– Потащим, пока горючка есть.

– А ты откуда знаешь про джунгли? – спросил меня Вася.

– Книжки хорошие читал. И вы все тоже вспоминайте, кто и что дельного читал про такие леса или по телевизору видел. К тебе, Даш, особая просьба, раз ты у нас в экологи метила.

– Книжки… – протянул Вася. – С книжными знаниями мы тут можем так влипнуть…

– Я же о дельных книгах говорил. А о том, что мозг надо выключить и книжные знания с действительностью не сравнивать, не говорил ничего. И потом, Вася, какие у нас варианты? Если у тебя налажен телепатический контакт со специалистами по дождевым тропическим лесам, особенно инопланетным, мы тебя с удовольствием послушаем.

После обеда мы два часа отдыхали, а затем снова принялись за расчистку трассы, теперь уже все сообща. Было не слишком жарко – видно, вчерашняя духота стояла перед грозой, которая потом так и не началась. Но пот все равно со всех лил так, что наша одежда вскоре оказалась мокрой. Та, что на нас еще оставалась. Москиты и прочие кровососы в округе отсутствовали, и мы сняли с себя что только могли.

– Раз комарья нет, значит, и воды тут близко нет, – сказал Вася на перекуре.

– Не обязательно, – возразила Даша. – В Амазонии почти везде вода, а москиты водятся не везде.

– Давайте сегодня сильно не усердствовать, – сказал Валера. – А то наработаемся с непривычки – завтра останемся без рук. У нас тут кто и когда в последний раз через джунгли прорубался?

– Ты после сегодняшнего уже будешь назавтра без рук и без ног, – ответил я. – И мы тоже. Но надо будет встать, как-то размяться и продолжить. Никак нам нельзя не усердствовать. Не успеем освоиться, пока припасы есть и домашний жирок не сошел, – пропадем. А что руки-ноги будут поначалу отваливаться – ничего, выдержим. Народ почти весь у нас молодой, здоровый. Лысый, хоть и не молод, наверно, здоровее всех. А Машка Ситуация – та вообще настоящий чемпион по выживанию в экстремальных условиях, в том числе и в состоянии острой алкогольной недостаточности. Она, когда свою избушку спалила по пьяни, новую своими руками построила. А перед этим зиму прожила в землянке. Слышь, тетя Маш? Тебя хвалю. Пока ручей не найдем, даже сто граммов не жди, а когда будет вода и добычи вдоволь – всю бутылку тебе отдам, клянусь бородой деда Федора.

К вечеру мы прошли еще два километра. Лысый не поленился вернуться на место первого лагеря у обрыва, стесал там с одного дерева кору и вырезал короткое послание – кто мы, сколько нас и куда направляемся.

– А то ведь дорога наша, я думаю, быстро зарастет, да, Серега? – спросил он.

– А как же.

– Я еще по пути затесы хорошие делал на месте наших зарубок, – сказал он. – Их только слепой не разглядит.

– Молодец, что скажешь. Теперь надо сразу затесы делать. И послания вырезать регулярно.

Я срубил подходящее деревце и сделал из него для наших топоров новые топорища, вдвое длиннее старых, чтоб размах был больше. Девчонки, двигаясь на последних оборотах, помогали Машке развешивать над костром недосушенные днем грибы и рыбу. Валера, учтя опыт дня, нарубил тонкого бамбука и связал его лианами в пучки, чтобы бросать их под колеса у больших корней, поддающихся переезду. Потом пучки можно было быстро грузить на верхние багажники уазика и «Хаммера» и довозить до следующего корня. Вася прикинул, сколько мы истратили горючего и сколько осталось, и сказал, что пройдем мы еще максимум сорок километров. После чего он совсем скис, лег под деревом и больше не вставал. Сперва мы его жалели, но вскоре выбились из сил точно так же, нам стало жаль самих себя, и чтобы заглушить это чувство, все дружно принялись над Васей издеваться.

– Вот оно как – иметь лишний вес, – едко заметила Даша.

– Да, много есть – вредно для здоровья, – отозвалась Таня.

– Завтра урежем ему паек наполовину, – сказал я.

– Лучше совсем, – буркнул Валера.

– Правильно, пусть компенсирует резервами, – поддержал Лысый. – А когда у нас кончатся припасы, съедим Васю первым. В нем еще много чего останется.

