Я остановилась возле Чейза, и некоторое время наблюдала за его сосредоточенным лицом, за красными налитыми кровью глазами на данный момент времени тщательно сканирующими периметр лучше всяких навороченных приборов.

– Скоро закат, – произнесла я, когда глаза моего любимого хищника посмотрели в мои. – Что с периметром?

– Чисто. Но это временно. Мне не нравится местность, – Чейз провёл рукой по своим взлохмаченным волосам, которые мне так и не удалось остричь, как не пыталась уговорить его, и прильнул спиной к толстому стволу заросшего мхом дерева.

– А мне не нравится этот мир, подумаешь, – фыркнула я, протягивая и Чейзу бутылку с водой.

Чейз сделал несколько глотков, воткнул мачете в землю и присел рядом с ним на корточки, подняв голову к небу.

Я опустилась рядом и на тяжёлом выдохе провела ладонью по мокрому от пота лицу:

– Ладно. Теперь по делу, пока детишки не слышат.

Чейз взглянул на меня. И мне совершенно не понравился этот взгляд.

– Думаешь, мы зря бежали с пляжа? – озвучила я мысли.

Чейз отпустил голову и потряс шевелюрой:

– Нет, Джей. Не думаю, что мы должны были там оставаться. Вопрос в том: куда идти. Связи нет. Подземная станция могла подвергнуться нападению. А значит, эвакуация городов остановлена. А значит, вся информация о РК и о местонахождении Оазиса была автоматически уничтожена. И это значит, что я понятия не имею, куда нам идти, Джей. Думал, у тебя на этот счёт должен быть план. Может даже не один с твоим-то рвением убраться подальше из капсулы.

– Ага. И Землю, кстати, тоже я встряхнула.

Чейз жестко взглянул на меня и любой нормальный человек на моём месте вздрогнул бы от огненно-красных водоворотов его диких глаз. Но не я. Я люблю в нём всё. И даже если ему официальный документ выдадут о том, что он больше не человек, я всё равно продолжу любить его. Он знает это.

– Картинка не складывается, – набрала в грудь побольше спёртого жарой воздуха, – как насчёт ядерного оружия, которое должно было быть выпущено на Северную Америку после нападения на подземную станцию?

Чейз облизал губы и несколько раз вздохнул, прежде чем ответить:

– Одно из двух: либо подземная станция всё ещё цела, либо…

– Постой-постой, – усмехнулась я, – дай-ка угадаю. Уж не в такой ли мы глубокой заднице находимся, что даже ядерного взрыва не почувствовали?

Чейз дёрнул бровями:

– Возможно даже глубже.

– А что если это землетрясение и было…

– Нет, – перебил Чейз. – Оно не имеет к ядерному взрыву никакого отношения. Я до сих пор чувствую колебания земной поверхности.

– Но эта вспышка! Разве не похоже на…

– Это был не ядерный взрыв, Джей, – вновь перебил меня Чейз, исследуя взглядом периметр. – Это было солнце. Я уверен.

– И что за хрень была с твоим этим солнцем? Поджарить нас решило напоследок?

Чейз вдруг усмехнулся. И каждый раз независимо от ситуации у меня внутри всё переворачивается от его низкого грудного смеха. То же самое со мной происходит, когда он улыбается.

– Джей, – глядел на меня с весёлым безумием, – если бы солнце хотело поджарить нас, оно бы так и сделало.

Чертовски верно подмечено.

– Ладно, главное, что мы за барьером, – ответила я, пожёвывая колечко в нижней губе и усердно размышляя. – Если он активируется снова, мы не будем в ловушке.

Чейз со мной не согласился. К чему я давно привыкла. Наши мнения никогда и ни в чём не сходятся. Понятия не имею, как мы вообще уживаемся с нашими-то характерами.

– Сомневаюсь, что он активируется, – Чейз взглянул на близящееся к закату розовое небо. – Как и сомневаюсь в том, что эта вспышка была первой.

– Меня больше интересует то, как солнце связано с Mortifero.

– Мне бы тоже хотелось это знать.

Мы рассчитывали, что ближе к ночи жара спадёт, но как по мне – она только усилилась. Ронни сказал, что хреновый из меня термометр и отправился спать. Они с Кристиной устроились на одном из тонких одеял прихваченных с собой из пляжного дома. Нашего дома.

