- Вы уж извините... что я так грубо. Не люблю, когда меня жить учат.

- Все в порядке,- Веретенников улыбнулся. - Ты чего смурной такой?..

Парень замялся.

- Не хочешь, не говори... что пьешь? Угощаю.

- Не, лучше я вас... хоть на дело деньги потратить.

Если бы парень держался чуть получше, Борис пожалуй и расхохотался бы. Но у этого явно что-то случилось, не зря он такой напряженный... Веретенников сжал зубы.

- Борис.

- А я Виктор.

- Будем.

- Будем... - они сделали по глотку.

- Виктор, ты давно сюда ходишь?

Горькая умешка исказила лицо Виктора.

- Два дня... с позавчера.

- Удача не хочет с тобой дружить, я смотрю.

- Ну и хрен с ней...

- Расскажешь, что случилось? Я, знаешь ли, человек со связями...

Виктор оторвал взгляд от тяжелодонного стакана.

Посмотрел прямо Борису в глаза, и впервые в жизни Веретенников ощутил, что ему хочется отвести взгляд и сделаться незаметным. Более того, незнакомая дотоле дрожь прошла по спине и сосредоточилась где-то у шеи, вызывая озноб.

- Что,- резко сказал Виктор,- и там тоже? - Он отставил стакан, ткнул пальцем в направлении пола, поднялся и размеренным шагом направился, не оборачиваясь, к выходу.

Борис с секунду соображал, что же сказал парень, а когда сообразил, то почувствовал себя вдвойне виноватым. И этого с ним раньше не случалось. Он вскочил с места и бросился догонять Виктора, который уже прошел через всю игорную залу и скрылся за дверю холла.

- Погоди... ты извини, я ж не знал. Извини, парень, все понимаю.

Виктор осторожно снял руку Веретенникова со своего плеча.

- Не понимаешь. Не понимаешь ты ничего. Я сюда больше не вернусь...

- Постой, так не годится. - Борису захотелось успокоить несчастного. - Слезами и аскезой делу не поможешь, ты давай-ка возвращайся и расскажи мне все, я выслушаю. Тебе нужно рассказать кому-нибудь.

- Нет. Не здесь.

- Выйдем.

- Ладна...

И Виктор рассказал. Как познакомился с девушкой удивительной красоты. Как им было хорошо вдвоем, и даже то обстоятельство, что у него были деньги всегда ("А кстати, откуда?", спросил Борис. - "Много будешь знать, можешь не успеть состариться",- отрезал Виктор. - "Понял", быстро согласился Борис, про себя усмехаясь), а у нее не было ничего, и никого, кроме родителей-пенсионеров и собаки, которую тоже надо кормить. Она была замужем, но муж ее бросил... пропойца он был и сволочь, непонятно вообще, как за такого можно выйти. Можно, наверное, когда жизни никакой нет... Виктор рассказал, что ему пришлось учить ее радоваться обеспеченной жизни, а она все не хотела привыкать... Боялась, что и он ее оставит?.. Отказывала ему, когда он делал предложение. Три раза, между прочим. За то время, что они были знакомы, ее родители умерли... ("Все мы смертны",- сказал Борис. - "Не все от рака крови",уточнил Виктор, отворачиваясь). Родители умерли, и она очень долго не могла смириться с этой потерей. Потом ему стало некогда, появились неотложные дела. Поедем со мной, сказал он. Она отказалась и осталась в Москве, нашла работу, хотя он дал ей столько денег, что хватило бы на пару лет безбедной жизни... нет, он совсем не хотел ее покупать, куда там. Виктор знал, что любовь не продается. Знал, что больше никого так не полюбит. Впрочем, еще до всего он твердо знал, что любви не бывает... Короче, она осталась, а ему пришлось уехать в "командировочный круиз". На два месяца.

Вернувшись, он застал ситуацию не изменившейся. И сделал четвертое предложение. Она согласилась с настолько больным и бледным выражением лица, что Виктор заподозрил нервный срыв. Он ее, конечно, успокоил, свозил на юг, обещал, что все будет хорошо... Все было хорошо. Они сыграли свадьбу при неимоверном скоплении народа. Сказка, не успев начаться, трагически закончилась еще через полгода - у нее обнаружился рак крови, к которому была предрасположенность. Редкая, смертельная форма рака. Виктор нанял лучших медиков, притащил консультантов из Штатов, Японии, Германии. Не получил в ответ ничего, кроме отрицательного качания головой. В ее последние часы, совершенно обезумев от горя, он был уже готов воспользоваться услугами филиппинских хилеров... но поздно. Да и правда ли то, что о них рассказывают?..