– Я из него такой супешник сварю – премию мне дадите, – пообещала Машка.

Вася страдальчески морщился, затыкал уши, но вскоре не выдержал. С кряхтеньем поднявшись, он принялся помогать Лысому, решившему снять с машин водительские двери, чтоб не приходилось их открывать и закрывать.

К ночи мы вымотались окончательно, поужинали, едва попадая ложками в рот, и завалились в палатку, оставив на часах несгибаемую Машку Ситуацию. Через пару часов она безжалостно растолкала меня. Отдежурив свои два часа, я растолкал Лысого, а чуть позже нас всех разбудил жуткий далекий рев. Несмотря на то, что он был не слишком громким, мы услышали его сквозь сон и усталость, моментально почувствовали себя добычей и выскочили из палатки, сталкиваясь друг с другом в темноте. Лысый стоял с «Вепрем» наперевес у потухшего костра, в котором рдели угли. Рев повторился. Он шел со стороны обрыва, от нашего первого лагеря, и в нем было столько первобытной ярости, что я невольно вздрогнул. Таня заметалась, инстинктивно пытаясь прижаться одновременно ко мне и Валере, а так как мы стояли друг от друга в двух метрах, у нее ничего не получилось. Наконец она выбрала Валеру, а у меня в объятьях каким-то чудом оказалась Даша, хотя я, вроде, с места не сходил и не шевелил руками. Лысый опустил карабин и сказал с облегчением: «Это далеко». Рев опять повторился, но слабее и откуда-то слева. Потом опять – еще дальше.

– Уходит, – сказал Валера.

Машка пробормотала: «Большой кто-то. Очень большой», – и тут же улеглась на свой полиэтилен досыпать. Даша вытащила голову у меня из подмышки, повертела ею, и обнаружив, что все на месте, а не попрятались по кустам, быстренько со мной распуталась и отступила на шаг в сторону, как будто ничего не было. Лысый на нее глянул, усмехнулся и сказал мне заговорщическим тоном:

– Слушай, Серега, может, я зря там надпись о нашем маршруте вырезал? Вдруг местные читать умеют? Вот этот сейчас как расскажет всем, как они припрутся сюда толпой!..

Таня задергалась от нервного смеха, и Валере пришлось долго ее трясти, прежде чем она остановилась.

– Ой, а сам-то! – с вызовом сказала Даша Лысому. – Ты-то как со своим ружьишком собирался обороняться от того, кто там ревел?

– Он хоть обороняться хотел, а не изображал страуса, – сказал я. – Да ты не дрейфь, Дашутка, по-русски этот ревун точно читать не умеет, если местный. Зато на посту теперь никто не заснет, можно не проверять.

– А кто когда спал? – спросил Вася.

– Да ты носом клевал в прошлую ночь, когда я тебя сменять пришел!

– Я не клевал!

– Еще как клевал. А теперь не будешь. Потому что ты у нас самый толстый и вкусный, а такие зевать не должны. Если свои не съедят, то чужие доберутся.

– А ну вас! – махнул рукой Вася и полез в палатку. – Тут дела серьезные, а они – ржать! Вот действительно придет сюда ваш местный, не до смеха будет.

Утром мы встали с немалым трудом, однако постепенно разработались и довольно бодро продвинулись на километр с лишним. Запасы воды расходовались куда быстрей, чем я предполагал, но после обеда начался сильнейший ливень. Машка мигом расстелила на земле свой полиэтилен, Вася с Валерой раскатали палатку. Остальные повыбрасывали из машин все, что могло намокнуть, и нам удалось собрать около семи литров воды, которую тут же процедили, прокипятили и слили в одну из освободившихся канистр. Лысый обнаружил упавшее дерево с дуплом, повернутым вверх, и мы начерпали оттуда еще пол-литра. Вся остальная дождевая вода мгновенно впиталась в лесную подстилку, не считая того, что продолжало капать с листьев.

– Тут настоящий потоп нужен, чтобы хоть временно ручьи потекли, – сказал Валера.

– Все равно вода от ливней куда-то стекает, – сказала Даша. – Рано или поздно найдем ручей, реку или сенот.

– Лучше рано… А что такое сенот?

– Естественный колодец в земле. Только найти такие колодцы трудно, если не знаешь, где они.