Наверное, теперь мы должны сожалеть, что всё так быстро закончилось… Должны обливаться слезами по поводу того, что райская жизнь была слита в толчок. Надо трястись от страха в преддверии выхода на новую тропу войны… Но всё чего хочется мне так это кричать во всё горло: «А Я ВАМ ГОВОРИЛА! Всем вам говорила, что так и будет! Что эта Mortifero и порождённые ею твари не успокоятся до тех пор, пока не уничтожат каждое разумное создание на планете Земля»!

Что сейчас и происходит.

Чейз вернулся после того, как обшарил лес на более глубоком уровне. Его сверхскорость очень удобная функция в нынешних условиях. Я предложила ему зайти максимально далеко, но это ведь Чейз… разве оставит единственных дорогих ему людей безоружными в тропическом лесу во время апокалипсиса? Нет. И об этом можно больше не заикаться.

Он расположился между корнями одного из разлапистых деревьев, а я устроилась у него в объятиях. Ни одного звука, никакой живности, никаких птиц. Только стук сердца Чейза под моей щекой. Мой любимый звук. Самый чистый, самый настоящий, самый лучший звук во всём мире.

– И почему мне кажется, что теперь ты чувствуешь себя гораздо спокойнее? – шёпот Чейза защекотал ухо.

Вздохнув, поглядела ему в глаза. При свете луны они выглядят ещё более необычными. И ещё более пугающими. Покрасневшие белки кажутся почти чёрными, а в тёмно-коралловых радужках время от времени будто вспыхивают яркие искорки.

– Думаешь, все четыре месяца я только этого и ждала?

– Ты мне скажи, Джей. Это ты сейчас выглядишь так, будто снова обрела свободу.

– Возможно… так оно и есть.

Чейз обнял меня крепче, наклонился к лицу и нежно поцеловал в губы. Я обхватила его шею ладонью и, когда он уже практически отстранился, поцеловала сильнее. Чейз обнял меня за талию и перекинул на себя, так что я оказалась сверху лёжа на его груди.

– Все мы больны на голову, Джей, – прошептал он мне в губы. – Новая вспышка Конца света, а мы ведём себя так, точно на пикник с палатками выбрались. И вряд ли в этом мире ещё остался кто-нибудь нормальный.

Я невесело усмехнулась, прижимаясь лбом к его лбу:

– Мир давно уже спятил. И мы вместе с ним.

– А ты действительно рада, – ухмыльнулся Чейз, рисуя пальцами дорожки по моей голой пояснице. – Я вижу это в твоих глазах.

– Рада? – приподняла голову, неуверенно улыбаясь. – Долбаное солнце нас всех чуть не поджарило, а я, по-твоему, рада?

– Пожалуй, – почти после каждого слова он делал паузу и целовал меня в шею, – я готов… даже сказать спасибо… этому долбаному солнцу, за то… что оно вернуло мне мою дикарку.

Губы Чейза наконец добрались до моих и он поцеловал меня по-настоящему. Страстно и глубоко. Чувственно. Возрождая внизу живота болезненное желание оказаться сейчас где-нибудь в одном из укромных уголков на территории нашего пляжного дома. Пожалуй, эти «уголки» – единственное, за что я действительно любила наше жилище.

Чейз замер и пронзительно посмотрел мне в глаза:

– С возвращением, Джей. В свою стихию.

– Звучит не очень-то поздравительно.

– Это потому что мне нравился наш пляжный дом, – ухмыльнулся Чейз и поцеловал меня за ухом, так что пришлось прикусить губу, чтобы не издать ни звука, так как у детишек отличный слух. Ни раз Ронни ловил нас с поличным. Чейз давал ему подзатыльник, а мальчишка кричал, что теперь ненавидит убийцу Дакира ещё больше. После чего Чейз обнимал меня и извинялся за свою доминанту, которая во время интимного процесса не совсем активна и он не может почувствовать, как Ронни приближается.

Руки Чейза оказались на моих щеках, и он плавно опустил мою голову, с уверенностью заглянув в глаза:

– У нас никогда не будет нормальной жизни, Джей. Не важно, где мы окажемся.

– Это зависит от того, что ты понимаешь под словом «нормальная».

– Что бы ни случилось, я буду с тобой до конца, Джей. До самого конца.

– Это ещё что? – я напряглась, а Чейз наоборот мягко улыбнулся, проведя костяшками пальцев по моей скуле.