие ее ожоги. Аша отогнала воспоминания прочь.

– Я ничего не смогу сделать.

– Чушь собачья! – воскликнул Дакс. – Ты можешь хотя бы попытаться.

Она насупилась.

– Пожалуйста, Аша. Сколько еще я буду тебя умолять?

Последний случай, когда ее брату пришлось умолять, произошел в детстве. Аша стащила любимый меч Джарека и случайно утопила его в сточной канаве. Дакс тогда взял вину на себя. Джарек заставил его просить прощения. Он приказал ему встать на колени и прижал ногой к полу, пока полностью не насладился его унижением, а Аша все это время смотрела на брата со слезами на глазах, не находя в себе мужества сознаться.

Дакс, должно быть, почувствовал, что она сомневается.

– Единственная его слабость – это ты, Аша, – продолжил он. – Используй это. Очаруй его, соблазни, сделай то, что делают все девушки, чтобы получить желаемое.

При этих словах Сафира в ужасе отшатнулась от него. Аша скривила губы. При мысли о том, чтобы соблазнить Джарека, у нее засосало под ложечкой.

– Или… не все, – произнес Дакс, заметив выражение их лиц.

– У меня нет на это времени, – отрезала Аша, подумав об убывающей красной луне.

Ей необходимо поймать дракона и сделать это за шесть дней. Нужно возвращаться в горы Расселины. Она двинулась мимо брата к двери.

– Постой…

Она не остановилась.

– А если я отдам тебе это?

Аша остановилась перед дверью: трухлявые доски, медная ручка потускнела от времени. Если кто-то захочет ворваться к Сафире в комнату, то без труда вышибет это старье. Нужно заменить.

– Оно принадлежало матери.

Она повернулась к Даксу. Он снял с исхудавшего пальца выточенное из слоновой кости кольцо. Но не оно приковало внимание Аши.

Кольцо лежало на его открытой ладони, но она смотрела на пальцы брата: мозоли на кончиках, такие же, как у слуги Джарека, – вот что она сразу заметила.

– Его смастерил отец.

В сердце Аши закралась ревность. После смерти матери все ее вещи сожгли. Почему это кольцо осталось? И почему его хранил Дакс?

– Отец отдал его мне, когда я уезжал в Редколесье.

Дакс шагнул ей навстречу.

– Если ты освободишь Торвина, я тебе его отдам.

Перед глазами Аши встало лицо умирающей матери, отравленной древними напевами. У нее не осталось ни единой вещицы в память о ней. Почему отец отдал ее кольцо Даксу?

«Потому что я его не заслуживаю. Потому что, если бы не я, она никогда не стала бы произносить древние напевы вслух. Если бы не я, она была бы жива».

Может быть, Аша и не заслужила права хранить кольцо своей матери, но она страстно его захотела. И пусть она никогда не признается и вообще с трудом понимает почему, но ей вдруг захотелось, чтобы одно сердце продолжало биться.

– Договорились.

На лице Дакса расцвела улыбка, но это ее совсем не обрадовало. Наоборот, улыбка еще больше показала, как исхудало его лицо. «Что же там у него произошло?» – в очередной раз подумала Аша. Она отогнала вопрос и взялась за ручку двери. Сафира бросилась за ней следом, но Аша отрицательно покачала головой.

Кузине ни в коем случае нельзя идти с ней. Если уж Аша собирается вмешаться в дела Джарека с его непокорным слугой и спасти последнему жизнь, она сделает это без Сафиры, ибо ее присутствие тут же натолкнет командующего на мысль, как можно наказать Ашу за это вмешательство.

Выходя в темный коридор, освещенный лишь парой факелов, отбрасывающих на стены и потолок призрачные тени, она услышала, как Дакс спросил:

– Что у нее с рукой?

– Она не сказала, – ответила Сафира.

Аша плотно прикрыла за собой дверь.

Не успела Аша постучать, как парадная дверь дома Джарека открылась. Седая служанка, сгорбившись, стояла на пороге. Ее морщинистые щеки блестели от слез. Присутствие старухи в доме командующего удивило Ашу. По закону, после захода солнца все дворцовые слуги должны находиться на пашнях.

– Мне нужен командующий, – сказала она и, распахнув дверь шире, прошла в роскошный холл.

В воздухе витал аромат розовой воды, узорчатые ковры мягко касались ее ног, в свете масляных ламп стены отливали яркой бирюзой. По дому разносился яростный крик, сопровождаемый звуком, который ни с чем не спутаешь: резким свистом шаксы – скрученной из нескольких веревок плетки с привязанными на концах костяными осколками. Аша слышала, как плеть снова и снова ударяет по телу.

Старая невольница всхлипнула за ее спиной. Не останавливаясь, она прошла через холл и открыла тяжелые двери из кедра, богато украшенные слоновой костью и бронзой, что вели в личные покои хозяина.

Пройдя несколько комнат, она вышла в маленький внутренний дворик в самом центре дома командующего, где ее окутал тяжелый аромат магнолий. И там Аша увидела невольника.

Он стоял пошатываясь в неглубокой чаше фонтана. В дрожащем свете фонарей, висевших в галерее, она заметила, что руки скралла привязаны к статуе. По его спине стекала кровь, окрашивая воду в темно-розовый цвет. Джарек неторопливо прохаживался перед фонтаном, спиной к ней. Он снял тунику; мускулы перекатывались под лоснящейся от пота кожей.

– Ну что, скралл, – невнятно бормотал он, – это того стоило?

Аша отступила назад и прижалась спиной к стене, пытаясь унять колотящееся сердце.

Да, она Искари. Она охотится на драконов и приносит их головы, но Джарек контролирует армию ее отца. Все солдаты в городе безраздельно ему преданы. И по абсолютно непонятной причине он совсем ее не боится.

Аша могла бы развернуться и уйти. Она вовсе не обязана это делать. В конце концов, невольник сам виноват. Ему не стоило ее трогать.

– Пожалуйста, Искари…

Аша вздрогнула. Служанка, не смея поднять головы, отчаянно протянула к ней трясущиеся руки. Губы ее дрожали.

– Пожалуйста, помоги ему…

Джарек гортанно выкрикнул, и шакса снова со свистом рассекла воздух. Аша с опаской оглядела двор. В углу валялась лежанка с отломанной ножкой, над которой нависали кусты с распустившимися цветами. «Очаруй его, – предложил Дакс. – Соблазни».

Но Аша не знала, как это делать. Она была всего лишь охотницей. Она знала все об убийствах, но ничего – об обольщении. Аша вспомнила, как невольник прикоснулся к ней в лазарете, как он поймал ее во дворе на приеме у отца, как осторожно держал у своей груди: будто совсем не боялся. Ей стало стыдно. Если даже он не боялся – ни Аши, ни закона, ни того, что хозяин забьет его до смерти, – как же может бояться она? Она же носит имя Искари.