- Спи, - одними губами прошептал Машка.
Ничего себе! Спи. Я так все просплю! Но сил не было. Я боком повалился на одеяло, устроился поудобнее, если можно устроиться удобно со связанными сзади руками, и стоило голове коснуться теплой шерсти как я провалился в сон. Странно, но мне никто не мешал.
И сны мне не снились.
11
Проснулся я от того, что кто-то тихо теребил веревку на моих руках. Пончик! Лапочка ты наша...
Я, стараясь не двигаться, приоткрыл глаза. В пещере костер горел еле-еле, но света было достаточно. Не для меня. Для архаровца, сменившего лучника. У этого был арбалет. Н-да, еще прекраснее.
Веревка ослабла, и мои ладони были освобождены. Только они онемели, и надо было подождать, пока восстановится кровоток и утихнет сильное покалывание в пальцах.
Машка лежал, чуть поодаль от меня, с закрытыми глазами и, кажется, спал. Но как я понял, Пончик развязал его первым.
Наш сторож не спал, что плохо, но и на нас не смотрел, что хорошо. Огонь горел, давая свет, что плохо, но это успокаивает бандюка, что хорошо. Все они, кроме одного спали, что хорошо, а вот то, что мой кинжал валяется у самых ног сторожа плохо - не достать даже в прыжке. Что делать?
А дальше думать было некогда.
Самый дальний от нас спящий вдруг захрипел и через пару мгновений затих. Мужик с арбалетом вскинулся посмотреть что там, повернул голову, и тут же схватился за глаз, из которого торчал дротик. Он с шумом повалился на землю, рефлекторно разряжая арбалет. Арбалетный болт свистнул и гулко ударил в каменный свод, обрушивая кучу мелких осколков. Я привстал. Рядом со мной маленькая серая тень метнулась к следующему контрабандисту, который уже испуганно поднимал голову. И соображал он быстро:
- Шухе-ер! - что было сил заорал он, подскакивая с земли, но ханур уже висел на его шее.
Машка вскочил на ноги и длинным прыжком оказался рядом с лучником, который после крика мгновенно открыл глаза и потянулся за оружием. Но наемник наступил ему на руку, одновременно выхватывая его же короткий меч. Послышался противный булькающий звук, и парень уже дергался с перерезанным горлом. Чуть поодаль рухнул на пол кричавший. Но главарь и еще двое его подельников уже вскочили с вынутыми мечами и встали в оборону.
Камор все понял мгновенно. Сложно не понять, если рядом двое колотятся возле тебя в смертной агонии, третий лежит с металлом в башке, а четвертый глотает собственную кровь, уткнувшись мордой в камень. И на тебя, на пружинистых лапах, крадется яростно скалящий клыки зверь!
Машка снова кинул дротик, но промахнулся. Бандит, уклонившийся от острого металла, в ловкости Машке не уступал. Он тут же бросился к нему. Ханур, недолго думая, в два прыжка оказался на руке другого контрабандиста, сжимавшего меч, и рванул клыками запястье. Мужик вскрикнул, а ханур, не давая опомниться, гибко нырнул ему за спину и перескочил на шею, вцепившись в нее как клещ. Тот завертелся на месте, пытаясь скинуть зверька.
А вот Камал оказался свободным. И как вы думаете, что он сделал? Угадайте с... одного раза.
Главарь резким кувырком подлетел ко мне. Свалил с ног подножкой, заставляя опуститься на колени и буквально садясь на меня, приставил нож к щеке. Вот что я такой невезучий?!
- Самал, стой! - заорал главарь, - Дружка побереги!
Машка отскочил от противника, парируя прямой выпад, но тут же получил скользящий обратный удар в челюсть рукоятью меча. И рухнул. А рядом с нами, хрипя, осел на пол контрабандист, пытаясь пальцами соединить разорванное горло.
- Останови зверя! - располосовал мне щеку Камор.
Но Пончик уже метнулся в темноту, явно намереваясь напасть на того кто ударил Машку. Главарь занервничал, а другой бандит тяжело дыша заозирался по сторонам. Хотя, шиш он теперь увидит ханура - костерок то гаснет.
Мне было больно. И обидно до поросячьего визга! Я сам себе уже казался... свиньей, да! Машку из-за меня сейчас убьют, а я тут... сижу. Как курица, которой вот-вот голову оттяпают, а она квохчет.