- Похороны... два дня назад были.

Борис молчал. Виктор как-то так рассказал эту историю, что хотелось обнять его, успокоить... как собственного сына. Как странно.

Они дошли до небольшого скверика в глубине квартала и там уселись на скамейке.

- Два дня как в бреду... пока она еще рядом была... даже... неживая. Ничего. А теперь пустота какая-та... что мне эти деньги... что?! Хоть голодающим африканам, хоть кому... плевать...

- Тебе нужно развеяться. Забыться в делах. Мне, наверное, не стоит тебя учить жить, но в такие моменты лучше топиться в быту. Моя мать когда умерла, я тоже думал - конец света. Ничего, живу. Процветаю даже местами.

- Мать - это другое,- зло сказал Виктор. - Ты мне не рассказывай...

- Когда-нибудь ты поймешь, что принципиальной разницы никакой нет. Я чувствую себя глупо, когда произношу банальности, которые ты, парень, и без меня знаешь. Но это важные банальности. Важно понять, что в этом мире следует жить, а не стенать о том, что ты бедный и несчастный.

- Иди к черту...

- Ладно... но ты так не напрягайся. - Борис поднялся, чтобы уйти. И почувствовал, что уходить ему стыдно. Ему? Стыдно?

- Эй, Борис,- сказал Виктор ему в спину. - Ты про теорию Игрыл в курсе?

- Нет. А что это? - он был почти рад, что Виктор вновь заговорил. Что за ерунда такая?

- Если обещаешь меня напоить до беспамятства, расскажу.

Борис улыбнулся.

- Ты хороший парень, Виктор. Договорились... рассказывай.

- По дороге и расскажу. Надо в какой-нибудь приличный бар зайти, а то в этом долбаном казино сплошные коктэйли и брэнди... тьфу, хоть бы водкой кто удивил.

- Бар не годится. Ненавижу эти ваши тусовки. У меня есть квартира... для сына покупал. Он, правда, не особо там появляется. Сейчас такси возьмем, и водочки твоей любимой по дороге... - внезапно Веретенников вспомнил об охотниках. Хм... А что они могут сделать? Двое выпивающих мужиков - это даже меньше, чем хулиганство. А Кормчий умеет увести и из-под более серьезной ответственности, чем за хулиганство. Так что охотники идут на. Тем более, что чувство опасности как-то затаилось.

...Пока они ехали к центру, говорил Виктор. Он шутил не особенно разнообразно, и видно было, что неискренне. Но вот теория Игрыл в его исполнении Борису очень понравилась.

- Основная проблема, ясен перец, в нашей привычке пить... только мы не рассчитываем ни количества, ни качества... всегда говорят: "Сколько водки не бери, все равно еще три раза бегать". Ну а раз так, нужна кукая-то система для подсчета... а то ведь и спиться недого... Система такая: собираются N человек... или M человек, без разницы, и начинают усиленно думать, сколько и чего брать. По теории Игрыл, надо, чтобы на каждого человека приходилось по восемь игрыл, в среднем... ну, или десять, для особо закаленных ветеранов, так? Так вот - если взять и умножить количество литров на количество градусов, а потом поделить на количество рыл, то получатся как раз эти самые игрылы на одного человека. Так что, слышь командир,- он тронул такстиста за плечо,- когда к тебе десять друзей придут на день варенья, ты им два с половиной литра водки - и порядок.

- Что-то не то... - с сомнением протянул Борис.

- А чего? А, вспомнил!.. Вспомнил. Теория Игрыл закуску не учитывает. Так что реально надо брать больше. Ну и естественно, ерши всякие, смеси, их надо отдельно считать, там своя формула есть, только я ее не помню уже. Черт... - Виктор вспомнил о похоронах, это ясно читалось не его лице. Он прислонился лбом к стеклу и в таком положении просидел до конца поездки, а Веретенников решил его не трогать, обдумывая новую теорию. Наверняка какой-нибудь шутник придумал. Да и закуска не учитывается - плохо. Вообще говоря, Веретенников почти не пил, но сегодня сам Кормчий велел ему заниматься чем угодно, но только не обычными делами. С разрешением Кормчего можно и расслабиться.