Где этот гребаный кинжал?!
И я почувствовал ответ. Ага! Ну-ка иди сюда, умник! Я позвал... даже не позвал, а приказал клинку вложиться мне в руку. А мне плевать! Как хочет, так пусть и вкладывается! И когда ощутил рукоять на ладони, не думал ни мгновения. Вывернулся из-под главаря и, падая на спину, снизу заехал ему клинком под ребра.
Вереди, с диким воплем переходящим в противный захлебывающийся визг, упал навзничь последний бандит.
А на меня навалилась туша главаря. Оказывается человек очень тяжелое существо. Особенно когда умирает и падает прямо на тебя. Сложно удержать падающее тело, и потому мы грохнулись на землю оба.
Кое-как, с отвращением спихивая с себя труп, я выбрался из-под тела, отползая на четвереньках подальше. Оглядел пещеру, остро завонявшую кровью, и меня вывернуло. Потом еще раз... и еще...
Полоскало меня долго. Пока желудок, наконец, не решил, что баста. У него ничего не осталось.
Машка лежал без сознания, с искалеченным лицом, а Пончик, ходил между трупов и зачем-то обнюхивал каждого. Проверял, кто еще жив, что ли?
12
Я присел возле Машки.
Он лежал на спине, сложив руки на груди, и в очередной раз пытался сдохнуть. Меня все еще мутило, и глядя, во что превратилось Машкино лицо, и вовсе подмывало блевануть еще раз. Вскоре наемник застонал, и открыл глаза. Пончик озабоченно посвистывал рядом, поднимаясь, как суслик, на задние лапы.
- Ма-аш, - позвал я парня.
- А, - не то ответил, не то застонал он.
- Может, ты перекинешься? А то у тебя лицо...
Машка растянул порванные губы в улыбке:
- У ....тея ...оже ...ицо!
Я чуть не плакал:
- Маш, того порошка больше нет, давай сам оборачивайся. Ну, пожалуйста-а-а...
- ... аоги... ими...
- Что?
Пончик схватил меня за куртку и, упираясь всеми четырьмя, потащил к Машкиным сапогам. Я понял, что их надо снять, а заодно и раздеть парня. Кое-как справился и с обувкой, и с одежкой, еле-еле вытянул шмотки из-под вялого Машкиного тела и на четвереньках отполз в сторону.
Сначала не происходило ничего. Затем пространство вокруг парня слегка замерцало, подернулось розовой марью, тело парня беззвучно вытянулось, изменилось и из искристого тумана появились лапы, хвост, спина и, наконец, голова. Легкий запах озона, и снежный барс лежит брюхом кверху, блаженно расставив лапы в разные стороны и зажмурив глаза. Не, ну не гад? Он еще и кайфует! Правда, на скуле у него виден темный кровавый след. Но и кровь уже исчезает.
Эх, везет. А мне шрам обеспечен. Я потрогал свою щеку. Пальцы окрасились красным, но кровь, уже не текла. Надо перевязать, наверно. Или хотя бы обработать.
Все так же на четвереньках, добрался к своим вещичкам, беспорядочно закинутым в баул, поковырялся там, а Пончик уже тащил в зубах Машкин мешочек с травами. Оно конечно, спасибо, только я знать не знаю, что с ними делать. Нашел в своем бауле отцовское снадобье и смазал рану. Защипало так, что я подскочил, а ханур возмущенно затрещал. Это он что, меня еще и воспитывать будет? Не хватало.
Наконец, я вспомнил о кинжале. Опять я его оставил в трупе. Надо забрать.
На этот раз клинок не сопротивлялся. Я вытащил его легко. Но только...
Лезвие было черным. Как тьма. Без единого отблеска. Свет пропадал в нем. Серебряная вязь фиолетово горела, словно плавая внутри черного тумана. Кинжал был доволен. А то, что человек оказался магом, его вообще привело в восторг. Но этого ему мало...
Я сидел, положив кровожадный артефакт перед собой, и думал. Думал, что мне теперь с ним делать? Зачем мне этот кинжал? Он что же только убивать умеет и хочет. И все? Знаете, есть куча качественной стали, в том числе магической, которая убивает не хуже. Особенно в умелых руках, да. И без претензий на лидерство. Почему такая сложная конструкция у этого клинка? Почему его создатели дали ему способность к мимикрии и наделили зачатками разума. Только для убийства? А стоит оно того?
